Агенты будущего

— Ого! — выдохнул Сережка. — Да я это место сто раз в новостях по телевизору видел! А вот памятник, возле которого космонавты фотографируются!

— А вот памятная стела в честь десятилетия первого космического полета! — обрадовалась Саша. — Я ее на фотографии в «Огоньке» видела!

Тут Славик резко остановился: за стелой знакомые ему места заканчивались. Саша от неожиданности не успела сбавить темп и легонько шлепнула его ладонями в спину, тихо ойкнув.

Забора не было, и выглядывать было некуда. Зато была еще одна стела — из похожего на приснопамятное дорожное покрытие голубоватого чуть светящегося материала. Длиннющая, уходящая своим дальним концом по ощущениям куда-то к самой железнодорожной (или монорельсовой) линии. Вся поверхность чуть наклоненной назад плиты была испещрена датами космических стартов и посадок, названиями летательных аппаратов и фамилиями экипажей. А вдоль стелы среди декоративных кустиков и цветочных клумб стояли модели космической техники или, может быть, даже реально летавшие аппараты — в натуральную величину. Сначала — знакомые «Востоки» и «Союзы», дальше — свободно раскинувшие солнечные батареи «Салюты», а еще дальше — что-то уже совершенно невообразимо футуристическое.

— Что это? — тихо, с изумлением спросила Саша.

— Ого! — восхитился Сережка. — Я и не знал, что тут такие места есть! Сюда тоже экскурсии не водят?

— Сюда уж точно не водят, — угрюмо подтвердил Славик.

Он медленно двинулся вдоль голубоватой плиты, читая имена и даты и проводя ладонью по обшивке космических аппаратов.

— Да тут целый музей под открытым небом! — восхищенно заметила Саша. — Причем на сто лет вперед, как минимум! Может, тут фантастическое кино снимают?

— Да уж, кино, — криво усмехнулся Славик. — Сходите вон, до линии, полюбуйтесь на скоростные монорельсовые поезда. Хорошее кино.

— А что, и сходим! — заявил Сережка. — Заодно посмотрим по пути на межпланетные станции будущего! Пошли, Саш!

— Только недолго, — предупредил Славик. — А то в центрифугу не попадете.

Ребята убежали по дорожке, усыпанной мелкими разноцветными камешками, и быстро вернулись.

— Да, — с чувством сказал Сергей. — Извини, друг, что сразу не поверил. Зрелище впечатляет. Особенно город, который на месте твоего поселка.

— Это и есть мой поселок, — задумчиво сказал Славик. — Лет через двести, наверное.

— А станции там впереди какие! С два футбольных поля, наверное! — сообщила Саша. — Такие в двадцать первом веке летать будут. Международные.

— Сечете, ребята? Выходит, мы правда в будущее попали, — сказал Славик. — Во, как бывает.

— Фиговое будущее какое-то, если честно, — пожал плечами Сережка. — Смотри, что тут написано: мы на Луну вообще в этом столетии не полетим. И американцы тоже больше не полетят. Отлетались, хватит. А на Марс — вообще первая экспедиция будет только в сороковых годах следующего века. А в двухтысячном году знаешь, какая орбитальная станция будет летать? Международная космическая. Одна, представляешь? И там одновременно человек шесть экипажа, и всё. И никаких тебе лунных баз и профсоюзных путёвок на Марс, понял?

— Быть не может, — удивленно сказала Саша, читая сухие строчки дат на стеле. — Ну и ну!.. Да у нас тут за пятнадцать лет существования космонавтики сделано больше, чем за следующие сто! Чем же они там у себя занимались, наши потомки?

— В двухтысячном году «Союзы» летают! — прочитал Сергей. — Те же корабли, и та же РН! Ой, да они и дальше потом летают… Ой-ой-ой!

— Смотрите, в две тысячи третьем году китайцы на своем корабле в космос полетят! — заметила Саша. — А у американцев с две тысячи одиннадцатого года почти пять лет своего корабля вообще не будет! Ну и дела…

— А может, у них какие-то другие достижения, — сказал Сережка. — Может, они нуль-транспортировку открыли, зачем им тогда орбитальные станции?

— А я вас расстрою, ребята, — вдруг сказала Саша. — Мы с вами космонавтами не станем. Тут нет наших фамилий. Никого из нас.

