Страница 12 из 152
И Милана не задумываясь, послала стрелу в замахнувшегося на мать гутия. Сразу за первой полетела вторая стрела. Гутии попадали, а Милана уже со всех ног мчалась к матери.
— Что тут происходит? — крикнула она. Мать, не поднимаясь с земли, показала рукой на их дом и выдохнула окровавленными губами:
— Спаси сестру!
Милана услышав это, бросилась к своему дому. Около дверей лежал мертвый отец, рядом три мертвых гутия истекали кровью. Из дома доносились стоны и крики Мила. Милана, бросив лук, выхватила цельт и метнулась в дом. Два гутия держали Мила, а один, что-то радостно крича и похохатывая, мерзко двигал своей волосатой задницей, насилуя ее сестру!
— Не надо! — кричала Мила, и самые настоящие слезы слышались в ее отчаянном крике. — Не трогайте меня! Я не хочу! Отпустите меня!! Мама-а-а!!!
Милана с силой опустила цельт на спину насильника. Топор вошел ему между лопаток, хрустнул разрубленный позвоночник. Она вырвала цельт из тела поверженного врага и повернулась к двум другим. В глазах ее воспламенил светлый огонь праведной ненависти…
Она плохо помнила, как изрубила топором гутиев. Оттащила в сторону тело насильника, помогая сестре подняться. С цельтом в руке и вся в крови она выскочила из дома и тут столкнулась еще с одним бородатым гутием, который увидев ее, даже не успел ничего сделать. Милана молниеносно ударила его топором в висок, и тот, обливаясь кровью, мешком свалился к ее ногам. Она сунула цельт за пояс и подняла лук, наложила на тетиву стрелу. Крадучись она двинулась к соседнему дому в поисках врагов. Еще два горца вышли из-за угла этого дома. Они вдвоем тащили огромный мешок, должно быть с награбленной добычей. Ее стрела попала в глаз первому, второй бросив мешок, попытался убежать, но ему в спину вонзилась смертоносная стрела, выпущенная Миланой.
Больше врагов она нигде не обнаружила. Милана рассказывала дальше, как обнаружила в доме соседей одни трупы, в том числе и грудного младенца. Его разбили о стену, она видела кровоподтек на ней и маленькое лежащее на полу окровавленное тельце.
Вот тут она не выдержала. Ей стало невыносимо тяжело и больно! Она была женщиной, еще не знавшей материнства, но видевшая в этом великое счастье! Теперь она увидела, как может это счастье в один короткий миг погибнуть. Она представила себя на месте убитой матери, которая входит в дом и видит это! Глаза ее наполнились непрошеными слезами, которые размыли очертания предметов, она побрела прочь и очутилась за дверью во дворе. Тут она упала на колени и, охватив голову руками, закричала дико, протяжно, как раненая волчица:
— А-а-а-а-ааааа!!!
Ей было до слез жалко ребенка. Маленькое, беззащитное существо, которое радуясь жизни, улыбалось своей матери, насытившись молоком, сладко спало, раскинув в стороны маленькие ручки. Теперь несчастная мать и ее ребенок зверски убиты безжалостной рукой дикого грязного варвара-гутия. За что? Вообще, за что убили всех этих людей? Они никому не угрожали. Они сеяли полбу и ячмень, ведя жизнь простых землепашцев. Трудно представить себе труд более мирный, чем этот.
Она не могла понять, зачем насиловали ее сестру Мила? Ведь ей только четырнадцать солнечных кругов, она даже еще не успела принять полностью формы взрослой женщины! Что это? Почему все так произошло?
Потом она вознегодовала, спрашивая, а где же кейторы? Где армия, где царь Альгант Колер? Куда он уехал, почему не остановил врагов? Ответов она не знала…
Осиротевшая семья собралась возле дома, где лежал ее убитый отец. Только сейчас она поняла, какая трагедия произошла перед их домом. Отец ее вышел из дома и подвергся нападению гутиев. Видимо он был без оружия, так как не ожидал нападения. Но он был кейтор, и принял неравный бой. Отобрав короткое копье у одного из нападающих, он успел заколоть им троих, прежде чем его издали убили дротиком…
Мила по-прежнему рыдала, ее обнимала плачущая мать, шепча утешения разбитыми в кровь губами. Милана, чтобы исполнить свой долг, вошла в дом и, превозмогая свое отвращение, вырезала у трех убитых гутиев срам. Вернулась к матери и сестре, бросила им под ноги кровавый трофей и сказала:
— Мила, я отомстила за тебя! Успокойся…
Она сосчитала убитых ей врагов, всего оказалось восемь.
