Страница 17 из 43
Глава 4. Телепродукция — это «товар», сродни духовному наркотику
К какой же категории продуктов относится «товар» телевидения? Сегодня, после многолетних интенсивных и всесторонних исследований, не вызывает никаких сомнений, что телепродукция — это «товар», сродни духовному наркотику. Человек современного городского общества зависим от телевидения в буквальном смысле слова. Его гипнотизирующее воздействие таково, что человек частично утрачивает свободу воли и проводит у экрана гораздо больше времени, чем того требуют его потребности в информации и развлечении.
Как показали исследования, средняя американская семья проводит у телевизора более 7 часов в сутки и ради этого жертвует многими занятиями и видами деятельности (чтение, посещение театров, спорт, встречи с друзьями и т. д.). В конце 1970-х годов одна американская газета провела интересный эксперимент: предложила выбранным наугад 120 семьям по 500 долларов за то, чтобы они в течение месяца не смотрели телевизор. Девяносто три семьи (78%) категорически отвергли это предложение. Хотя 500 долларов были немалой суммой для того времени.
Похоже, сейчас мы пришли к тому же состоянию. Когда бабушка зависимого от ТВ 11-летнего внука предложила ему вместо дебильных иностранных мультиков пойти почитать вместе книгу на ночь, он буквально завопил: «Ба, ну ты что, издеваешься? Иди читай сама, если хочешь, я-то тут при чем?!»
Как и в случае с наркотиками, потребитель телепередач не может рационально оценить характер их воздействия на его психику и поведение. Более того, он продолжает потреблять телепродукцию даже в том случае, если отдает себе отчет в ее пагубном воздействии.
Сегодня зависимость людей от телевидения стала всеобщей. У некоторых категорий (особенно у детей и подростков) эта зависимость развивается настолько, что наносит существенный ущерб их физическому здоровью. Сначала врачи и педагоги, а теперь уже и политики рекомендуют родителям за дверями своих домов забывать о демократии и действовать авторитарно, заботясь прежде всего о благе детей.
И строго контролировать содержание передач, которые позволяется смотреть ребенку. «Скучное», по их мнению, ТВ тем и хорошо, что человек потребляет его не больше, чем ему действительно надо для получения информации, знаний или развлечения.
Наша семья, например, смотрит иногда лишь три канала: «Союз», «Культура» и исторический — «365 дней ТВ». Другие каналы мы просто не включаем. Естественно, наш 8-летний ребенок и не реагирует на экран: даже если он попадает изредка в поле зрения дочки, она предпочитает слушать «Детское радио».
Как пишет в книге «Манипуляция сознанием» С. Г. Кара-Мурза, «телевидение стало сегодня главным оружием, а небольшая профессиональная группа — творческие работники ТВ превращаются в особую спецслужбу, ведущую войну против сознания и мышления своих соотечественников.
Политэкономический смысл тех “цепей”, что привязывают к телеэкрану людей XXI века, лежит на поверхности. Главным сейчас является рынок образов, даже такой товар, как автомобиль, сегодня есть прежде всего не средство передвижения, а образ, который представляет его владельца. Рынок образов диктует свои законы, и их продавец (телекомпания) стремится приковать внимание зрителя к своему каналу. Если это удается, он берет плату с остальных продавцов, которые рекламируют свои образы через его канал. На Западе реклама дает 75% дохода газетам и 100% доходов телевидению. В 2000 году показ 30-секундного ролика во время финального матча чемпионата США по американскому футболу стоил 1,5 млн долларов.
Соединение телевидения с рекламой придает ему совершенно новое качество. Реклама создает виртуальный мир, построенный по “проекту заказчика”, с гарантированной гегемонией буржуазных ценностей. Это — наркотизирующий воображаемый мир, и погруженные в него люди образуют общество спектакля в чистом виде — они знают, что живут среди вымышленных образов, но подчиняются его законам.
