Семейные тайны

Она извлекла их из папки и передала Сибилл.

«Куинн, я устала сводить концы с концами. Тебе нужен мальчишка, плати за него… Думаю, за такого красавчика, как Сет, тебе не жалко будет выложить сто пятьдесят штук».

О Боже, только и подумала Сибилл. Боже всемогущий!

Письмо, отправленное Куиннам после смерти Рея, почти не отличалось по содержанию от предыдущего.

«У нас с Реем была договоренность.

Если вы намерены оставить его у себя… мне причитаются деньги…»

Сибилл стоило немалых трудов унять дрожь в руках.

— И она получила эти деньги?

— Профессор Куинн выписал чеки на имя Глории Делотер — дважды на сумму в десять тысяч долларов, один раз на пять, — отчетливо и бесстрастно отвечала Анна. — И в конце прошлого года привез в Сент-Кристофер Сета Делотера. Письмо, которое у вас в руках, отправлено десятого марта. На следующий день профессор Куинн погасил свои облигации, продал акции и снял крупную сумму денег со своего счета в банке. Двенадцатого марта он сказал Этану, что едет по делам в Балтимор. На обратном пути он разбился на машине. В его бумажнике лежало чуть более сорока долларов. Других денег при нем найдено не было.

— Он пообещал, что я не вернусь к ней, — уныло промолвил Сет. — Он был порядочный человек. Она знала, что он заплатит.

— Но она опять стала требовать денег? Теперь уже у вас?

— И просчиталась. — Филипп подался вперед, пытливо вглядываясь в черты Сибилл. На ее бледном лице не отражалось ни единого чувства. — Она не вытянет из нас ни цента, доктор Гриффин. Пусть угрожает сколько душе угодно, но ни денег, ни Сета она не получит.

— Вот вам также копия письма, которое я отправила Глории Делотер, — продолжала Анна. — Я сообщила ей, что Сет находится под опекой Службы социальной помощи, которая ведет расследование по факту жестокого обращения с ребенком, и, если она появится в округе, ей будут предъявлены запретительный приказ и ордер на арест.

— Она пришла в ярость, — заговорила Грейс. — Сразу же по получении письма Анны позвонила нам домой и опять стала угрожать и требовать. Заявила, что заберет Сета, если ей не дадут денег. Я объяснила ей, что она глубоко заблуждается. — Грейс посмотрела на Сета, перехватила его взгляд. — Он теперь наш.

Она продала собственного сына, думала Сибилл. Как и говорил Филипп. Все было именно так, как он рассказывал.

— Вы являетесь его временными опекунами?

— Скоро станем постоянными, — известил ее Филипп. — Мы уже подали прошение.

Сибилл вернула Анне письма. Все ее существо было объято цепенящим холодом, но она положила ладони на сумочку, сплела небрежно пальцы и ровным голосом обратилась к Сету:

— Она тебя била?

— А вам какое дело?

— Отвечай на вопрос, Сет, — приказал Филипп. — Расскажи своей тете, что у тебя была за жизнь, когда ты жил с ее сестрой.

— Ладно, — презрительно бросил он. — Да, она колотила меня, когда руки чесались. Иногда вполне терпимо, если была очень пьяна или накачана наркотиками. Но в итоге мне обычно удавалось как-нибудь увернуться. — Он равнодушно пожал плечами, словно не придавал этому значения. — Иногда она заставала меня врасплох. Может, пролетала с чем-нибудь. Тогда она будила меня кулаками или рыдала надо мной.

— Почему ты никому не говорил, не пытался обратиться к кому-нибудь за помощью?

— К кому? — Вот дура, подумал Сет. — К копам? Она объяснила мне, что они сделают. Упрячут меня в колонию, и какой-нибудь козел начнет использовать меня, как это пробовали сделать некоторые из ее подонков. Попав за решетку, я стал бы игрушкой в чужих руках. А пока я на свободе, у меня всегда есть шанс убежать.

— Она лгала тебе, — мягко промолвила Анна, в то время как Сибилл искала слова, хоть какие-то слова. — Полиция помогла бы тебе.

— Она знала?.. — наконец выдавила Сибилл. — Про мужчин, которые… приставали к тебе.

— Конечно. Ее это смешило. Черт, да когда она была под кайфом, ей все казалось смешным. А когда напивалась, становилась злой.

