Преодоление игры

— Да, конечно, — я улыбнулась. — Спасибо.

Первое впечатление меня не обмануло, Наташа была очаровательным человеком. А ее увлеченность книгами и любовь к располневшему Валерке просто умиляли. Она взахлеб рассказывала, как здорово они с ним устроились жить на съемной квартире, как его любит ее дочка и как он хорошо относится к девочке. Я знала, что первая семья Валерия давно жила в Израиле, а здесь он был женат вторым браком.

— Валерий опять развелся? — спросила я у Наташи.

— Нет, что вы, у него не хватает смелости, — засмеялась она. — Боится, что я его брошу. Да пусть не разводится, неважно. Главное, что он со мной.

Мы еще разговаривали, когда появился Валерий, чем–то озабоченный, как всегда мягко–неулыбчивый. Он махнул рукой, чтобы мы не обращали на него внимания, покрутился и вышел. Однако когда Юра оформил отобранные нами книгим и мы засобиралась уходить, Валерий вручил мне штук пятнадцать книг, которые могли заинтересовать меня лично и пригодиться в домашней библиотеке. Старый книжник — он знал, как и чем сделать приятное коллеге.

— Это вам подарок от нас с Наташей, — сказал он.

Я попыталась сопротивляться, но тщетно.

— Берите, берите! — придержала меня за руки Наташа. — Вы писатель, а мы всего лишь читатели, и должны опекать вас.

Они проводили нас к машине, куда грузчики уже закончили загружать коробки с отобранными книгами. Мы тепло распрощались. При этом я заметила, насколько им приятно было то, что я бережно прижимала к себе подаренные книги, не выпуская из рук. Так с этими книгами я и села в салон. Они у меня хранятся до сих пор.

С тех пор Наташа изредка позванивала мне. Мы сошлись ближе, говорили о новых книгах, о ее любви к Валерию, о работе нашего магазина, погоде — просто поверяли друг другу маленькие тайны, впрочем, никому кроме нас самих не интересные. Пользуясь тем, что мы живем рядом с их фирмой, Наташа однажды зашла ко мне в гости с конфетами и цветами. Мы посидели, поболтали о книжных делах, о мужчинах. Наконец Наташа заговорила обо мне, заметив, что я плохо выгляжу, почернела лицом. Я не стала крыться и откровенно пожаловалась на свое настроение, на страшные подозрения в отношении здоровья. Она с молчаливой настороженностью выслушала меня, уточнила, на какой орган я грешу и что чувствую, и мягко перевела разговор на другую тему. Я даже не заметила, как это произошло.

Лето продолжалось, опять не жаркое, как и в прошлом году. Мне очень хотелось выехать в село, окунуться в родную среду, как в детстве, побыть на вольном просторе, походить по живой земле, погрузиться в воду прогретых водоемов. Я искала возможность сбросить с души груз подозрений в болезни, подкрепиться живой энергией, воспрянуть. Но никто нигде меня не ждал, никому до меня не было дела. Как тяжело и порой опасно быть непонятой близкими! Ведь и друзья, и родственники знали, что я болею, однако даже попытки не предпринимали принять во мне то участие, которое порой надежнее лекарств возвращает человека к жизни. Но Создатель еще опекал меня.

Очередной звонок от Наташи прозвенел около трех часов дня, когда я обычно уже не выхожу на улицу, стараясь все житейские дела переделать с утра, а после обеда работать в уединении.

— Вы сейчас свободны? — спросила она.

— Да. А что мне предстоит?

— Хочу прогуляться с вами. Получится?

— Получится, — сказала я, полагая, что Наташа решила пройтись по скверу или по площади, или спуститься к Днепру. Жизнь в центре города кое к чему обязывает, у меня случались неожиданные гости, приезжающие просто побродить по красивым местам и отдохнуть.

— Тогда я сейчас буду.

Я начала одеваться к выходу.

Наташа вошла в дом юная, сияющая, жизнерадостная, просто брызжущая энергией. Она была добротно одета, в меру модно, со вкусом, и хорошо причесана.

— Пойдемте, нас ждут, — заторопила она меня, увидев, что я при полном параде.

— Кто?

— Да Валерка, кто же еще!

