Страница 51 из 70
— Как бы то ни было, ваша милость, но мы решили, что будем с нашим королем. Живым или мертвым. Забальзамируем его тело и отвезем домой. А Тортфорты нами командовать больше не будут. Хватит.
— Император чудом выжил и нуждается в вашей защите. Ваш король мертв, как и остальные электоры. Вы с нами? — Это надолго? Я только развел руками.
— Мы остаемся, если только нами будете командовать вы, командор.
— Тогда прошу вас, майор, построить всех у домика лесничего для принятия торжественной присяги императору. Похоже, граф Тортфорт остался без инженерного обеспечения совсем. * * * Смеркалось. Небо нахмурилось. Воздух ощутимо потеплел и сверху повалил снег, засыпая аккуратные штабеля кирпича, убранные солдатами с развалин дворца. И сами развалины. И крыши оставшихся целыми домов, в которые стуча молотками вставляли новые стекла. Откуда-то повыползали жены и дети дворцовых служителей и разбирали с садовых дорожек своих покойников по домам. Обмывать и готовить к утренним похоронам. Им не препятствовали. Электоров и их свитских, а также придворных, которых настигла в охотничьем дворце смертельная беда, перенесли в большой охотничий ледник. Который был предназначен для трофеев императорских охот в заказнике. Для дворцовых гренадер при свете факелов во дворе строгали гробы. На парковых лужайках рядами выросли большие взводные палатки — импровизированные гвардейские. И даже дощатые сортиры, как и положено саперы выстроили не ближе двадцати метров от крайней казармы. Жалко парк. Сколько денег придется вбухать, чтобы его восстановить в первозданной красоте. Отрезки бревен и досок, всякий древесный мусор со взорванного дворца кончится, солдаты начнут деревья валить. И плевать им, что деревья здесь высажены редкие для этой географической полосы — им тепла в палатке хочется. Драгун я давно разослал по округе ближними и дальними патрулями, как только оногурские саперы приняли присягу новому императору. За ними присягали дворцовые гренадеры, гвардейские инженеры и прочие части не относящиеся к Ольмюцу. Каждые под двумя знаменами — империи и своего королевства — герцогства. С момента взрыва прошло, вряд ли больше пяти часов, а казалось что вечность. По крайней мере, неделя.
— Ваше императорское и королевское величество, — обратился я к Бисеру, который после ухода гвардейцев так и сидел осыпаемый снегом на крыльце дома лесничего в кресле.
— Осмелюсь указать, что вам лучше зайти в помещение. Не дай ушедшие боги еще и зазябните.
— Савва, хоть ты меня не подкалывай, — капризно скривил губы монарх.
— Где Аршфорт? — Неизвестно, ваше императорское и королевское величество.
— Достал ты меня, Савва. Повелеваю тебе впредь всегда и везде обращаться ко мне только словом 'государь'. Ясно? — Так точно, государь. Ясно.
— Уже лучше, — криво улыбнулся монарх и тут же встревожено спросил.
— Где Молас? — Еще в отлучке, государь. По своим делам где-то.
— Что с Ремидием? — Ему отрезали ноги по колени. Теперь он спит под опием. В вашей резиденции на втором этаже.
— А что у нас хорошего? — Государь, пройдемте в дом, к камину. Там я все вам расскажу. Главное, что сегодня, похоже, атаковать нас никто не собирается.
— Да… — вымучено улыбнулся император.
— Гвардия ночью не воюет. По уставу не положено.
— И внезапно перешел на шепот.
— Савва, мне эти гадские врачи выпить не дают. Ты мне достань немного коньяку. Неужели в подвалах дворца ни одной бутылки не осталось? Императорский лесничий встретил меня в холле своего дома, руководя гренадерами, которые таскали охапки уже наколотых сухих березовых дров.
— Ваша милость, — поклонился мне придворный, — я взял на себя смелость озаботиться теплом для царственных пациентов в этом госпитале, в который превратили мой дом. Таки да — действительно госпиталь. На первом этаже комнаты врачей, малая операционная, аптека, кухня. Сестры милосердия и сиделки приходящие из семей дворцовых служителей, которые тут служат поколениями. И хотя они не считаются придворными императора, то все давно потомственные дворяне, несмотря на физический труд, которым они тут занимаются. На втором этаже комнаты привилегированных пациентов — императора и рецкого герцога. Охрана и посыльные скороходы из огемских гвардейцев. Чуланчик без окна, который я себе определил как спальное место и уже засунул под топчан ручной пулемет. Дверь в чулан в пределах видимости охраны императора и герцога. Никакого недовольства моей наглой экспроприацией его жилья под нужды монарха он не выказывал. Наоборот казался гордым этим обстоятельством.
