Страница 10 из 11
– Да, очень! А ты внимательный, это очень приятно!
Давай по салату еще закажем? – как-то наивно и совсем по-детски, но с серьезным лицом, спросила Аня. Наверное, ей и правда не больше восемнадцати, я был прав.
– Давай, конечно. С удовольствием, – ответил я, хотя мне, честно говоря, было все равно, лишь бы просто была рядом. Но дико хотелось выпить, и я даже не припомню, чтобы когда-то хотелось сильнее.
– У тебя проблемы на работе? – как бы читая меня изнутри, поинтересовалась Аня. – Знаешь, тебе бы не помешал виски сейчас, – добавила она и улыбнулась.
– Ань, честно говоря, я ужасно хочу выпить, но уже битый час мучаюсь вопросом, что ты подумаешь обо мне тогда. Хотя, если честно, пить средь бела дня я позволял себе не больше двух раз за всю жизнь, – уточнил я на всякий случай.
– Да ну брось, – сделав слегка удивленное лицо, ответила она. – Я же вижу, что у тебя что-то не так, ничего я не подумаю. Может, лучше расскажешь мне, что у тебя случилось, вдруг я смогу помочь?
Я посмотрел Ане в глаза, повертел вилкой по белоснежной салфетке, перевел взгляд на свои руки и подумал: а ведь, скорее всего, мы с ней созданы друг для друга, и скорее всего, нам будет хорошо вместе, но сколько еще переживаний, полукивков и загадочных взглядов, сколько еще недосказанных слов впереди? Этого я не знал. Я ничего не ответил Ане и засмотрелся на красные шторы на окнах, так удачно разместившиеся здесь по прихоти какого-нибудь молодого дизайнера.
Официантка подошла вовремя и оказалась крайне учтивой и доброжелательной девушкой.
– Я могу принять заказ? – спросила она. Я заказал большую фирменную пиццу «Чентрале премиум», две бутылки лимонной «Перье», два салата с труднопроизносимым названием, красный чай для Ани и сто граммов “Jameson” для себя. Девушка в белом переднике, с идеальным маникюром, пожелала нам приятно провести время и удалилась так же быстро, как и пришла. Я подумал, что любой ресторан может вполне прилично зарабатывать, имея хотя бы пару вот таких хорошеньких официанток, пусть даже кухня у них самая заурядная. Аня вопросительно смотрела на меня, слегка надув губки. Я все же сдался.
– Ань, я не знаю даже, с чего начать. Короче говоря, в воскресенье мы не увиделись, потому что я встречал своего начальника, нашего учредителя то есть. Не знаю, как так получилось, но встреча с тобой совпала с новыми перспективами на работе. Правда, лучше бы я от таких перспектив отказался.
Официантка принесла мой виски и чай для Ани. Я сам разлил напитки, отхлебнул немного неразбавленного “Jameson” и продолжил:
– В общем, этот старый мудак, которого я встречал в аэропорту, наверное, переел арбузов у себя на юге, а может, ходил подолгу в пшеничном поле под яркими лучами солнца. – Аня громко рассмеялась. Я тоже улыбнулся, заразившись ее смехом. – В общем, – продолжил я, – он задумал открыть филиал в Европе и почему-то лучше меня никого не нашел для этого предприятия. Я не знаю, на сколько недель или месяцев туда придется лететь, но, разумеется, не на один день точно. Ань, все, о чем я думал все эти дни, – только о тебе. В общем, между нами говоря, я давно подумывал сваливать с этой конторы, и, может быть, как раз сейчас и нужно сделать это, а тут я еще влюбился и, в общем…
– Миша, я поняла, не переживай. – Аня подсела ко мне, обняла и поцеловала в губы. Это не был страстный поцелуй молодой девушки, это был поцелуй сочувствия и понимания, которого, возможно, мне сейчас и не хватало.
«Иногда это даже важнее», – подумал я, на секунду расслабившись, а может, это потому, что мне уже за тридцать.
– Ты знаешь, Миш, – сказала Аня, помолчав с минуту.
– Ты сейчас не думай об этом, ладно? Неделю ты еще здесь, и мы еще придумаем, как быть со всем этим, ладно? Мне очень понравилось это ее «мы», я повеселел – то ли от этих слов, то ли от виски, и для подкрепления первого варианта своей гипотезы отпил еще немного, разбавив его холодной «Перье». «Сейчас бы еще пива», – пронеслось у меня в сознании, но я тут же забросил эту мысль подальше. Пицца оказалась очень вкусной, ароматной и тонкой, какой она и должна быть. Несмотря на огромный размер, разделались мы с нею за несколько минут и сразу же заказали еще одну, плюс еще немного виски и такой же красный чай для Ани.
