Взбалмошная девчонка

Здесь, в парке, тоже были цветы в старинных каменных вазах, серые в лунном свете, но некоторые могли быть пурпурными, как цвет истинной любви. Молли мечтательно вздохнула.

— Мне очень понравилась пьеса, а вам? Вы запомнили, что там был цветок пробуждения чувств с первого взгляда?

— Не-а, я такое не запоминаю, — лениво протянул Дерек.

— А зря, — усмехнулась Молли. — Значит, ваши чувства слепы.

Дерек стоял молча, любуясь мерцающим в лунном свете серебряным платьем Молли. Ей не хотелось, чтобы он касался ее или говорил, что хочет ее, — она могла бы закричать. Из-за Мэри. Из-за Грега. Из-за безумного мучения, в которое вдруг обратилась ее жизнь.

Музыка была еще слышна, и она начала раскачиваться в ее ритме. Быстрый танец был лучшим средством распутать узел отчаяния. Она танцевала до головокружения, широко раскинув руки и разметав волосы, кружилась на полянке, как ночная фея, пока звезды над головой не слились в огненный круг. Молли пошатнулась, но тут Дерек схватил ее за руку. Она уставилась на него, но это был не Дерек. Перед ней стоял Грегори, и она попыталась выдернуть руку и продолжать кружение.

— Пора домой! — остановил ее строгий голос. — Время позднее!

Грегори считал, что она перепила шампанского. Дикая девчонка, рожденная, чтобы причинять неприятности. А может быть, он не хотел, чтобы Дерек увидел, как она «изображает из себя».

Молли вовсе не была пьяна. У нее кружилась голова от танцев, но она чувствовала себя трезвой и могла все ясно видеть по-новому. Главным образом, Грегори. Как она могла столь слепо поверить в свою любовь к этому человеку?

Казалось, это было сто лет назад. Она разжала кулачок, в котором был зажат сорванный с куста цветок, и весело процитировала:

Молли закончила декламировать и добавила:

— Девушки зовут этот цветок Любовью в праздности.

— Ничего подобного, — сказал Грегори. — Они зовут его петунией, и я бы никому не советовал смазывать чьи-то глаза этим соком. Поехали! У Мэри болит голова, и если у вас еще нет, то завтра наверняка будет похмелье.

— А вы все учли? — съязвила Молли. — Полагаю, вы не рассматривали возможность отвезти Мэри домой, а нас с Дереком оставить здесь?

— Правильно полагаете, — отрезал Грегори. — Пошли!

Он повернулся, и Молли прижала ладонь к губам, чтобы они не дрожали. Все напоминало финал потасовки Клифа с мотоциклистом. «Так, вы двое — в мой кабинет». Мистер Уилфилд командовал, а все смиренно подчинялись, и сейчас в точности так же она и Дерек последовали за ним.

Грегори Уилфилд и теперь командовал — или считал, что командует, потому что Дерек, не обращая на него внимания, спросил:

— Встретимся завтра вечером?

— Что?! — Молли не отрывала глаз от Грега, который даже не оборачивался проверить, идут ли они следом. Он был в этом уверен.

— В семь в баре у Мичигана… Придете? — уточнил вопрос молодой ловелас.

Интересно, как бы Грегори реагировал, если бы она не начала кружиться, а позволила Дереку поцеловать ее. Наверное, был бы еще язвительнее. Или просто холодно и спокойно сказал бы: «Прекратите! И вообще пора домой». Никакого скандала не было бы, потому что в глубине души он сухарь. Его ничто всерьез не волнует. И не в первый раз она подумала, что, перед тем как уйти из его жизни, отдала бы десять лет собственной, чтобы как следует встряхнуть его.

— Придете? — не унимался Дерек, когда они уже подошли к порогу двери в летний павильон.

— Не тратьте лишних слов, — отмахнулась Молли.

У Мэри, видимо, действительно болела голова. Она была бледна, но, когда все трое подошли к столу, улыбнулась:

— Я вам, наверное, надоела, да?

— Только не ты, — сказал Грегори. — Сегодня мы все поняли, кто чего стоит.

— Некоторые — наверняка, — проворковала Дана, глядя на Молли. — Мне больше нравилось, когда волосы были подколоты! Вы не заметили, как потеряли заколку?

