Страница 48 из 56
В 1960-х годах модель аккультурации перестала удовлетворять ученых и была заменена подходом, который стал известен как «межэтнические трения». Сторонником указанного подхода являлся Роберто Кардосо де Оливейра, бывший студент-философ, работавший в SPI вместе с Рибейро. Его полевая работа среди индейцев терена и тикуна была мотивирована его интересом к социологии контакта. У обеих групп имелся длительный опыт общения с белыми, однако различный: терена были окружены белыми фермерами, выращивавшими растения и разводившими скот, а тикуна — добытчиками каучука и их хозяевами (в числе важных работ, написанных на этих полевых материалах: Cardoso de Oliveira 1960, 1964, 1968, 1983).
Кардосо де Оливейра переместил фокус исследований аккультурации с «культуры» на «поле социальных отношений». Вдохновленный работой Жоржа Баландье о Черной Африке и в особенности его трактовкой понятия колониальной ситуации с ее «синкретической тотальностью»[78], Кардосо де Оливейра сделал основным объектом своего исследования межэтническую ситуацию, в которой индейцы и белые сосуществуют и вырабатывают способы взаимодействия, присущие лишь контексту контакта. Эта взаимная связанность рассматривается им как асимметричная и создающая диаметрально противоположные интересы.
Модель Кардосо де Оливейры лучше объясняла полевые материалы, чем модель Рибейро, хотя до некоторой степени и являлась ее развитием. Несколько студентов Кардосо де Оливейра были вовлечены в проекты по изучению межэтнических трений в различных частях страны (Laraia, Da Malta 1967; Melatti 1967; Santos 1970, 1973), и до сегодняшнего дня все, кто работает над проблемой межэтнических контактов, продолжают опираться на его анализ.
Кардосо де Оливейра, в противоположность Рибейро, настаивает на своем интересе к теоретическим и методологическим экспериментам и постоянному поиску новых способов рассмотрения проблематики контакта. С межэтнических трений он переносит свое внимание на проблемы идентичности (Cardoso de Oliveira 1976, 1983), а от идентичности он переходит к исследованиям этничности (Cardoso de Oliveira 1976).
Мало выезжавший в поле Кардосо де Оливейра сделал ставку на то, что он называл «социологией индигенной Бразилии» (Cardoso de Oliveira 1972). Его «социология» является критической по характеру, с некоторой дозой феноменологии, и вдохновлялась она такими разными авторами, как Н. Пулантцас[79], М. Мосс и К. Леви-Стросс.
Влияние Кардосо де Оливейра на бразильскую антропологию нельзя переоценить. Своими работами и лекциями он оказал воздействие на карьеры многих антропологов. Его проект по межэтническим трениям с упором на контактную ситуацию между индейцами и белыми породил желание знать больше о региональных группах населения, находящихся в контакте с группами индейцев. Для исследования экспансии «фронтира» были организованы два основных проекта — в Центральной и Северо-Восточной Бразилии. В числе важнейших результатов этих проектов были исследования сельского северо-востока Лигии Сиго (Sigaud 1980а, 1980b) и книга Отавио Вельо о сельской Амазонии (Velho 1972). В свою очередь, работы как Сиго, так и Вельо послужили стимулом для других исследователей этой темы.
Исследования межэтнического контакта определенно стали отличительной чертой бразильской антропологии. В течение почти трех десятилетий многие исследователи индигенных обществ вдохновлялись работами Кардосо де Оливейра и использовали ту или иную версию его модели межэтнических трений.
Однако эти «героические и харизматические времена», если воспользоваться фразой самого Кардосо де Оливейра, закончились.
