Налетчики

Чекисты, служившие на Лубянке, жили, как правило, тоже не в центре и добирались до своего рабочего места на трамваях, но чаще всего пешком. А сами налетчики пользовались либо пролетками, либо автомобилями, но только теми, которые они отбирали у их владельцев. Ситуация была настолько сложна, что ВЧК обращалась к населению Москвы с призывами оказывать поддержку ее деятельности. "Вступая в отправление своих обязанностей, - говорилось в одном из обращений в апреле 1918 года, - считаем необходимым довести до сведения граждан города Москвы, что первейшей задачей Всероссийской чрезвычайной комиссии будет борьба за полную безопасность и неприкосновенность личности и имущества граждан от произвола и насилия самовольных захватчиков и бандитов, разбойников и хулиганов и обыкновенного жулья, осмелившихся скрываться и выдавать себя за анархистов, красногвардейцев и членов других революционных организаций".

Появление таких обращений было вполне оправдано. Бандитизм в послереволюционное время, время разрухи, настолько окреп и расширился, что к борьбе с ним подключались не только сотрудники Московской чрезвычайной комиссии, но и Всероссийской. Чекисты имели дело с вооруженными и очень опасными элементами, сплоченными в банде. Например, за два года своего существования банда Сабана совершила несколько десятков вооруженных налетов, захватив ценностей на сумму в несколько десятков миллионов рублей.

Главаря банды нельзя упрекнуть в отсутствии дерзости. Прослышав однажды, что его активно разыскивают сотрудники 27-го отделения милиции, Сабан заявился в отделение и назвал себя, а потом, выхватив два "маузера" и бомбу, буквально разогнал всех сотрудников по углам. Это была не насмешка. Этим действием Сабан показал всем, кто в городе хозяин.

Не останавливалась банда и перед убийствами. На Дмитровском шоссе она ограбила на 1,5 миллиона рублей семью фабриканта Иванова, но перед уходом между Сабаном и другим авторитетным членом банды, Зюзюкой, возникла ссора. Главари не могли решить, убить всю семью Иванова или кого-то оставить в живых. В конце концов решили убить, что и было сделано.

Но самым громким преступлением этой банды стали убийства 24 января 1919 года постовых милиционеров. Все они были уничтожены в самое короткое время из проезжавших автомашин в районах Долгоруковской улицы, Оружейного переулка, Лесной улицы и Тверской заставы. По примеру Кошелькова, люди Сабана отобрали у двух нэпманов два закрытых автомобиля и предложили шефу прокатиться с ветерком. Он согласился, но с условием попугать милицию. Для храбрости выпили и поехали по улицам Москвы.

На одном из перекрестков решили спросить дорогу у подбежавшего к ним милиционера. А когда тот открыл рот, ему выстрелили несколько раз в лицо. Эта выходка так опьянила налетчиков, что они высказали пожелание устроить легавым кровавую баню. Они направились в район Долгоруковской улицы. И там ситуация повторилась. Машины остановились недалеко от милицейской будки, жестами подозвали постового, спросили, как проехать на Лесную улицу. Милиционер только хотел ответить, как прогремели выстрелы. И снова в дорогу. Теперь на Лесную улицу. Заметили постового, позвали к себе и стали расспрашивать, как проехать к Оружейному переулку. И как только милиционер собрался им объяснить, прогремели выстрелы. А Сабан и его люди поехали к Оружейному переулку. И снова разыгралась та же трагедия.

В тот морозный день было убито шестнадцать постовых милиционеров. Это событие породило в столице слухи о том, что в городе появились некие "черные мстители", которые разъезжают на крытых автомобилях и убивают всех подряд. Дошло до того, что постовые милиционеры отказывались идти на дежурство. Только вдвоем или втроем.

Ситуация складывалась очень напряженная. На поиски бандитов были подняты лучшие силы Московского уголовного розыска. Те выследили банду. Но взять Сабана не удалось: ранив одного сыщика, он выскользнул из расставленной ловушки.