Неужели это чудовище, о котором так небрежно рассказывает мальчик, ее родная сестра?

— Как… Тебе известно, почему она решила обратиться к профессору Куинну?

— Нет, об этом я ничего не знаю. Однажды она явилась домой взвинченная, возбужденная, стала говорить, что напала на золотую жилу, а через несколько дней куда-то смылась.

— Она оставила тебя одного? — Почему это так ее ужаснуло после всего, что она услышала, Сибилл затруднялась сказать.

— А что тут такого? Я вполне могу позаботиться о себе. Вернулась она в приподнятом настроении. Заявила, что наконец-то и от меня есть толк. У нее были деньги, много денег, потому что она пошла и сразу купила кучу наркотиков, не продавая себя. Она кайфовала несколько дней. А потом приехал Рей. Он сказал, что я поеду с ним. Поначалу я принял его за одного из тех гадов, которых она приводила домой. Но потом понял, что он другой. У него было грустное и усталое лицо.

Голос Сета изменился, отметила Сибилл, смягчился. Значит, он тоже скорбит, догадалась она. И вдруг глаза мальчика наполнились отвращением.

— Она начала к нему приставать, — отрывисто бросил он. — Рей рассердился. Он не кричал, не ругался, но взгляд его будто окаменел. Он заставил ее уйти. У него были с собой деньги, и он сказал, что она не получит их, если не уберется немедленно. Она взяла деньги и ушла. Мне он сказал, что у него есть дом на побережье и собака и что я могу жить там, если хочу. Пообещал, что мне там будет хорошо.

— И ты отправился с ним.

— Он ведь был старый. — Сет пожал плечами. — Я подумал, что всегда смогу сбежать от него, если он станет распускать руки. Но Рею можно было верить. Он вел себя порядочно. Сказал, что мне никогда не придется возвращаться к прежней жизни. И я не вернусь. Ни за что. А вам я не верю. — Его взгляд опять повзрослел, в голосе появились недетская сдержанность, насмешливость. — Потому что вы лгали и только притворялись порядочной. А на самом деле шпионили за нами.

— Ты прав. — Тяжело признавать собственные грехи, глядя в обвиняющие глаза ребенка, думала Сибилл. Более тяжелого мгновения она еще не знала в своей жизни. — У тебя нет оснований мне доверять. Я не помогла тебе. Могла бы помочь еще несколько лет назад, когда она привозила тебя в Нью-Йорк, но я ничего не хотела замечать. Так было проще. И когда, вернувшись однажды домой, я обнаружила, что вы исчезли, я тоже ничего не стала предпринимать, убедив себя, что меня это не касается, что я за тебя не в ответе. Это было не только ошибкой, но и проявлением трусости.

Сет не хотел ей верить, не желал слышать сожаление и раскаяние в ее голосе. Он стиснул в кулаки лежащие на коленях руки.

— Вас и теперь это не касается.

— Она моя сестра. Родственников не выбирают. — Больно было видеть презрение в устремленных на нее детских глазах. Она повернулась к Анне. — Как я могу помочь? Могу я сделать соответствующее заявление? Поговорить с вашим адвокатом? Я дипломированный психолог и сестра Глории. Полагаю, мое мнение будет иметь значение на слушании дела об опекунстве.

— Не сомневаюсь, — согласилась Анна. — Но вам придется нелегко.

— Ее судьба мне безразлична. Как ни стыдно в этом признаваться. У меня к ней нет никаких чувств, и отныне я снимаю с себя всякую ответственность за нее. Я также прихожусь тетей Сету, нравится ему это или нет. И намерена помочь.

С неприятным ощущением в животе Сибилл встала и обвела взглядом присутствующих.

— Мне очень жаль, что все так случилось. Я понимаю, извиняться бесполезно. Мне нет оправдания. Обоснования моим поступкам есть, но оправдать их нельзя. Мне также абсолютно ясно, что Сет находится там, где он и должен быть. С вами он счастлив. Дайте мне несколько минут собраться с мыслями, и затем я сделаю заявление.

Она неторопливо покинула кабинет Анны и пошла на улицу подышать свежим воздухом.

— Что ж, если поначалу она и заблуждалась, то теперь, по-моему, рассталась с иллюзиями. — Кэм поднялся и закружил по тесному кабинету, пытаясь нейтрализовать владевшее им возбуждение. — Однако ее так просто не проймешь.