— Он тоже с нами будет гулять? — уточняла я, пока мы спускались с третьего этажа. Знать это мне было необходимо, чтобы настроиться на правильную волну общения. Все же с Валерием я никогда не болтала о пустяках на незатейливой прогулке по городу.

— Нет, он отвезет нас в одно место.

Наташа двигалась стремительно, все время не упускала меня из виду, забегая то с одной, то с другой стороны, словно охраняя меня или отрезая отступление назад. Она владела инициативой, создавала вокруг меня динамичный вихрь, некий бурлящий поток, в котором я немного терялась и плыла по течению с доверием к ней.

Мы сели в машину и куда–то поехали. Каким же было мое удивление, когда, обогнув площадь, они привезли меня в больницу Мечникова, куда проще и быстрее было дойти пешком через сквер. Едва Валерий остановился у какого–то корпуса, как Наташа мячиком выскочила на улицу и уже тащила меня за руку из салона, без умолку тараторя:

— Моя подружка, медсестра по специальности, недавно перешла работать на новый аппарат. Он единственный в городе, очень дорогой. Да. Она много училась. Кажется полгода. Причем в Киеве. Знаете, хорошо, что она не замужем, потому что никакой муж не стал бы терпеть такой долгой отлучки. Сколько семей распались из–за подобных обучений! Вот жаль, что никто этого не считал. Интересная статистика получилась бы.

Пока длился ее монолог, мы куда–то пришли, и Наташа буквально внесла меня в кабинет. Тут стояла аппаратура, занимающая все пространство вдоль стен, и даже посредине стоял стол с неким подобием то ли компьютера, то ли одного только монитора.

— Вот вы и пришли к нам, Любовь Борисовна, — сказала женщина–оператор, словно только и ждала встречи со мной. — Ну, устраивайтесь. Наташа, помоги.

— Быстренько, быстренько, — успокаивающе приговаривала Наташа, подводя меня к какой–то длиннорукой установке с объективом на конце руки. — Снимаем кофточку, так, а теперь белье, — словно загипнотизированная, я повиновалась, а Наташа довольно умело раздевала меня.

— Что это? — пыталась я выяснить ситуацию. — Зачем?

— Ой, ну это же новый аппарат, я о нем говорила, — сказала Наташа. — А это моя подруга, которая училась в Киеве. Давай, Валюха, не телись! — прикрикнула она на оператора установки. — Этот аппарат надо испытать, понимаете? Важное дело! Поэтому разведите руки, — говоря это, Наташа подвела объектив аппарата к моей груди. — Поехали! — скомандовала в сторону и снова обратилась ко мне: — Не бойтесь, я рядом. Вот я держу вас за кончики пальцев. Чувствуете? — я кивнула. — А теперь повернитесь другим боком.

Я уже сообразила, что меня обследуют, делают как раз то, чего я тайно жаждала и смертельно боялась. Но сейчас со мной была говорливая Наташа, все время мягко прикасающаяся ко мне и этим защищающая от невидимой опасности. Она пеленала меня своим голосом, убаюкивала интонациями, придавала силы своим непостижимым волшебным журчанием.

— Ну что? — спросила она у Валентины, видя, что сеанс окончен и аппарат выдал распечатку заключения. — А вы боялись, да? Не надо бояться, я же рядом, — говорила Наташа. — Одеваемся, все уже позади. И у нас все отлично!

— Абсолютно ничего у вас нет, можете сами посмотреть на экран, — сказала Валентина и развернула ко мне монитор, на котором я, конечно, ничего понять не могла. — Это снимок. Вот ваша правая… — Валентина пустилась в объяснения, которые я уже не слушала, поняв, что и в самом деле, со мной все в порядке. — Если хотите, я вам напишу направление на маммографию, — тем временем продолжала медсестра. — Но уверяю, вам это не нужно.

— Не надо, спасибо, — обессиленно прошептала я.

Сесть тут было негде, поэтому я стояла, но ноги у меня подкашивались, руки тряслись и, видимо, я была бледная с лица. Не находилось сил даже порадоваться. Меня лишь заливала тихая теплая легкость, от которой хотелось полететь по воздуху.

— Веди ее домой, пусть отдохнет, — услышала я голос медсестры, когда к ней подошла Наташа за распечаткой. — Для нее это сильнейшее потрясение. Ну ты молодец, Наташка, такое грандиозное дело провернула!