Сотворив кровавую баню, Сабан отсиживался в своих родных Хамовниках, готовя новые ограбления. Начал с налета на рабочий кооператив на Мясницкой улице, где вытащил из кассы четыреста тысяч рублей. Когда делили деньги, то снова возникли трения с Зюзюкой и другими членами банды. Сабан, естественно, забрал себе большую часть. Но ведь и другим хотелось красиво пожить. Денег на всех явно не хватало. Надо было организовывать большое дело.

Наступила весна. Вечером 26 апреля, как сообщили "Вечерние известия Московского Совета", один из сотрудников МЧК заметил проезжавшего мимо Большого театра на извозчике известного бандита по кличке Капитан - одного из руководителей шайки Сабана. Когда сотрудник попытался его задержать, бандит соскочил с извозчика, бросил бомбу, которая хоть и взорвалась, но никому не навредила, и убежал. На выручку поспешили милиционеры с других постов, дело происходило в центре. Бежать Капитану особо было некуда, он рванулся к дверям Большого театра. Тотчас выходы из Большого театра были перекрыты милицией. И в результате Капитана схватили и препроводили в МЧК для допроса.

Это была большая потеря для Сабана. С Капитаном его связывала и организация банды, и подбор ее членов, и подготовка налетов. Капитан был проверенным человеком, на него Сабан полагался, как на самого себя. И вот опытный малый допустил такую оплошность- появился в людном месте, где его узнали и схватили. А если он начнет давать показания...

Сабан решил на время скрыться из Москвы. Он отправился в небольшой городок Лебедянь Липецкой области к родственникам, думал отлежаться, отдохнуть, а вышло по-другому. Трудно сказать, что произошло между Сабаном и его родными. Возможно, его хотели выдать, возможно, просили уехать, исчезнуть - кровавый след, тянувшийся за ним, мог привести московских милиционеров и в Лебедянь. Его пребывание становилось опасным. Короче, возникла ссора, перешедшая в потасовку. Сабан, всегда отличавшийся жестокостью, на этот раз превзошел себя. Он перерезал всю семью своей родной сестры, состоявшую из восьми человек. Не пожалел даже детей. Такое преступление не могло остаться не замеченным. Из дома доносились крики, шум. Сабана схватили соседи и вывели на улицу, появились представители власти. Жители настаивали на казни изувера прилюдно и в тот же час. И хотя милиция требовала все выполнить по закону, отправить убийцу сперва за решетку, разобраться, - разбушевавшийся народ от своего не отступал. Сопротивление милиции было сломлено. Сабана убили, его буквально растоптали.

Однако, несмотря на гибель вожака, банда не распалась и, возглавляемая теперь бывшим каторжником Павлом Морозовым по кличке Паша Новодеревенский, продолжала свое кровавое ремесло. Но о деяниях этой банды - особый рассказ.

СОЮЗ ГУСЕКА И АЙДАТИ

(1918-1919)

Иван Гусев, по кличке Гусек, старый вор-рецидевист прежней, дореволюционной закалки, в своей среде был человек уважаемый. За ним числились наиболее удачные ограбления по Москве и ее окрестностям. К его слову прислушивались и опытные, и начинающие. Но, освободившись из мест не столь отдаленных, промышлять прежними кражами Гусек, на что его уговаривали собратья по общему делу, уже не захотел. И возраст не тот, и приобретенный авторитет не позволял, и ситуация в стране изменилась. Да, непонятная ситуация в стране многих поставила перед вопросом: чем заняться? Для профессионального вора не было проблемы: конечно, пощипать толстосумов. Но их по пальцам можно было пересчитать, и все они оказались уже под прицелом. Пересекать же дорогу своим считалось делом негодным.

Гусев недолго размышлял, помог случай. На одной воровской сходке он познакомился с Николаем Дмитриевым, который еще по царской уголовной картотеке проходил под фамилией Орлов, Владимир Иванович. Разговорились по душам и выяснилось, что Орлов и при царской власти крал обильно и часто, и при Советской не собирается бросать это доходное дело, и получил воровскую кличку Айдати, которая произошла от сочетания "ай да", то есть "пойдем" по-татарски или "давай" по-русски, и называл себя командиром третьего Татарского мотострелкового полка. В общем, личность именитая.