Она, должно быть, осталась в туалете. Заколка дешевенькая, да и не до нее сейчас было. Мэри встала, и все пошли к выходу.

Дана шагала на стоянку к своей машине под руку с Грегом, а Молли, идя с ним рядом, чувствовала себя за тысячу миль от него. Она бы предпочла сесть на заднее сиденье с Мэри. Или вообще не садиться в машину. Но Грег уже открыл переднюю дверцу и взял Молли за локоть. Ей пришлось подчиниться, хотя ужасно хотелось устроить сцену. Но это успеется. Теперь у нее открыты глаза, с них спала пелена очарования.

Уилфилды уходили довольно рано для такой вечеринки, и Мэри махала друзьям, в то время как Молли сидела, сцепив пальцы. Когда они выезжали из парка на трехрядное шоссе, Мэри непринужденным тоном заговорила:

— Олдис Коннели сказал, что представит вас на кинопробу. Как вы собираетесь поступать?

— Никак, — проворчала Молли. Она уже поступала хорошо, спокойно сидя рядом с Грегори, вместо того чтобы наброситься на него, как дикая кошка.

— Не принимайте предложения Олдиса за чистую монету, — бросил он. — Такие люди ненадежны.

Молли сдавленно усмехнулась.

— Так ему нельзя доверять? Что ж, спасибо, что предупредили, а то я такая дура, что всегда верю двуличным крысам.

— Возможно, это объясняет определенные стороны вашей репутации, — протянул Грегори.

— Молли — будущая звезда! — поспешил заступиться Дерек. — Она рождена для экрана!

Старший брат засмеялся.

— А ты занимайся своими делами. Когда придешь домой, выпей черного кофе, потому что завтра к девяти — на работу!

Он говорил весело, как будто Дерек просто перепил шампанского, и теперь ему Мичиган по колено. Но тот, видимо, и в самом деле намеревался ждать Молли на следующий вечер в баре у озера. Она же не имела ни малейшего желания уводить его у Мэри, хотя он уже и сидел на крючке.

После того как они высадили Дерека с подружкой, до дома Грегори осталось всего несколько миль, дальше молчать оказалось слишком тяжело, и Молли не выдержала:

— Это был отличный вечер!

— Да, конечно, — сухо ответил он, и она продолжила:

— В этой пьесе мне всегда казалась непонятной одна вещь. С первой пары возлюбленных волшебство было снято, и они вернулись к обычному состоянию, продолжая любить друг друга, как и раньше. Но другие двое? Ведь герой прежде терпеть не мог девицу, готов был ее убить, а что же теперь? Или Пэк, у которого своеобразное чувство юмора, решил сыграть над ним злую шутку? И что будет потом, когда Деметрий очнется от волшебства?

— Надо бы спросить у Шекспира, но, пожалуй, немного поздно! — Грегори сделал паузу и с ухмылкой продолжил: — А вообще-то пьеса в вашем духе: восторжествовала стихийная, самовоспламеняющаяся любовь, свободная от чужого деспотизма…

Молли обиженно притихла. Он что, смеется над ней, считает легкомысленной? Конечно, она сглупила, воображая, будто что-то значит для него. Ему легко с ней, потому что он не имеет от нее никаких неприятностей. Достаточно накормить и напоить ее, поговорить, улыбнуться и посочувствовать, чтобы она, возомнив себя его женщиной, стала мягче воска.

Хотя… она еще не была в его руках. Он не занимался с ней любовью, поцелуй в ожидании спектакля не в счет. А Дерек от нее без ума. Конечно, сегодня он не рискнул бы любить ее в саду, где их могли застать. Но Грегу она сама предлагала то, чего еще никогда ни с кем не имела. И он отверг ее так деликатно, что нельзя было не поверить его словам: «В другой раз».

Какой «другой раз»? Долго ли он сможет заставлять ее верить, будто заботится о ней — посторонней девушке? А если завлечь его, хотя бы для того, чтобы посмотреть, далеко ли он зайдет, а потом сказать: «Извини, но я предпочитаю Дерека»? Это было бы для нее таким торжеством!..

Осторожность никогда не была присуща ей, но она понимала, что ввязываться в безрассудное столкновение с Грегом Уилфилдом не имеет смысла. Однако было противно чувствовать себя одураченной. Не оставляла мысль показать свой характер, а там будь что будет…