В 1970-х годах возобладала иная тенденция, и, сойдя с орбиты отцов-основателей, в рамках которой формировались теоретические предпочтения и политические позиции, этнографы рассеялись по различным учреждениям, заняв посты главным образом в федеральных университетах и университетах штатов. Сейчас мы образуем своего рода ацефальное тело — что-то типа «упорядоченной анархии» в стиле нуэров. У нас есть различия, споры, симпатии и антипатии по отношению к практикуемым другими учеными вариантам антропологии (структуралистской, марксистской, интеракционистской или интерпретативной), однако, как и нуэры, мы с готовностью объединяем силы против общего противника, если это касается существенных вопросов в отношении прав коренных народов. Мы не можем служить образцом мирного и счастливого семейства, но любой из нас может рассчитывать на поддержку и сотрудничество решительно всех остальных, если того требует ситуация. При настоящем стечении обстоятельств мы представляем собой мягкий случай антропологической сегментарной оппозиции.
С расширением профессиональной области антропологических исследований[80] возрастает и степень обезличенности в ней. Сегодня для антрополога почти невозможно знать всех остальных, как это было в 1960-х или 1970-х годах. Разнообразие теоретических и исследовательских интересов возросло. Как редактор «Anuário Antropológico» — журнала, созданного и возглавлявшегося Кардосо де Оливейра в Университете Бразилии в середине 1970-х годов, — я дважды делала обзор дисциплины с позиций журнала. В 1980-х годах большинство статей было сосредоточено в основном на таких темах, как крестьянство, индигенные исследования, и на таких областях антропологии, как индигенизм, родство, этничность, семья и социально-экономические изменения (Ramos 1991: 12–13). В 1990-х годах выросло число статей об эпистемологических проблемах, региональной динамике, этноистории, гендере, поп-культуре и преподавании антропологии; интерес к крестьянству, семье, классификационным системам и родству снизился, в то время как гендер, насилие и межэтнические отношения продолжали привлекать профессиональное внимание (Ramos 1999: 14–16). Сегодня исследовательские интересы включают такие вопросы, как общественное здоровье, государственная политика, окружающая среда, прогноз биоресурсов, политика партий, неправительственные организации, поп-музыка и репродуктивные технологии.
Исследования межэтнических отношений нацелены на разоблачение механизмов доминирования, под действием которых принуждены жить индейцы после так называемого «усмирения». Они стали беднейшими из всей сельской бедноты. Они теряют земли и свободу жить согласно своим собственным культурным канонам. Им угрожает двойная опасность: экономическая обездоленность и страдания по причине их этнических отличий.
До принятия федеральной конституции 1988 г. быть «индейцем» официально рассматривалось как некое временное состояние. На протяжении всей истории официального протекционизма, начиная с создания SPI в 1910 г. и заканчивая ее сегодняшним преемником — FUNAI (Национальный индейский фонд), вся политика по делам индейцев была направлена на интеграцию. Вовлеченность правительства в эту проблему выросла до того, что она стала признаваться проблемой национальной безопасности. Такая интеграция означала бы превращение индейцев в белых. Однако в то время как официальная политика подчеркивает необходимость растворения индейцев в предположительно недифференцированной массе бразильцев, региональные массы, прямо или косвенно взаимодействующие с индейцами, отказываются принимать их как равных. Эти тиски превращают индейцев в постоянную мишень предрассудков, дискриминации и преследования (Ramos 1985).
Кроме того, интеграция на таких условиях означала уничтожение образа жизни, отличавшегося от предполагаемого «бразильского» образа жизни. Учитывая тот факт, что население страны в целом само по себе весьма дифференцированно, требование «однообразия» по отношению к индейцам оказывается дискриминирующим вдвойне: оно, во-первых, отрицает легитимность их собственного образа жизни; а во-вторых, навязывает им приспосабливание, которое более ни от кого в стране не требуется.
78
Речь идет о работе: Balandier G. Sociologie actuelle de l’Afrique noire. P., 1955 (прим. пер.).
79
Никос Пулантцас — греческий социолог и политолог, живший с 1960 г. в Париже; марксист, теоретик государства и левого движения; развивал идеи М. Вебера, Р. Михельса и А. Грамши. Основные работы: Sur Gramchi. P., 1965; La Crise de l’Etat. P., 1976; L’Etat, le pouvoir, le socialisme. P., 1978 (прим. пер.).
80
Бразильская ассоциация антропологов была создана в 1955 г., и в нее тогда вошло около 50 членов. В 2003 г. их число выросло до 1000 (Ramos 2003: 18).