Повести

Анатолий Трофимович Черноусов

Повести

Неравнодушный взгляд художника

Читаешь повести и рассказы Анатолия Черноусова — и словно окунаешься в стихию споров, кипящих вокруг. Бушуют страсти, сталкиваются в непримиримом единоборстве взгляды, оценки, чувства, мысли.

Эти споры выражаются по–разному. Иногда — словесной дуэлью, а подчас и перепалкой персонажей. Иногда — диаметрально противоположными оценками одного и того же факта. Иногда — тем, что персонажи вдруг осознают: их нравственные критерии, их действия впрямую противостоят моральным ценностям и поступкам людей, живущих и работающих с ними рядом, зачастую в одном коллективе.

О чем спорят герои Черноусова? Разногласия между ними выявляются, когда заходит речь о «болевых точках» современности. Штурмовщина, которая лихорадит предприятие; выезд горожан на уборку урожая; скрытая, но такая опасная деятельность религиозных сект; постройка дачи; принципы воспитательной работы в пионерском лагере и в школе; заботы и тревоги преподавателя, отдающего все силы обучению и воспитанию студентов техникума…

Именно эти темы чаще других фигурировали в газетных рубриках на протяжении ряда лет. Почему же писатель обратился к вопросам, которые не назовешь «свежими», которые уже находились в центре внимания? Ведь каждому очевидно, что проблема, поднятая впервые, уже в силу своей новизны — куда более благодарный материал для автора.

В какой–то степени на этот вопрос отвечает биография писателя, характерная для людей его поколения.

Анатолий Трофимович Черноусов родился в 1937 году в селе Ново — Карасук на севере Омской области. Судьба не баловала мальчика: отец его погиб в годы Великой Отечественной войны в боях за освобождение Украины, а мать, получив похоронную, уехала к своей одинокой сестре на станцию. Сына с собой она взять не могла: там было еще голоднее, чем в деревне.

Ребенка воспитал дед — колхозный пастух. «Дед Антон, — вспоминал писатель впоследствии, — учил меня плести сети и ловить ими рыбу, косить сено и вершить зароды, выделывать овчины и дубить кожи, шить обутки и ставить капканы, вить веревки и смолить лодку, снаряжать патроны и стрелять из ружья, предугадывать погоду по цвету зари и определять время по длине собственной тени».

Не только этому научился мальчик. В шесть лет он начал читать, и книги открыли ему огромность мира. Но впервые увидел трамвай, впервые увидел город Черноусов в 17 лет, став студентом Омского политехнического института. Годы учебы были, по его собственному признанию, «годами познания города, машин, точных наук, годами знакомства с театром, музыкой, живописью, спортом и общественной работой». Сыграло свою роль и то, что он, учась на третьем курсе, впервые попробовал свои силы в журналистике.

В 1959 году А. Черноусов по распределению приехал в Новосибирск и стал конструктором на заводе «Сиблитмаш». Считая, что только производственный опыт позволит ему стать полноценным специалистом, молодой инженер, два года успешно исполнявший обязанности конструктора, попросил, чтобы его назначили слесарем–сборщиком, и год проработал в этой должности. Затем он преподавал в техникуме, в Новосибирском институте инженеров железнодорожного транспорта, сочетая основную работу с общественной, — избирался секретарем комсомольской организации, был пионервожатым, воспитателем в физико–математической школе Сибирского отделения Академии наук СССР.

Эти, казалось бы, «чисто биографические» эпизоды не только объясняют, откуда А. Черноусое черпал свое доскональное знание материала, но и позволяют судить о том, как формировался характер будущего писателя, как жадно впитывал самые разнообразные впечатления, как пристально вглядывался, как напряженно вдумывался он в различные стороны жизни, открывавшиеся перед ним.

И еще одна биографическая подробность — он много путешествовал: по Уралу и Полесью, по Байкалу и Горной Шории, по Саянам и Прибалтике, по Алтаю и Карпатам, участвовал в экспедиции к месту падения Тунгусского метеорита.

