Судьбе наперекор…

– Да ты и не влезай! Ты только выслушай. Вдруг у тебя какая-нибудь светлая мысль появится?

– А у меня все мысли светлые, – нахально заявила я и сама от этого рассмеялась.

– Вот и хорошо! Сейчас я Мишу позову, он заодно и кофе принесет, – и Чаров торопливо вышел из комнаты.

«Ну, сейчас я этого сыночка разложу на составляющие! – злорадно пообещала я самой себе. – Светлые мысли мои ему, видите ли, понадобились! Не волнуйся, насыплю полное лукошко!». Едва услышав о том, что Володя рассказывал сыну о моем последнем деле, связанном как раз с родственниками Матвея, я тут же поняла, о чём именно собирается просить меня этот строитель-неудачник. И словно в ответ на мои мысли в кабинет вошел Михаил, в одной руке у него была большая турка, от которой исходил чудный аромат хорошего кофе, а в другой – два бокала.

– Извините, Елена Васильевна, что не сервиз, – сказал он, ставя их на стол и разливая кофе. – Только, как мне показалось, вам так будет удобнее и привычнее.

– Да, я действительно не люблю китайские церемонии, – согласилась я, внимательно приглядываясь к нему.

– Я тоже, – кивнул Михаил, усаживаясь боком к стоящему около окна письменному столу лицом ко мне, а я осталась сидеть в кресле.

– Хороший кабинет у Владимира Сергеевича получился, уютный. Радостно ему здесь, наверное, работалось, жаль, что недолго. Ну да комната у него в коммуналке большая и соседи неплохие. Когда переезжать будете? – я сознательно ставила его на место. Если я вынужденно ушла из милиции в никуда, то он-то погнался за красивой жизнью, так вот пусть и получает по полной программе. – Ну, впрочем, вы это сами решите. Кстати, а ваши мама и жена уже знают о грядущих светлых временах, или это будет для них приятным сюрпризом?

– Ничего они не знают, – Михаил пошел красными пятнами. – Пока не знают. Они обе были категорически против того, чтобы я переходил на завод, и были, как оказалось, правы. А сейчас? Ну что, скажите мне, изменится от того, что они обе будут и день и ночь мне повторять: «А ведь мы тебя предупреждали!». Вы думаете, я от хорошей жизни за помощью к вам обратился?

– В таком случае мне бы очень хотелось получить честный ответ на прямой вопрос: зачем я вам понадобилась? – я специально нажимала на него, чтобы вынудить сказать правду. – Вы профессионал, да и Солдатов, как бы я ни относилась к нему как к человеку, – ведь это из-за него и Богданова я ушла из органов – свое дело прекрасно знает. А инспирированные вами рассуждения Владимира Сергеевича о том, что я могу вам помочь, звучат убедительно только для него самого, – я закурила и требовательно уставилась на Михаила. – Итак?

– Ну и хваточка у вас, Елена Васильевна! – он заставил себя улыбнуться. – Только если верить тому, что о вас рассказывал папа, то зря вы думаете, что не сможете дать нам с Семенычем дельный совет. Кстати, Солдатов тоже говорит, что из вас мог бы хороший следователь получиться.

– Михаил Владимирович, увертюру можно было бы опустить. А ваша мама накормила меня так, что лапша с ушей на завтрак мне тоже не понадобится. Учтите, сама я вру только в случае крайней необходимости и терпеть не могу тех, кто занимается этим из любви к искусству.

– И все-таки, Елена Васильевна, я повторю, что, судя по тому как вы смогли так быстро разобраться с вашим последним делом, с аналитическими способностями у вас…

– У меня все в порядке, – перебила я его, поняв, что правды от него не дождешься. – Поэтому несложно догадаться, что вам не я нужна, а Павел Андреевич Матвеев. Вы решили, что если я возьмусь за это дело, то он. и его люди будут помогать мне хотя бы из благодарности за то, что я для них сделала? Так? Вы действительно считаете, что у него возможностей больше, чем у двух областных управлений?

– Да, – серьезно сказал Михаил. – Поверьте, я знаю, что говорю. Просто вы о них еще даже не догадываетесь.

– Может быть, – согласилась я. – Только это еще не повод для того, чтобы обращаться ко мне с подобными предложениями. Или у вас с Семенычем сложилась настолько острая ситуация, что выбирать не приходится? Все средства хороши?

– Да, положение у нас с ним безрадостное, – подтвердил он.

– Из-за ссуды?

