Страница 2 из 2
— Тут еще и в деньгах дело.
— Понимаю.
— Он мне остался должен, — сказала она. — Я дала ему денег взаймы. Зря я это сделала, но пришлось.
Я на минуту погрузился в молчание. Мои мысли перескочили на спагетти.
— Извини, — сказал я, — но у меня спагетти варятся, понимаешь…
Она невесело хихикнула.
— Прощай, — сказала она. — Передай привет твоим спагетти. Надеюсь, у них не будет проблем.
— Пока, — сказал я.
Когда я повесил трубку, оказалось, что круг света на полу сместился на несколько сантиметров. Я снова лег в эту лужу света и вновь уставился в потолок.
Грустное это дело, очень грустное — думать о спагетти, которые навечно погружены в кипяток, но никогда не сварятся.
Теперь я слегка раскаиваюсь, что так и не помог девушке. В конце концов, ее бывший друг был не самый приятный человек — ноль без палочки, корчивший из себя большого художника. А судя по ее голосу, у нее действительно были неприятности.
Иногда я гадаю, что сталось с этой девушкой. Обычно она вспоминается мне, когда передо мной стоит тарелка с горячими дымящимися спагетти. Быть может, она, повесив трубку, навеки исчезла в тех сумерках? И в этом отчасти виноват и я сам.
И все-таки, прошу вас, войдите в мое положение. В тот период я ни с кем не хотел сближаться. Потому-то я и варил спагетти, как проклятый, варил сам для себя. В той гигантской кастрюле, где запросто поместилась бы немецкая овчарка.
Представляете, как поразились бы итальянцы, узнав, что в 1971 году они экспортировали одиночество?