Страница 40 из 43
Многие деятели из окружения Горбачева и Ельцина активно настаивают на том, что резкое ухудшение жизни трудящихся произошло как-то стихийно, в результате непредвиденных трудностей «переходного периода». В качестве меньшего зла они принимают упрек в том, что перестройка и реформа велись без продуманной программы. Это — наивная уловка.
Свидетельством того, что существовала не только программа со строгой последовательностью шагов, но и целая система мер по прикрытию и маскировке важных действий, служат потрясающие случаи полной утраты гражданами чувства социальной опасности. В 1988- 1991 годах целые классы и группы нашего общества вдруг потеряли способность замечать действия политиков, которые вели к важнейшим долговременным изменениям в положении этих классов и групп. И дело не только в том, что были блокированы «сигнальные системы», которые могли бы привлечь внимание людей, предупредить об опасности, потребовать диалога и т. д. Представители трудящихся, которых вряд ли можно заподозрить в предательстве и которые имели доступ к информации и даже обязаны были ее изучать, читали тексты — и почему-то не понимали их смысла. Их сознание было отвлечено, как отвлекают ребенка погремушкой.
В Законе 1990 года были изъяты, к примеру, два главных права людей — участие в выработке решений и контроль. Отменены органы народного контроля на предприятии и выборность руководителей. Отменено и важнейшее положение Закона СССР о трудовых коллективах 1988 года. Управленческие же полномочия администраторов, назначаемых собственником предприятия, зафиксированы так жестко, что на это никогда не претендовала пресловутая советская административно-командная система.
Закон 1990 года отменил и контроль за правильностью расчетов заработной платы, которая производилась администрацией предприятия «совместно или по согласованию с профсоюзным комитетом». Теперь именно руководитель предприятия «устанавливает формы и размеры оплаты труда, а также другие виды доходов работников».
По сути, этот закон уже произвел ликвидацию общенародной собственности еще за год до приватизации. Право коллектива участвовать в распоряжении доходами предприятия было одной из форм осуществления рабочими права частичного собственника. Теперь это право изымалось — и никакой реакции со стороны компартии, профсоюзов, самих рабочих.
Рабочие не заметили даже, что по новому закону они лишились и права на обжалование действий администрации в собственный профсоюз. Таким образом, рабочие лишились статуса члена трудового коллектива с определенным перечнем прав и стали просто гражданами, продавшими предприятию рабочую силу и никаких прав не имеющими.
Закон 1990 года отсек от участия в управлении не только работающих по найму граждан, но и рабочих, имеющих акции предприятия, формально его совладельцев. Делалось это невиданными в мировой практике методами — введением статьи о «коммерческой тайне предприятия». Понятно, что, не владея информацией, рабочие и профсоюз полностью отстраняются от участия в управлении. Под отвлекающие крики о советской «административно-командной системе» был принят закон, создающий совершенно новый уклад предприятия с тоталитарной властью собственника. Закон явно писался под будущего собственника-мафиози.
Так вот, и этот закон, который самым радикальным образом порывал и с длительной традицией, и с Конституцией страны, и с конкретным Законом о предприятии, был принят без дебатов и прошел незамеченным. Почему не собрался Пленум ЦК КПСС и не сообщил партии о полном противоречии законопроекта Программе КПСС и всей идеологии партии?
Невозможно посчитать всех, кто имел возможность вчитаться в текст законопроекта, изменниками или агентами влияния. Просто эти люди в результате длительного воздействия отупляющих речей Горбачева, интриг Лукьянова, наукообразной галиматьи Заславской впали в оцепенение, в состояние гипноза. Они, вероятно, читали Закон и не понимали, что там написано. В таком же состоянии были и десятки миллионов рядовых граждан, жизнь которых обрушивал этот страшный закон.
И сегодня эта тенденция продолжается в еще более полной мере, судя по равнодушной реакции россиян на попытку узаконить тотальный контроль за каждым человеком с помощью электронофикации и чипизации граждан.
Глава 9. «Мир электронного рабства»
Особенно ярко рассказывает о последствиях внедрения электронной системы учета журналистка Галина Царева в своем фильме «Мир электронного рабства». Выдержкам из этого фильма и посвящена следующая информация.
«Сейчас, когда цифровая революция произошла и людям дали бесплатный доступ в Интернет, уже ничто не мешает осуществлять этот контроль по бесплатным беспроводным каналам передачи информации. По ним же легко происходит как управление стихийными процессами, так и нашими мозгами.
Система тотального контроля ведется много лет через информационные системы и идентификаторы, которые мгновенно помогают получить всю информацию о человеке через цифровой идентификатор, а проще говоря, через его страховой номер, зарегистрированный в Пенсионном фонде. В этом небольшом кусочке картона в пластике каждая цифра имеет свое значение — от даты рождения до номера записи в определенном регистре. По сути дела, этот номер есть цифровое имя человека, что весьма опасно с богословской точки зрения. Еще Иоанн Златоуст говорил, ссылаясь на Ветхий Завет, что наречение имени — знак владычества, господства над кем-либо.
Несет информацию о человеке и каждая вертикальная полоска на страховом свидетельстве. Через присвоение номера идет обезличивание граждан как в фашистских и сталинских лагерях. Таким образом, созданы все компоненты, чтобы поставить на человеке последнюю печать, согласно Апокалиптическому Писанию о конце света Иоанна Богослова.
Чем страшна и опасна УЭК?
В одном из первых своих выступлений после выборов в президенты Медведев пообещал, что к 2015 году вся страна должна перейти на универсальные электронные карты. И сейчас идет тотальное введение этих УЭК, поскольку наличие данной системы, похоже, — условие существования самой государственной системы и сегодняшних ее руководителей у власти. Как иначе объяснить, что буквально на следующий день после заседания конференции СНН в Лондоне (8 марта 2011 года) по поводу создания электронных карт в России был принят закон об их выпуске (от 09.03.11 г.)?
Главным элементом электронной карты является специальный чип, который является пассивным элементом, но он и дает возможность контроля. А без карт — не получишь доступ к безналичным расчетам и ко множеству современных услуг. Еще одной важной составляющей карты является черная лента, на которую наносится вся информация о человеке. Это своего рода персонификация, закрытая для нас, но открытая для соответствующих считывающих устройств.
Сейчас всеми силами пробивается ввод универсальной электронной карты, ибо теперь уже бывший президент заявляет, что это должен быть второй по важности документ, который в отдельных случаях будет иметь даже большее значение, чем паспорт, так как применение его гораздо более широкое. Здесь мы оказываемся почему-то впереди планеты всей — даже многие европейские страны решили отказаться от подобной унификации, ибо полагают, что это может быть мощным средством контроля извне и ограничения личной свободы. По справедливому мнению немецких экспертов, только сам человек должен решать, какие сведения о себе предоставлять, а какие нет. Во Франции единую карту назвали тоталитарной и вредной. В Великобритании единой карты нет до сих пор. А для того чтобы начать ввод таких карт в США, понадобился теракт 11 сентября 2001 года… И это еще один аргумент в пользу его спровоцированности.
На самом деле наличие единых электронных карт еще более угрожает безопасности людей, ибо сведения с них легко могут сниматься и продаваться, с чем мы уже столкнулись сегодня на примере адресных и телефонных баз данных, которые можно купить почти на каждом углу. И это угрожает не только личной, но и национальной безопасности. Отслеживая, к примеру, перемещение силовых структур, можно легко нанести удар по самому слабому, не защищенному охраной месту.