— Вы сами-то как устроились? — проявил я вежливость, хотя откровенно мне это было по барабану.
— В оружейном флигеле, где хранится охотничье оружие для гостей императорской охоты. На тот случай, если те приезжали без своего. Моей семье там удобно. А что тесно, то это же не навсегда, — улыбнулся он. Лет ему было за шесть десятков. Седой совсем. Лицо морщинистое. Но двигался легко и упруго.
— На кого тут обычно охотились? — спросил я, чтобы что-то сказать. Мои мысли были заняты совсем другим.
— На благородного оленя, косуль, лосей и зайцев, ваша милость. Для охоты на кабана есть другой заказник у реки. Это отсюда на юг. Только вот разогнали сейчас взрывами да солдатами всю живность. Да и побили много. Дорвались гвардейцы до запретного — на кострах сейчас косуль жарят. Придется мне года два зверей приваживать до былого поголовья. И опять никакого недовольства в голосе. Только понимание ситуации.
— Сколько у вас егерей в охотничьем хозяйстве? — Два десятка, ваша милость, — ответил он, долго не раздумывая.
— Вооружены? — А как же, ваша милость. Они же императорские егеря. И стреляют все очень метко.
— Вы мне их одолжите на несколько дней? Как проводников. Они же вокруг все тропки знают.
— Как прикажете, ваша милость, — поклонился он.
— Лыжи есть? — А как же, ваша милость. На любой вкус. И беговые и охотничьи. Десятка три найдется. А если еще по домам собрать… — Хорошо. Я доволен вами. Присылайте егерей ко мне сюда. В холл. Я поставлю им задачу на службе императора. Присягу они приняли? — Сразу после гвардейцев, ваша милость, одновременно со всеми служителями. Мы все верные слуги императора. Императорский лесничий еще раз поклонился мне и вышел на двор. Ну и где черти носят Моласа, пока мы тут сидим слепые и глухие. 'Мятеж не может быть удачен, в противном случае его зовут иначе'. У мятежников с каждым часом утекает возможность удержать власть. Но пока в стране никто не знает, что император жив Тортфорт может резвиться как хочет. Завтра нас придут убивать. Однозначно. Живой император инсургентам не нужен. А мы все определены на заклание за компанию с ним. Вплоть до того что раскатают весь этот пряничный городок артиллерией. Надо осмотреть подвал в доме на предмет бомбоубежища. Где этот Аршфорт? Где верные войска? Так ведь и на измену сесть не долго. Нервы на вздёрге. Я тут кто такой, чтобы решать судьбы империи? У меня даже придворного звания при императоре нет. Мне бы герцога домой отправить. В безопасность. В холл спустился пожилой огемский писарь, который постоянно дежурил в холле второго этажа около палаты императора.
— Ваша милость, император просил это передать вам, и протянул мне кожаный тубус. Сейчас он спит, — поспешил меня писарь предупредить. Внутри оказалось несколько бумаг. Красиво написанный на пергаменте императорский рескрипт, назначающий барона Савву Бадонверта императорским флигель-адъютантом и офицером для особых поручений при нем же. Второй рескрипт наделял меня правами чрезвычайного императорского комиссара, аналогичные тем, которые я имел на Восточном фронте. В том числе и правом внесудебной расправы над изменниками отечества и пособниками врага. В отсутствие фельдмаршала Аршфорта я обладал всей полнотой власти над имперской армией, гражданскими чиновниками и императорской гвардией. И сам указ о создании Чрезвычайной императорской комиссии, которой передается вся полнота власти в стране, пока император лечит свои раны полученные при подлом покушении на его жизнь. Все подписи и печати на месте. И мои пожелании учтены. Когда мы с императором пили сегодня тишком от врачей коньяк, я во второй раз отказался от генеральского чина, мотивировав это тем, что сами же Бисеры меня настолько активно загоняли в Рецию, что я там уже прижился и не хочу покидать герцогскую гвардию. Да и авиационный завод у меня в Калуге. Не считая других предприятий. Ну, вот я и главнокомандующий, — криво усмехнулся я.