Страница 8 из 19
– А ты молоток, – заявляет он, как только мы остались одни. – Правильное слово? Когда я тебя увидел, то не сомневался, что ты сболтнешь им о бильярдной, и мне влетит. Но ты ничего не сказал – вот что значит настоящий друг.
– Меньше слов – проблем не будет, – говорю я. – Но с какой стати тебе переживать за ту ночь? Я же видел, что ты отправился домой в полном порядке. Не знаю, что с тобой там дальше произошло.
– Я и сам не знаю, – отвечает Вилли. – Все, что помню, это как какие-то злодеи напали на меня в темном переулке и… стащили кое-что из одежды. – Он вспыхнул и затараторил: – Я сопротивлялся изо всех сил, но их было слишком много! А потом прибежала полиция, и послали за доктором Винтером – ах, такой переполох! Но ты был прав – учитель слишком испугался за свое место и не стал докладывать его высочеству. Но мне сдается, что именно по его настоянию было решено приставить ко мне особого надзирателя. – Юнец одарил меня застенчивой, счастливой улыбкой. – Какое счастье, что им оказался ты!
«Счастье или нет, еще посмотрим, – думаю я. – Нам предстоит идти на войну, если эта треклятая штука таки начнется».
Но размышляя об этом, я находил основательным, что никто не станет слишком сильно рисковать драгоценной шкурой Крошки Вилли, а стало быть, и его наставнику мало что грозит. Но вслух сказал только:
– Что ж, полагаю, доктор Винтер прав: за тобой нужен глаз да глаз, потому что предоставлять тебя самому себе опасно. Так что учти: я парень простой, это тебе любой скажет, но не люблю выкрутасов, ясно? Делай, что я тебе говорю, и все будет первый сорт, еще и повеселимся. Но только не принимайся за свои штучки – я тебе не доктор Винтер. Договорились?
– Ага, сэр… Гарри, – говорит он бодро, и вопреки кроткому взгляду, я заметил в уголках глаз озорной блеск.
Начали мы с правильной ноги, совершив весьма приятственный тур по портным, оружейникам, обувщикам и прочим, ибо юнец не имел ничего из необходимого солдату, я же намеревался оснастить его – и себя заодно – по последней моде. Роскошь таскаться по лучшим магазинам, предъявляя счета на имя Ее Величества, была мне до тех пор не знакома, и я, поверьте мне на слово, не скромничал. Вежливый намек Раглану, и нас приписали к Семнадцатому уланскому – полк, возможно, не высшего пошиба, зато я представлял, как станет скребыхать своими редкими зубами Кардиган, заслышав новость, к тому же в свои индийские годы я был уланом. На мой вкус, у них самая знатная экипировка среди легкой кавалерии – синие с золотом мундиры, и чем ткань темнее, тем лучше, когда у тебя фигура соответствует, а уж моя-то соответствовала.
В любом случае, юный Вилли захлопал в ладоши, увидев себя в новом облачении и заказал еще четыре комплекта – никто не сорит деньгами сильнее, чем заезжие королевские особы, это всем известно. А принцу еще предстояло купить лошадь, оружие и запастись штатским платьем, найти слуг, заготовить припасы – одно это отняло у меня целый день. Раз уж мы готовимся к кампании, я намеревался провести ее со всей возможной роскошью: вино по соверену за дюжину бутылок, сигары по десять гиней за фунт, консервированные продукты лучшего качества, шикарное белье, отличный спирт галлонами, и все прочее, что может пригодится, если ты собираешься воевать как положено. Последним моим приобретением была жестяная банка с галетами, вызвавшая у Вилли бурный приступ веселья.
– Это ведь корабельные сухари – с какой стати они нам?
– Для страховки, приятель, – отвечаю я. – Возьми их с собой, и тебе даже не придется о них вспоминать. Оставишь здесь – слово даю, закончится тем, что станешь глодать кровавый снег да дохлых мулов. Святая правда, поверь.
– Вот весело будет! – радостно вопит Вилли. – Мне так хочется отправиться поскорее!
– Будем питать надежду, что тебе не придется так же страстно желать вернуться назад, – говорю я и киваю на гору деликатесов, которые мы заказали. – Это все, что по-настоящему будет волновать нас там.
