По ту сторону мечты

– А ты любил свою жену? – поинтересовалась Аня, пропустив мои слова. – Только честно.

А действительно, любил ли я ее? Познакомились мы с ней на одной из выставок отделочных материалов. Высокая, стройная брюнетка в очках без диоптрий, строгий костюм, подвязки, черные лакированные туфли, волосы, повязанные в конский хвост. Да, она была красивая, даже с ее родителями я ладил, и они называли меня «сынок», но любил ли я ее? – подумал я. – Вряд ли.

– Ты знаешь, Ань, наверное, нет. Скорее всего, это была большая страсть. Потом жалость. Потом страх, – ты же ведь обнадежил человека, значит женись на ней, – так я думал тогда. Да и родители ее хорошие люди были. Тесть – как мой ровесник был, легкий в общении, классный мужик, относился ко мне как к сыну. Мне приятно было называть его «папа». Я всегда мог спросить у него совета, выпить с ним и просто приятно провести время. Бывшая теща тоже была хорошей и доброй женщиной, всегда защищала меня перед женой и очень вкусно готовила… Жалко их, конечно, веселые старики…

– Ты честный человек, ценю это в людях, – сказала Аня.

– Извини, тебе, видимо, не очень приятно это вспоминать.

– Ну что ты! Ты ведь все равно должна это знать, – ответил я, а сам подумал: какого черта я это сказал? Ничего она мне не должна! Еще я подумал, что я бы спокойно женился на ней хоть сейчас, хоть в это и трудно поверить.

– Миш, как ты смотришь на то, чтобы пойти прогуляться? – спросила Аня, держа в руке бокал с шампанским, показывая указательным пальцем вниз, на Тверскую. – Еще не сильно поздно, всего час.

– С удовольствием, – ответил я – А как же Джей и Сергей?

– Не переживай, Джей позвонит, если что, хотя они могут и не вернуться сюда. Сергей сделал этот бар для друзей, как он по крайней мере всем говорит, но на самом деле для того, чтобы не чувствовать себя одиноким. Ему наверняка приятно, что сегодня много людей собралось. Отсутствие двух из них никто не заметит. У него очень много возможностей, но нет настоящих друзей, он постоянно всех подозревает в чем-то, – какая же это дружба? – Аня поправила кольцо на руке и продолжила: – Это что-то вроде театра на дому для него, а для всех остальных – это просто возможность отдохнуть в нормальном обществе. Согласись, не во многих барах такое возможно, – закончила Аня. Я промолчал. Отвечать на такие вопросы выражениями «да уж» или «это точно» я уже давно перестал.

Мы покинули уютный балкон, прошли мимо людей, успевших наполнить под завязку этот домашний бар, Аня опять здоровалась с какими-то девушками по пути на выход, я же старался просто дойти, иногда улыбаясь из вежливости всем подряд. Я люблю людей, но и ненавижу одновременно. Я хочу привязывать к себе людей всем сердцем и душой, но с такой же силой я хочу почаще избавляться от них, оградив себя от большого количества близких.

Наверное, это нормально. Ведь жизнь бесполезна, и мое мышление – это самая адекватная причина и следствие моих мыслей, разве может быть по-другому?

Аня шла впереди, эффектно виляя бедрами, во мне играл инстинкт, продолжать держаться становилось все тяжелее. Однако даже сейчас, когда нормальный человек строит планы, как же побыстрее затащить ее в постель, я мысленно уже пережил это и иду дальше. Интересно, сколько же ей лет? – подумал я, – наверное, не больше двадцати.

Мы подошли к лифту, спустились вниз и встретили того же приветливого портье-консьержа. Я отдал честь, как это делают летчики в американских фильмах, в ответ портье деловито взял под козырек, как бы передразнивая меня, мы улыбнулись друг другу.

– Ты умеешь располагать к себе людей, – сказала Аня, вдыхая свежий сентябрьский воздух. Она застегнула легкий свитер на все пуговицы и сложила на груди руки: вечер выдался прохладным. – Знаешь, продолжила Аня, а чем-то ты похож на моего отца. Ему почти пятьдесят, но иногда он ведет себя как восемнадцатилетний мальчишка, рассказывая гостям непристойные анекдоты и дурачась, как маленький ребенок.