— Как это? Совсем — никого? — обескураженно спросил Сергей.

Саша кивнула.

Они в растерянности стояли у монумента, вчитываясь в хронику еще не наступившей, но уже беспощадной истории.

— Это какое-то неправильное будущее, — сказал Славик. — Не может такого быть.

— Или может, — сказал Сергей. — Может, это именно мы нуль-транспортировку откроем, а?

— И похороним космонавтику? — с жаром спросила Саша. В уголках глаз у нее блеснули слезинки. — Это несправедливо!

— Знаешь, не обязательно же быть космонавтом, — подумав, сказал Славик. — Например, ты можешь стать знаменитым конструктором ракет, а Сережка — проектировщиком сверхмощных бортовых вычислительных машин. Так будет даже полезнее для дела. А слетать в космос в двухтысячном году на «Союзе» — ну, это было бы слишком просто…

— Ой, ребята-а-а, — присвистнул Сергей. — Мы тут уже сорок минут… Наши-то, наверное, уже давно в центрифуге…

Они растерянно переглянулись и Саша тихо сказала:

— Смотрите, — и кивнула в сторону здания штаба.

По аллее к ним быстро шел — да что там, — почти бежал Артемий Николаевич. Лицо его выражало сумасшедшую смесь нервозности, отчаяния и радости от того, что ребята все-таки нашлись.

Руководитель кружка остановился в нескольких метрах от них, а ребята стояли, потупившись, как будто он застиг их на месте преступления.

— Вот вы где, — наконец, выдохнул Артемий Николаевич. — А мы вас везде ищем.

Прозвучало это довольно глупо.

— Мы не специально, извините нас, — сказала Саша, глядя на учителя честными голубыми глазами. — А здесь правда будущее?

— Правда, — тихо и твердо ответил Артемий Николаевич.

— И это всё правда? — спросил настырный Сережка, — мотнув головой в сторону стелы.

— Да, — подтвердил учитель. Теперь настала его очередь отвести взгляд.

— Значит, так все и будет? — понуро спросил Славик. — И никаких профсоюзных путевок?

Артемий Николаевич подумал, снял и протер носовым платком очки, потом ответил:

— Нет. Не обязательно, — он решительно взял Сашу и Славика за руки. — Пойдемте. Нас ждут.

Славик до последнего момента, выворачивая шею, оглядывался на монумент, пока он не скрылся за поворотом аллеи.

Сережка понуро тащился сзади и канючил:

— А что нам теперь делать? Мы же не хотели… А нам теперь память сотрут или как там у вас положено?

— Ничего подобного! — с неожиданной веселостью возразил Артемий Николаевич. — Наоборот. Вы теперь видели и знаете, как может быть. Запомните это на всю жизнь, и не создавайте такое будущее.

— Как же у вас все просто, — вздохнула Саша.

— Да, жаль, — прямо заявил Главный. — Очень жаль, Артемий Николаевич, что вы решили уволиться. Все-таки, почти десять лет жизни у нас проработали… Вы — один из лучших корректоров нашего института, без преувеличения. И особенно важно, что вы специализируетесь в области истории космонавтики, — в той сфере деятельности, с которой отлично знакомы на практике, которой посвятили… гм… напомните, пожалуйста, как долго вы проработали в космосе?

— Ну, без малого двенадцать лет, — прикинул в уме Артемий Николаевич.

— М-да. Где мы теперь еще найдем такого специалиста… Если не секрет, куда вы уходите?

Неподдельное сожаление в голосе обычно сурового начальника тронуло Артемия Николаевича, и он не сразу нашелся, как ответить. А Главный истолковал его замешательство по-своему:

— Не хотите преждевременно озвучивать? Понимаю. До меня тут дошли слухи… хм, контрразведка, если можно так выразиться, донесла, что в Роскосмосе готовится проект строительства космодрома на одном из спутников Нептуна. И первая межзвездная экспедиция с этого космодрома якобы намечена уже в этой пятилетке. И вас, кажется, приглашают туда руководителем рабочей группы?

— Нет, не совсем туда… — ответил Артемий Николаевич. — То есть, совсем не туда.

— Тогда куда же? — вопросительно посмотрел на него начальник.