Страница 2 из 4
Федя пошёл разыскивать зал с морскими картинами. Нашёл он его быстро, но оказалось, что зал временно закрыт для посетителей: там проводилось не то проветривание, не то просушивание… В общем что-то там такое проводилось, и все двери в зал были перетянуты полосатыми красно-белыми лентами. Это означало: «Подождите! сюда пока заходить нельзя». Но Феде не хотелось возвращаться к одноклассникам, поэтому он не послушался и, оттянув вверх одну из полосатых лент, вошёл в зал. «Я всё равно ничего здесь не испорчу и никому не помешаю» — думал мальчик. В зале никого не было, а значит, и ругать его было некому.
Войдя в зал, Федя встал напротив картины «Девятый вал», которую написал Иван Айвазовский. Федя смотрел на огромное полотно и думал: «Какая ужасная буря!» И ещё он думал: «Вот мне сейчас плохо, а этим людям на картине ещё хуже! Сейчас эта огромная волна накроет обломок мачты, за который они уцепились — и всё, конец! Наверняка, они все до одного погибнут. Вернее уже погибли: картина-то написана давным-давно…»
Вдруг кто-то сзади тихонько тронул Федю за плечо. Мальчик вздрогнул от неожиданности. Перед Федей стоял худой загорелый мальчик, одетый в шаровары и белую расстегнутую рубашку.
— Ты неправильно думаешь! — сказал этот незнакомец. — Нам всем удалось спастись!
«Странно! — удивился Федя. — Откуда он знает, о чём я только что подумал?… Но ведь знает, — это точно!»
— Как же так?! — недоверчиво спросил он у незнакомца. — Ведь там такие страшные волны!!!
— Понимаешь, мы все уже мысленно приготовились умереть, потому что шторм и в самом деле был беспощадным. И вдруг, когда громадная волна уже вплотную подошла к мачте, на которой мы пытались выплыть, случилось настоящее чудо: неведомая сила схватила нашу мачту, выхватила её из-под волны и поставила на самый её гребень! А потом эта же волна сама понесла нас к берегу. Она то плавно поднимала, то опускала наш обломок. Это было одновременно и страшно, и здорово!
Федя вытаращил глаза и с изумлением уставился на загорелого мальчика. И вдруг он поймал себя на мысли, что, несмотря на всю невероятность этой истории, он верит каждому слову своего нового знакомого.
— А всё-таки, странно всё это, — сказал он загорелому мальчику. — Разве чудеса случаются?
— Понимаешь, там был один старичок… — начал мальчик из картины.
— Старичок? — удивился Федя. — Где? В море?!
— Ну да, в море! — кивнул мальчишка. — И всем нам… Ну, всем, кто там был, показалось, что это он выдернул нашу мачту из морской пучины и поставил его на гребень волны.
— Да не может быть! Ни один человек, каким бы сильным он ни был, не может поднять огромную мачту, за которую держатся несколько человек! — воскликнул Федя. Но, как бы он ни удивлялся, он почему-то сразу поверил и этим словам спасённого.
— Конечно! Такого никто не может, — неожиданно согласился загорелый мальчик. — Простой человек не может! А вот у святого, пожалуй, получится!
— У святого? Так значит, тот старичок в море был святым?
— Конечно! — уверенно кивнул его собеседник.
— Ну, тогда понятно! Святые, говорят, всё могут, — согласился Федя. — А как его звали — этого святого старичка?..
— Да откуда мне знать… Я ведь юнга с турецкого торгового корабля, а у нас, в Турции, плохо знают ваших святых. Но, говорят, что этот святой старик иногда помогает даже попавшим в беду иноверцам…
— Кому-кому? — не понял Федя.