При этих словах он спал с лица, и мне пришлось подбодрить его несколькими историями о моих отчаянных подвигах в Афганистане и других местах, исключительно с целью напомнить, что предусмотрительный солдат вовсе не обязательно окажется тряпкой. Затем я провел его по раутам, клубам, через Конную гвардию и Гайд-Парк, представляя принца каждому, к кому имел расчет подлизаться – и клянусь Георгом, стоило пролететь слуху, кто таков мой спутник – отбоя в друзьях и подхалимах у нас не было. Такого количества лизоблюдов я не встречал со времени своего возвращения из Афганистана.
Можете себе представить, как восприняла новости Элспет, когда я намекнул ей, что принц Альберт выбрал именно меня в качестве наставника одного из высочеств. Она завизжала от радости и тут же затараторила о приемах и суаре, которые мы устроим в честь принца, и новых коврах и шторах, которые нужно заказать у Холландов, и о необходимости нанять дополнительных слуг, и о списке приглашенных, и о том, как она будет одета:
– Ведь мы будем теперь у всех на устах, и я стану объектом всеобщего внимания, и все захотят нанести нам визит. Ах, как это здорово! У нас все время гости, гости, и …
– Умерь пыл, дорогая, – говорю я. – Не мы будем принимать – это нас будут посещать. Прикупи себе еще каких-нибудь шмоток, если их есть куда вешать, а потом дожидайся визиток на подносе.
И последние не замедлили появиться. От желающих припасть к прелестным ножкам миссис Флэшмен не было отбоя, и та вовсю упивалась славой. Должен отметить, однако, что в характере Элспет ни на гран не было чванства, и внезапно вознесшись, моя жена ухитрилась никого не оскорбить. Возможно, она, подобно мне, осознавала, что все это не может длиться вечно. Я был весьма доволен собой в те дни и старался не замечать оброненных там или тут реплик: как-де странно, что Ее Величество выбрало вожатым для своего юного кузена не кого-то из алой бригады, и даже не из гвардейцев, а простого офицера – и вообще, кто такой этот Флэшмен?
Зато пресса воспринимала все на ура. «Таймс» одобряла, что «почетная задача в деле военного воспитания юного принца была доверена не придворному, а простому солдату. Если разразится война, а это наверняка случится, если русский деспотизм и высокомерие продолжат испытывать наше терпение, можно ли мечтать о лучшем телохранителе и менторе для его высочества, нежели Афганский Гектор? Можем с уверенностью заявить – нет, и еще раз нет!». (Готов с уверенностью принять любое количество заверения, и да поможет им Бог.)
Даже «Панч», избегающий, как правило, писать о дворце, и клявший орду иностранных родственников королевы последними словами, поместил на своих страницах карикатуру, изображавшую меня, указывающего юному Вилли на дорожный указатель, на одной из стрелок которого значилось «Гайд-Парк», на другой – «Честь и доблесть». Я говорю: «Итак, мой мальчик, ты хочешь быть светским шаркуном или лихим воякой? Нельзя быть тем и другим одновременно, если маршируешь в ногу со мной». Картинка изрядно меня порадовала, хотя Элспет решила, что я на ней недостаточно хорошо выгляжу.
А тем временем малютка Вилли наслаждался всей этой шумихой, как шотландец выпивкой. Вопреки врожденной застенчивости, паренек оказался живым, жадным до удовольствий и легким по характеру; он мог лихо осадить какого-нибудь не в меру фамильярного типа, но при желании был сама любезность – как, например, с Элспет, когда я пригласил его к нам на чай. Вот что я вам скажу: мужчина, не пытавшийся произвести впечатления на Элспет, – либо дурак, либо евнух. А маленький Вилли не был ни тем ни другим, это я выяснил на следующий день нашего совместного пребывания. Мы щеголяли по Хаймаркету – выбирали пару штанов а-ля «гром и молния»[19], фасона, который парень просто обожал. День клонился к вечеру, и проститутки начали выстраиваться на парад. Юный Вилли некоторое время таращился на пару размалеванных до жути принцессок томным взором, потом сообщает мне доверительным шепотом:
19
Брюки в полосочку. – Примеч. автора.