Боцман и раздолбай

Доктор ушел, а медсестра, которая подсовывала утку, стала аккуратно сдирать присохшие к коже бинты, смачивая их перекисью. Рома зашипел сквозь зубы, но возмущенный болью мозг уже не мог выносить пыток и отключил сознание.

В следующий раз Боцман пришел в себя глубокой ночью - в палате было темно. Мочевой пузырь раздулся, но вот холодного металла утки он не ощущал. Рома попытался повернуть голову и ему это удалось - в голове произошел ядерный взрыв, но без сильных последствий, а тело, хоть и с неохотой, но отреагировало правильно, ответив на действия мозга ноющей болью, к которой Боцман привык за все время своей службы. Зная свой ленивый организм, он уже понимал, что встал на путь выздоровления. Раны на нем заживали как на собаке, нужно было только усиленное питание.

- Сестра, сестра! - позвал сипло Рома, но не хватало мощности легких, да и в голове так ощутимо стучало от звуков даже собственного голоса. Слух почти полностью восстановился, это он понял еще по разговору доктора, но вот резкие звуки били по мозгам.

Ответом ему была тишина. Тогда Рома воззвал еще раз и снова никакой реакции. Ну и пусть, подумал он, пуская струю, повозись потом под койкой, вытирая лужу. Лежать и нюхать запах собственной мочи было не айс, но вот сдохнуть от разрыва мочевого пузыря тоже не очень и хотелось. Так что из двух зол Рома выбрал меньшее. Облегчившись, он почувствовал себя лучше, а после немного подсохнув, вообще комфортно. Правда блядской медсестре и на этот раз повезло - матрац все впитал в себя. Ну и ладно, подумал Боцман, засыпая. Сейчас организм использовал внутренние резервы - пищи, даже в виде бульона он еще так и не получал.

Проснулся он от визгливых криков медсестры, привычно воспринимая шум и стук в голове.

- Обоссался, черт штопаный! - вполголоса, но даже этого хватило, чтобы проснуться, вопила та, - что, позвать не мог?! - спросила она у лежавшего тела. - Вонь на всю палату.

- Я звал, да только сон ваш крепок. - Пробормотал неожиданно для медсестры Рома.

Та зло глянула на него, но ничего не сказала, вызвала санитаров, те переложили его на новую кровать, предварительно подставив утку, забрали обоссанное белье и ушли. Медсестра напоследок глянула так, словно хотела сжечь его на месте, но ничего не сказала и хлопнула дверью. Чего это она, подумал Рома, обиделась на то что я белье испортил? Так сама виновата, нечего было дрыхнуть на посту. А то видишь что из себя изображает, цаца какая. Он поворочался на новой кровати - сухо и комфортно, а главное, что спина уже не стала так сильно болеть. Покормил бы еще кто, вообще было прекрасно, подумал он, крутя головой и исследуя палату, в которой он был один - двухместная всего и соседа еще не подселили. Кайф!

Вечером медсестра принесла жидкий супчик в металлической чашке и Рома с наслаждением поел. Особенно обрадовался желудок, азартно пробурчавший в предвкушении пищи. Нагружать его работой пока Боцман не собирался - а то как вывернет все наружу? Тогда чертова медсестра его точно съест с потрохами. Да и врач чего-то не заходит. Странно все это, даже командира нет, чем там все закончилось на складе? Газетку никто почитать не принесет. Да, родных нет, жены нет, детей нет, вот никто и не ходит. Предупреждали тебя, Рома, останешься один, как жить будешь? Даже некому стакан воды подать, а так пить хочется, что даже переночевать негде. Хорошо, что у меня в квартире (да какая там квартира, комната в общаге) живности нет, кроме моли и тараканов, а то бы издох "писикот" без жратвы. Только и остается что пялиться в потолок, то есть в подушку.

На завтрашний день ближе к вечеру заявился командир. В руках у него ничего не было, да и не нужно оно сейчас Роме - хоть кормить стали регулярно, три раза в день. Командир поставил стул напротив кровати, облокотился руками на спинку, положил подбородок на ладони и внимательно всмотрелся в лицо своего подчиненного, который имел вид бледный, но достаточно бодрый, только лежал задницей кверху.

- Эх, Рома, Рома. - Покачал головой командир, произнеся эту фразу голосом попугая из старого советского мультика. - Натворили вы дел.

- А чего такое? - спросил Боцман.

- Да нет, - махнул рукой командир, - вы-то сделали все правильно, это писаки все шиворот-навыворот вывернули.

- Это как?

- Свободная пресса, мать ее, - командир снова покачал головой. - "Бездарно проведенная операция по освобождению заложников нанесла невосполнимый моральный ущерб семьям погибших и спасенных", - цитируя по памяти, произнес он. - "Как мы можем доверять нашим правоохранительным органам, если их лучшие специалисты не способны предотвратить разыгравшуюся трагедию", "дело на особом контроле у прокуратуры и главы области", короче, очередной журналистский бред, все вывернули наизнанку.