— Иноверцы — это люди другой веры, - пояснил юнга. Ведь у нас, турок, и у вас, русских, — веры разные. Вам своих святых лучше знать: вам они чаще помогают. Да теперь я и сам в этого святого старичка верю: ведь он нас всех спас… Только с тех пор он мне больше не встречался: как вытащил обломок нашей мачты на гребень волны, так сразу и исчез, как будто его никогда и не было. А волна сперва даже приостановилась на мгновенье, замерла… И потом все волны стали нам помогать, как будто разумные… Это потому, что так им святой старик приказал. Понимаешь, сила в нём была такая!.. Кто угодно его послушался бы, даже волны… А про этого старичка ты спроси-ка лучше у моряка из картины «Волна». Там ведь русский корабль нарисован, тамошние матросы наверняка знают, как старичка-спасителя зовут… Ведь их он тоже от потопления спас…
Юнга повернулся к картине «Волна» и, увидев там своего знакомого, помахал ему рукой.
— Ну, а мне пора уже!.. До свиданья, Федя, не унывай!
И он нырнул в бушующее море на картине «Девятый вал».
«Ушёл!.. — огорчённо подумал Федя. — А я даже не успел с ним попрощаться… И как я теперь найду этого моряка на такой огромной картине, как «Волна»? Кто мне расскажет о святом старичке — спасателе кораблей? Тут на полотне такая буря, такие волны, и ветер так оглушительно ревёт, что, сколько не кричи, все равно никто не услышит…»
— Да ты не меня ли ищешь? — раздался вдруг над Фединым ухом чей-то веселый голос. Мальчик посмотрел вверх и увидел перед собой пожилого моряка. Наверное, это и был тот матрос, о котором говорил юнга с турецкого корабля.
— Но как же вы?.. — начал было Федя. Он хотел спросить, как моряку удалось выйти из картины, где бушует грозное море? И как он догадался, что Федя хотел его найти.
Но моряк, наверное, прочитал Федины мысли, потому что сразу ответил на невысказанный вопрос:
— Нам иногда разрешают спускаться на сушу… То есть, я хотел сказать, — сюда, в музей. А как я узнал, что ты меня ищешь? Да ведь юнга, с которым ты только что разговаривал, рукой мне помахал… Позвал, значит.
— Так вы из картины «Волна»?! — восхищенно спросил Федя.
— Из неё, из неё! — подтвердил старый моряк. — Мы ведь тоже, как и те бедолаги из «Девятого вала», совсем было отчаялись спастись. У нас там шторм не хуже чем у них, — сам видишь! А тут, откуда ни возьмись, святой угодник к нам пришёл, — сразу буря и утихла. Даже солнышко сквозь тучи засветило… Это вроде как знак такой на небе появился: мол, братцы, спасены вы! А все благодаря этому святому…
— Да как же этот старичок сумел среди бури появиться? С неба он, что ли, спустился? Или, может, из моря вынырнул? Объясните! — настаивал Федя.
— Ну, брат!.. Как уж он там появился, я не знаю, — а только вся наша команда его видела… И как только он возник перед нами, так у нас буря и утихла, а солнышко, наоборот, расцветать начало. Такие вот дела, братишка! А как только спокойная погода установилась, тут старичок этот снова исчез, да так же незаметно, как раньше появился… Куда ушёл, откуда пришёл, — про то нам неизвестно. Да и разве можно нам с тобой, простым людям, путь этот понять? А только одно мы знаем и понимаем: именно благодаря этому угоднику вся наша команда от потопления спаслась!
— А как зовут его, спасителя вашего, вы не знаете?
— Как?! Я разве не сказал ещё? — удивился моряк. — Почему же не знаю?! Знаю! Спасителя нашего Святителем Николаем зовут, или Николой Угодником, или Николаем Чудотворцем. Его целые народы знают и почитают, потому что особенный он — одновременно и строгий, и милостивый!
— Как это: и строгий, и милостивый? — не понял Федя.
— А так! К негодяям разным, к злодеям — он очень строг, а к бедолагам, особенно к таким, кого несправедливо обвинили в чём-нибудь, — милостив. Помогает он беззащитным людям, вот что! Он, брат, многих неповинно осуждённых не только от позора, но и от самой смерти спас…
При этих словах Федя вздрогнул. Он вспомнил, как его недавно несправедливо обвинили в краже серебряного шлема. И как только Федя вспомнил об этом, сердце его заболело от обиды.