Дебют А. Черноусова в области художественной прозы состоялся в 1968 году: в январском номере журнала «Сибирские огни» появился его рассказ «Хобби инженера Забродина».

Первое опубликованное произведение далеко не всегда позволяет судить о направлении последующего творчества молодого автора. В этом же рассказе — редкий случай! — очень наглядно проявились особенности, характерные и для его более поздних произведений.

Прежде всего — персонажи–антиподы: инженер Забродин, для которого все, чем живет страна, чем живет коллектив завода, — глубоко личное дело, и другой инженер, Савелий, от имени которого ведется рассказ. Савелий уверен, что равнодушие к своему делу у большинства работников (эту душевную леность одна из сотрудниц метко окрестила «сном в Обломовке») ничем не искоренить, и выбрал позицию насмешливого остряка, иронически поглядывающего на всё со стороны. Но ум и энергия Забродина, для которого работа с людьми была призванием (отсюда и словечко «хобби» в названии рассказа), сделали то, что казалось Савелию невозможным: коллектив поддержал Забродина, загорелся желанием работать так, чтобы труд приносил радость.

Концовка рассказа недвусмысленна — Забродина избрали секретарем райкома партии, и Савелий приходит к нему, чтобы сообщить: институт, в котором он работает несколько лет, ничего не дал стране. «Сколько денег тратится на ветер! Ведь до сих пор ни одна сконструированная институтом машина нигде не работает, а между тем уже несколько человек защитили диссертации, гребут колоссальные оклады! Премии делят между собой, а рядовым конструкторам, будто на смех, суют по пятерке… На работу напринимали своих родственниц, которые в машиностроении ни бум–бум, а оклады получают дай бог!..

— Только представь, Савик, — тяжело и устало вздохнул Забродин, — что все это я уже знаю. Ты — четвертый, кто рассказывает мне о ваших институтских «делах“. И, знаешь, почти с таким же блеском, с такой же иронией. Все–то вы видите, знаете и понимаете, умные вы парни. Только почему же вы молчали–то до сих пор? — И вдруг, к моему полному смятению, он вонзил в меня взгляд безжалостных глаз и стал чеканить: — Почему ты молчал целых семь лет? Видя эти безобразия, понимая, что так не должно быть?! Почему ждал карающей руки, когда сами вы — такая сила?! Хорошо, я смогу разобраться: я инженер. Ну, а если бы кто другой? Так бы и носили в себе? Копили желчь, шептались по углам, иронизировали? И, что самое гнусное, — тоже получали бы зарплату, и немалую! Да когда же, черт возьми, вы о государстве думать станете, а не только о себе?!»

На эти вопросы Забродина у Савелия, разумеется, ответов нет. Он соглашается с предложением Забродина подготовить собрание в институте и выступить с критикой, но это — согласие лишь на словах. Савелий еще до встречи с Забродиным ясно представляет себе свою роль, добровольно им же самим выбранную: «Я человек маленький, мне что скажут, то я и делаю…» Он воображает, как Забродин обратится к нему с вопросом: «Я спрошу тебя о самом главном, за самое больное зацеплю. «Совесть у тебя есть?“ — спрошу». И уже после настоящего, а не воображаемого разговора с Забродиным Савелий размышляет: «Не будет больше покоя в институте… Не будет больше покоя… Никогда мне не будет теперь покоя… Увольняться надо… Да, да, увольняться!.. Сегодня же…»

Эти слова не только заключают рассказ, но и завершают конфликт между борцом и обывателем, который выше всего ценит личный покой, которому глубоко враждебна социальная активность гражданина.

Отклики на рассказ «Хобби инженера Забродина» были самые разноречивые — вплоть до резкого «разноса»: где, мол, автор увидел такие равнодушные коллективы?.. Но — характерная деталь — этот рассказ через полтора с лишним десятка лет после его написания был включен одновременно в несколько сборников: «Ленинцы» (Москва, издательство «Молодая гвардия», 1985), «Коммунисты» (Москва, «Художественная литература», 1986), «В рабочем порядке» (Москва, «Советский писатель», 1986). Недаром говорится, что время — лучший судья!