Действие рекламы, как уже говорилось, резко усиливается, когда она увязывается с, казалось бы, достоверными сообщениями информационных выпусков. Возникает синергизм двух типов сообщений, и сознание людей расщепляется. Воображаемые образы рекламы по контрасту убеждают зрителя в правдоподобности известий, а “заведомо истинные” известия усиливают эффект рекламы, которая возбуждает эмоции, готовит почву для восприятия идей, заложенных в “бесстрастном” якобы репортаже… Поэтому увязка рекламы и последних известий на телевидении — вопрос большой политики. С другой стороны, реклама, разрывающая ткань целостного художественного произведения (например, хорошего фильма), резко снижает его благотворное воздействие на сознание человека. Удаление рекламы с экрана всего на полтора часа — вопрос принципиальной важности, существенно меняющий положение в обществе. Уже этого времени в сочетании с оздоровляющим воздействием хорошего фильма может оказаться достаточно для починки сознания.
Реклама влияет на всю культурную политику телевидения. Часто указывают на тот очевидный факт, что телевидение в своей “охоте за зрителем” злоупотребляет показом необычных, сенсационных событий. Конечно, уже этим телевидение искажает образ реальности. Однако важнее другое: самый легкий способ привлечь зрителя, а значит, и рекламодателя, — обратиться к скрытым, подавленным инстинктам и желаниям людей, которые гнездятся в подсознании. Если эти желания запрятаны слишком глубоко, то зрителя надо развратить, искусственно обострить его нездоровый интерес.
Один западный телепродюсер сказал об этом откровенно: “Рынок заставляет меня искать и показывать мерзкие сенсации. Какой мне смысл показывать священника, который учит людей добру — это банально; а вот если где-то священник изнасиловал малолетнюю девочку, а еще лучше мальчика, а еще лучше старушку, то это вызовет интерес, и я ищу такие сенсации по всему свету…”
Таким образом, рынок, независимо от личных качеств теле-предпринимателей, заставляет их развращать человека. Если это совпадает и с политическими интересами данной социальной группы, то ТВ становится мощной разрушительной силой.
ТВ сейчас интенсивно применяет показ того, что люди видеть не должны, что им запрещено видеть глубинными, неосознанными запретами. Когда человеку это показывают, он приходит в возбуждение, с мобилизацией всего низменного, что есть в нем. Набор таких объектов велик. Это и порнография, и таинство смерти, которая в идеале должна быть скрыта от глаз посторонних. А когда пробивается брешь в духовной защите человека, то через нее уже легко можно внедрить самые нелепые и опасные установки».
«Не вполне объяснена цель, но надежно установлен факт, — заявляет далее С. Г. Кара-Мурза, — ТВ западного общества формирует “культуру насилия”, делает его приемлемым и даже оправданным для значительной части населения. Телевидение представляет насилие как эффективное средство решения жизненных проблем и часто создает мифический образ насильника как положительного героя».
Эксперты ТВ говорят, что, показывая «спектакль» насилия, они якобы отвлекают от насилия реального — это так называемая гипотеза катарсиса. Психологи же утверждают, что культура насилия не заменяет, а узаконивает реальность насилия. Более того, в жизни акты насилия изолированы, а ТВ создает насилие как систему, что оказывает на психику гораздо большее воздействие, чем реальность. Более того, телеящик раскрывает порой весь механизм преступления, как бы давая инструкцию тем, кто еще только встает на криминальную дорожку…
Психолог Э. Фромм считает, что показ насилия на ТВ — попытка компенсировать страшную скуку, овладевшую индивидуумом, лишенным естественных человеческих связей. Он «испытывает пассивную тягу к изображению преступлений, катастроф, к кровавым и жестоким сценам, которым ежедневно кормят публику пресса и телевидение. Люди жадно поглощают эти образы, ибо это самый быстрый способ вызвать возбуждение и тем облегчить скуку без внутреннего усилия. ТВ становится «генератором» насилия, которое выходит из экрана в жизнь.