Мы ели, говорили о всякой ерунде, смеялись и чувствовали себя превосходно. Виски подействовал как надо: язык мой, как породистый скакун, бежал впереди мыслей, говоря четко, быстро и по существу. Я рассказал про свою работу, Аня – про свою семью, про их большой дом, где ей отлично живется, и что она, в отличие от своих подруг, совсем не стремится жить отдельно от родителей. «А зачем?
– серьезно, но с видом наивного дитя говорила она, – у меня потрясающие родители, мне с ними хорошо. Знаешь, – продолжала Аня, – мы вот иногда встречаемся с моими подругами, они выпьют немного и говорят одно и то же, когда уже замуж, дома одной невыносимо, ну, и все в таком духе».
Я слушал ее с упоением, ловил каждое движение ее губ и взмахи ресниц, мне было приятно, что такая современная и умная девушка живет по старым, русским обычаям и добрым семейным традициям. «А может, просто получилось так? – думал я. – Нет никаких традиций и в помине, просто хорошо ей дома, вот и все, так получилось, мол, и баста».
– Нет, ну ты не думай, когда мне надо, я просто предупреждаю родителей и могу не появляться дома столько, сколько захочу, я давно уже выросла. Но куда мне уезжать надолго? – чуть помедлив, сказала она и сделала вид, что задумалась.
«Это мне лучше никуда не уезжать», – подумал я и допил четвертый стаканчик виски. На секунду я отвлекся, подумав о заместителе Валере и о Маслове. А с ними ведь еще надо встретиться сегодня, по крайней мере с одним из них уж точно. Как же все не вовремя! Почему бы не послать всех к черту и не провести целый день с Аней?! А может, и ночь, – подумал я и сладко улыбнулся. Аня заметила этот мимический маневр, прекрасно понимая, что вызван он явно не мыслями о вкусной пицце.
– Ты, конечно, не скажешь, о чем ты сейчас подумал, правда? – спросила Аня, подняв ресницы и закусив нижнюю губу.
– Ань, я бы хотел остаться с тобой до самого вечера, а потом и до утра. Вот об этом я и подумал.
Девушка немного покраснела, естественно, не ожидая прямого ответа. Наверняка, она сама пожурила себя за вопрос, но в ответ просто поцеловала меня, видимо, ничего лучше не придумав, чтобы заполнить эту неловкую паузу.
– Мне надо встретиться вечером с тем человеком, которого я встречал тогда, это ненадолго. Вся штука в том, что я не знаю, во сколько состоится это мероприятие, а звонить самому, сама понимаешь, глупо, – попытался я хоть как-то оправдать мою чертову несвободу.
– Миш, – ответила она, – ты можешь позвонить мне в любое время, как только освободишься, хоть поздней ночью. Ты не против, если я расскажу родителям о тебе? Ты понравишься папе, это точно, с ним очень интересно, да и мама будет от тебя в восторге, – спросила меня Аня, задав этот вопрос так неожиданно, что я, право, растерялся.
«Нормальный поворот», – подумал я.
– Ань, ты предлагаешь свидание вчетвером? Давай тогда в “First”, к часу ночи, – сострил я.
Аня улыбнулась.
– Знаешь, у меня не так много было молодых людей, и ни один не был знаком с моим родителями, я вообще не понимаю, зачем я это говорю, просто мне показалось, что было бы неплохо всем собраться, вот и все, – немного виновато закончила она с видом нашкодившей маленькой девочки.
– Если честно, после рассказа о твоих родных я бы и сам пришел к тебе в гости, – соврал я, чтобы не обидеть этого ангела. – Какую одежду предпочитают видеть твои родители на гостях? – поинтересовался я заранее, прекрасно зная, что ее отец, мягко говоря, человек не бедный, а значит, наверняка старается соблюдать все эти идиотские привычки богачей.
– Об этом можешь вообще не думать. На самом деле мой отец дома в шортах ходит, – слегка хихикнув, сказала Аня. – Пиджак редко надевает, да и то, только когда к нему наведываются лицемеры. Это так он называет его маклеров с бирж. Я в этом мало понимаю, но вроде они ведают папиными делами в Америке. Они действительно выглядят и ведут себя так, будто только о деньгах и думают. Отец, вообще, только потому и уехал оттуда. «Я деньги, конечно, люблю, – сказал отец мне однажды, после похода в гости к своему другу, старому холостяку, – но черт бы их побрал, не до такой же степени, чтобы дома, когда никого нет, ходить в пиджаке и в брюках», – добавил он.