Милане очень было жаль погибшего отца, он слишком много для нее сделал и значил. Она жалела свою мать, которая осталась вдовой, она сочувствовала своей сестре, которая подверглась насилию. Но она должна была оставаться мужественной, потому, что понимала, что теперь только она способна защитить свою семью и от нее зависит, останутся ли они живы, и смогут ли дальше жить, жить счастливо.
Она украдкой смахнула слезы и не стала давать волю своим чувствам. А ведь как ей хотелось прижаться к матери, обнять сестру и просто поплакать! Но, нет, она не может это сделать. Она — кейтор, воин на земле! Кейторы не плачут.
Их сплотило общее горе. Милана не дала им времени предаваться скорби.
— Мы уходим на Альси, — решила Милана, — здесь кругом опасность. Я кейтор, и на Альси не буду лишней. Гутии еще пожалеют об этом!
Она уже поняла, что это не обычный набег, а большая война. Она видела в нескольких местах на севере клубы дыма поднимающегося в небо.
Оставалось тело погибшего отца. По законам Россов тело должно быть предано огню, чтобы могильные черви, порождение Земли, не смели даже коснуться тела пришедшего со звезд. Милана опрокинула поленницу дров и с трудом уложила тело отца на них. Времени не было, поэтому она делала все очень быстро. Вернулась с огнем, посмотрела на мать. Реута взглянула на бездыханного мужа, и, зарыдав с новой силой, кивнула.
Погребальный костер вспыхнул. Милана также подожгла соседский дом, ставший погребальным костром для погибшей соседской семьи.
Они быстро собрали кое-какие вещи, взяли в дорогу немного еды и кожаный мешок с водой и пошли на юго-запад.
Они шли, прячась от людей. Идти приходилось с осторожностью: гутии осмелев, стали вести себя агрессивно по отношению к ростинам. Милане однажды пришлось даже применить оружие, наказав наглеца осмелевшего оскорбить ее и ее семью грязными словами. Она всего лишь попросила дать ей воды для ее семьи. В ответ она услышала слова, не достойные быть произнесенными вообще. Хозяин дома, гутий, нагло рассмеялся и предложил девушке стать его любовницей за меру воды. Лучше бы он этого не делал. Похотливый, грязный горец! Милана вырвала боевой топор и ответила смертельным ударом. Любое произнесенное слово в древнем мире было слишком значимо. Нельзя было говорить все что угодно и кому попало! Тем более кейтору! Расплата наступала быстро, и ей было только одно название — смерть! Сын хозяина выскочил с дубинкой, но Милана легко отразила его нападение и убила и этого молодого непрошенного заступника. Она лишила жизни его легко, как человек расправляется с назойливым насекомым. Ей было все равно. Но страшное оскорбление, нанесенное ей, оставалось неотомщенным. За него должны были ответить все, вся семья. Таков закон ее мира! Она его знала и была обязана исполнить. Она приготовила лук, но из дома никто больше не вышел. Оттуда, из за закрытых дверей, слышались только гортанные крики и страшные проклятия, посылаемые на ее голову. Это Милана поняла, так как немного понимала язык гутиев. Милана подозвала мать и сестру, напоила их водой. И подожгла дом, намотав на стрелу горящую солому. Когда тростниковая крыша дома вспыхнула, и из него побежали в панике с криками женщины и дети, она без всякой жалости расстреляла из лука всех до единого…
Она не испытывала никакой радости от убийства врагов. Она это просто делала. Как кейтор. Как учил ее отец. Никакой пощады, никаких чувств, никакого раскаянья…
В пути они неоднократно встречали беглецов, одиночек и целые семьи. Все спешили уйти на юг, под защиту росского гарнизона Альси, в большое поселение Тарс, находящееся в Таоросс. Среди беглецов Милана случайно и встретила Гарат. Они обе были рады встречи друг с другом. Гарат рассказала ей, что произошло в царстве Симерк. Новости оказались просто страшные, Милана не хотела верить в услышанное.