– Из-за нее.

– Все ясно. Послушав отцовские рассказы, вы решили привлечь меня к расследованию, и Солдатов эту идею поддержал. И вот вы с ним на два голоса напели Наумову в уши, что придет Лукова, за которой стоят Матвей и Панфилов, и на раз-два такта найдет супостата. А поскольку Семеныч ко мне ни за какие коврижки и близко не подошел бы, то вы взяли переговорную миссию на себя и попросили отца пригласить меня в гости, чтобы в камерной обстановке да с его помощью, да под пироги уговорить заняться этим делом. Так во сколько же вы завтра обещали привести меня к Наумову? Надеюсь, не очень рано? Я успею выспаться? – добивала я его. Ничего, потерпишь. Пошел в попы – служи и панихиды.

– Вы совершенно правы, Елена Васильевна, я действительно пообещал привезти вас на завод к одиннадцати часам. И очень надеюсь, что вы согласитесь встретиться с Николаем Сергеевичем. – Терять ему было совершенно нечего, и он пристально смотрел мне прямо в глаза.

– Гипнозом балуетесь? Зря! Со мной такие вещи не проходят. Во-первых, мне категорически не нравится тот способ, которым вы пытались, используя родителей, склонить меня заниматься этим делом. А во-вторых, мне крайне несимпатична вся эта семейка Богдановых, поэтому я просто-напросто не хочу заниматься этим делом.

– Понимаю, Елена Васильевна, и все-таки прошу вас встретиться с Наумовым. Он очень пакостный человечек, о таких поляки говорят: «С хама пана не зробишь». И если вы будете разговаривать с ним тоном, хотя бы отдаленно напоминающим тот, каким вы говорите сейчас, – причем вам для этого даже стараться не придется, он вас сам на это спровоцирует, – то он взбесится и никакого разговор не получится, но мои обязательства перед ним будут выполнены.

Я с интересом рассматривала Михаила. Отец и сын, а два совершенно разных человека. Насколько мне был близок и симпатичен Владимир, настолько же неприятен Михаил.

– Хорошо! – наконец сказала я. – Я приеду завтра на завод. Но сделаю это только ради вашего отца. И только это. Я понятно выразилась? А теперь расскажите мне, что же все-таки произошло?

– А что вы уже знаете об этой истории? – видно было, что у него камень с души свалился.

– Только то, что было во вчерашней передаче. И скажите сразу: их что – всех действительно убили, как намекал ведущий?

– Да. В этой истории так много непонятного, что рассказ займет очень много времени. А вкратце… Поражают несколько моментов: полное отсутствие следов, что говорит о невероятном, на грани фантастики мастерстве исполнителя, совершенно неизвестные доселе способы некоторых убийств, сроки, в которые они произошли, и, самое главное, мотивы. До всего остального можно все-таки как-то докопаться, если имеешь представление о мотивах, но мы перебрали все возможные и не нашли ни одного стоящего, – задумчиво сказал Михаил.

– Личная неприязнь? Ведь семейка-то та еще. Может быть, сами того не зная, перешли дорогу кому-то очень серьезному?

– Отработал. За то время, что я на заводе, не было такого. А полтора года – это вполне достаточный срок, чтобы смогло вылезти даже то, что было раньше. Да и не стали бы в этом случае вырезать всю семью, а здесь одного за другим, как орехи, перещелкали.

– Чья-то материальная заинтересованность?

– Да чья? – щурясь от сигаретного дыма, спросил он. – Все давным-давно поделено, все роли распределены. Да и будущее у завода было не таким уж плачевным, каким его расписали. Правда, не в качестве завода уже – его собирались в центр развлечений превратить – место же хорошее, на Волге, но акционеры не возражали.

– А может быть, кому-нибудь очень сильно не хотелось, чтобы это будущее наступило?

– Кому? – он с интересом уставился на меня. – Если рабочим, то их мнение в расчет, как вы понимаете, не принималось. А возможности как оплатить, так и организовать настолько высокопрофессиональные убийства у них нет. Кому-то со стороны? Но завод – именно как завод – не представляет сейчас никакой ценности. Земля под застройку? Тоже нет. Ведь для этого придется сносить все корпуса, а это же немцы строили, по старинке, добротно, на яйцах раствор замешивали. Скорее полберега снесет, чем в такой стене хоть трещина появится. Я документацию видел: заводские здания еще века простоят. Поэтому с этой точки, зрения преступления просто экономически невыгодны. Золотыми новые строения получатся.