«Да уж, наверняка занятный малый, этот ее отец. Может быть, и я стану таким же со временем. Хорошо, должно быть, иметь такую дочь», – подумал я и чуть не вступил в лужу.

Мы шли по Тверской, иногда поглядывая друг на друга, и молчали. И я и Аня прекрасно понимали, что долгое молчание, редкие вопросы, нотки стеснения в интонации и долгие паузы говорят о большой симпатии друг к другу.

Разумеется, мы оба пытались делать вид, что ничего такого не происходит.

– Ань, я понимаю, что это некорректно и все такое…

– Ты, хочешь спросить меня про возраст, – перебила меня она. Мне двадцать четыре года. Мне плевать на него, по крайней мере сейчас.

– Я думал тебе гораздо меньше, – абсолютно честно ответил я. – Еще я заметил, что ты не пользуешься косметикой, это тебе идет.

– Спасибо, мне приятно слышать это от тебя. Подожди, звонит кто-то.

Аня остановилась, засунув руки в сумку почти по плечо. После недолгих поисков из коричневой, большой, модной сумки она все же смогла достать свой мобильный.

Звонил Джей, про которого я уже успел забыть. Аня сказала, что у нас все хорошо и дала мне трубку.

– Хочет что-то сказать тебе, – добавила она.

– Привет, старина, как вы там? – послышался немного уставший голос Джея, – Миш, ты извини, сегодня мы уже не увидимся, Сергей попросил помочь. Встретимся завтра, я тебе позвоню. Аня хорошая девчонка, желаю приятного вечера, пока!

Я что-то пробубнил в ответ и даже не успел сказать спасибо за вечер и за знакомство с Аней – Джей быстро положил рубку.

– Ну вот, я же говорила, сегодня он будет занят.

Аня прижалась ко мне своим нежным телом, я обнял ее, и мы продолжали идти молча. На улице похолодало еще сильнее, и я прилично замерз, но продолжал играть роль бесстрашного мужчины. Редкие проезжающие мимо машины давали понять, что мы не одни в этом огромном городе, правда, теплее от этого не становилось. Мы дошли до Маяковской, зашли в небольшой английский бар и просидели там до утра.

Аня оказалась тем самым человеком, с которым хочется провести жизнь. Мы целовались, пили виски, заказывали стейки и салат, рассказывали друг другу анекдоты, она про свою жизнь, я – про свою. Мы были искренни и говорили о себе всю правду, оба понимая, что наконец встретили человека, которому ты можешь сказать все. Вряд ли мы наговорились бы и за всю жизнь. В половине пятого утра я посадил Аню в такси, мы обменялись телефонами, и она сказала, что ей было со мной восхитительно. Я поцеловал ее, сел в другое такси и по пути домой прокручивал в мыслях каждый миг сегодняшнего вечера, который вряд ли когда-нибудь повторится еще.

Глава 3

Все воскресенье я просидел дома, вспоминая вчерашний день. Утром мне позвонил мой заместитель, попросил встретить учредителя нашей конторы в 7 часов вечера. Мало того, что мне пришлось отказаться от сегодняшней встречи с Аней и за окном барабанил противный холодный дождь, так еще и предстояла поездка в аэропорт и встреча с моим начальником, Борисом Петровичем Масловым, редким любителем выпить, молоденьких девушек и дурацких разговоров ни о чем. Не сказать, чтобы я питал к нему отвращение, но общество таких людей выносить больше десяти минут – это хороший повод записаться к психоаналитику. Я написал Ане, что сильно извиняюсь, ненавидя себя за это сообщение. Она ответила, что ей очень жаль, отчего настроение у меня вообще пропало. Джей был недоступен, я попросил Аню передать ему, что я звонил и сказал, что при первой же возможности мы с ней обязательно встретимся. Весь день я ничего не ел и думал, как же сильно может «вчера» отличаться от «сегодня».

Вчера я напился, завел друга и влюбился, а уже сегодня мне плохо, идет дождь и надо ехать в аэропорт. Я заказал пиццу, салат, немного перекусил, отправил еще порядка пятидесяти сообщений Ане, чувствуя себя виноватым, и немного вздремнул. Около пяти вечера я вызвал такси, надел легкий костюм с V-образной майкой, – хотел показать, что гость птица важная, но видали и покруче, и поехал в Домодедово.