- Да что случилось-то? - Рома не понимал. - Наши живы?

- Живы все, одному тебе сильнее других досталось. Лоцман бандитом прикрылся, Толя вообще за стенку спрятался, Сема отделался легким испугом. Девчонки эти живы, хотя лучше бы сдохли.

- Отчего так?

- Дак это с их подачи журналюги на прокурорских надавили, чтобы те дело на вас завели.

- Как это? - не понял Рома. - На нас-то за что?

- А вот за то самое - подвергли жизни гражданских специалистов опасности, нанесли моральный и материальный ущерб, сейчас требуют от нас компенсации.

- Да как они вообще могли! - возмутился Рома и скривился - в голове прозвучал первый звоночек набата. - Мы же их же спасали!

- Оказывается не надо было спасать. - Зло ответил командир. - Надо было отпустить бандитов и тогда волки были бы сыты и овцы целы.

- Да как так можно - уродов отпускать!

- Представь себе - можно. Мне прокурор так и сказал. Сейчас на этой волне начнется борьба с оборотнями в погонах, крайними уже вас выставили - тебя и тех троих. Ну и меня как командира. Начальник Главка как воды в рот набрал - не мычит и не телится. Все, суки, хотят на своих местах удержаться, теперь козлов отпущения ищут.

- Нашли уже.

- Ну да - нас и выставят. - Кивнул командир. - Да ты не переживай, на суд тебя не дернут пока из больнички не выйдешь, а это как минимум месяц ты и так тут уже неделю загораешь.

- Месяц - это еще оптимистично. - Улыбнулся Рома.

- Ничего, устроимся как-нибудь. Главное, чтобы Сема не учудил.

- А что такое?

- Да он тут позавчера прилюдно пообещал одной журношлюшке бошку открутить, так та так завопила об ущемлении свободной прессы, про тридцать седьмой год, ну и в том же духе. Правозащитников понабежало, мама не горюй, еле отбились. Хотя ты знаешь - весь СОБР на нашей стороне, да и ребята из отделений тоже. Только начальство как всегда пытается сухим из воды выйти.

- Кто помогает людям - тот тратит время зря. - Пробормотал Рома. - Хорошими делами прославится нельзя.

- Во-во и я о том же. - Командир энергично закивал. - Почуяли мясо, уроды, теперь от нас так просто не отстанут.

- То-то медсестричка местная на меня волком смотрит. - Заметил Боцман. - Видно зерно лжи упало в благодатную почву.

- Что, не кормит?

- Да нет, утку не меняет, лежу тут в собственном дерьме уже вторые сутки.

- Это мы сейчас исправим. - Командир энергично поднялся и уже собрался выйти из палаты, как вспомнил. - Да, к тебе тут ребята собираются, но пока не знают, можно или нет. Что, я их зову?

- Давай, все веселее, чем одному лежать. - Призывно махнул рукой Боцман.

Командир оказался прав - через месяц он уже стал вставать и потихоньку бродить по палате, самостоятельно передвигаться в туалет, появляться в столовой. Госпиталь хоть и был ведомственным, но не все медсестры были такими вот покладистыми - две стервы, одна из которых обслуживала Рому, постоянно вставляли всем остальным палки в колеса, причем ничего с ними не мог поделать даже сам Главврач - были они родственницами какого-то начальника от военной медицины и в случае чего стучали своему покровителю. Как их еще хватало на то, чтобы утки выносить и перевязки делать, причем настолько халтурные, что бинты сами расползались и держались до следующей смены только потому, что Рома лежал на животе. Он разговаривал с редкими больными, с ними же смотрел телевизор, узнавая из новостей, как там дела на Украине и в Сирии, кто кого убил и ограбил в родной стране и что милиция, то есть полиция, не всегда бережет покой мирных граждан. В городе по статистике на прошедший месяц пропали без вести около пятисот человек, что для миллионного населения это было капля в море, но все же куда-то они подевались. Рома шкандыбал по коридорам, изредка останавливаясь, чтобы перевести дух и унять "молоточников" в голове, которые от резких движений стучали по своим наковаленкам. Контузия вроде бы никак не сказалась на его умственных способностях, во всяком случае память сохранилась и стала даже чуть острее, чем раньше, во всяком случае разговор с командиром Рома помнил дословно, да и все остальные встречи с товарищами тоже были довольно запоминающимися. Тем более, что настроения, которые ходили в больнице между персоналом тоже очень сильно отличались - от резко негативного в его сторону (обе стервы), до острожной жалости и даже сочувствия (бабушка-прачка и одна из молоденьких медсестер в терапевтическом отделении). Рома узнал о них случайно, когда доковылял до прачечной в конце коридора, чтобы передохнуть и повернуть обратно - сидеть в палате надоело, а тело надо было тренировать, а то оно живо сядет на шею, нагуливая жирок.