Страница 68 из 72
Другие речушки, почти дойдя до моря, вдруг резко изменяют направление и несут свои воды параллельно морскому берегу, постоянно встречая на своем пути преграды в виде песчаных дюн, которые долго не дают пресной воде смешаться с морской соленой водой».
«Хижины, — повествует господин Робержо, — стоят небольшими группами, по четыре-пять, окруженные частоколом высотой примерно в восемьдесят сантиметров. Все они повернуты фасадом к центру площадки, и перед входом в дом вбиты несколько кольев с укрепленными наверху высушенными и побелевшими на солнце свиными челюстями. Так как свиньи считаются на острове главным богатством, то хозяин дома как бы хвастается тем, сколько животных он и его домочадцы съели. Мертвых хоронят прямо около хижин, а земля, покрывающая бренные останки, украшена сокровищами, принадлежавшими умершему: бутылками, набедренными повязками, оружием, кабаньими клыками.
На небольшом удалении от хижин мы увидели множество вкопанных в землю стволов деревьев, причем одни стояли прямо, другие же были вкопаны под определенным углом. В каждом стволе наверху были проделаны две сквозные дыры таким образом, что через них можно было бы проткнуть довольно толстую палку и соединить стволы попарно. Внутри эти стволы абсолютно полые, а на внешней поверхности у них проделана глубокая борозда, заканчивающаяся внизу и наверху двумя окружностями, чтобы стволы не лопнули при вибрации. Левая сторона сих диковинных музыкальных инструментов украшена резьбой с замысловатыми узорами, зато правая — совсем гладкая, так как именно по ней наносят удары ладонью или специальной колотушкой из маисовых листьев. Мы насчитали 17 таких изукрашенных стволов, что составляло целый оркестр».
Как и большинство океанийцев, жители Новых Гебрид были и остаются каннибалами. Путешественники видели у дверей жалких хижин отвратительные трофеи, представляющие собой высушенные и изукрашенные странными узорами человеческие головы, и хозяева домов явно выставляли их напоказ для того, чтобы возвыситься в глазах своих соплеменников.
«Однако, — писал доктор Монен, — островитяне редко нападают, так сказать, в индивидуальном порядке. Но вот войны между деревнями вспыхивают довольно часто. Они сопровождаются массовыми убийствами раненых и пленных, которых затем обе враждующие стороны поедают вместе во время пира в честь заключения перемирия.
Горе тем несчастным обитателям соседнего острова, которые окажутся в пироге, застигнутой штормом в море и выброшенной на берег Новых Гебрид! Чужаков выследят и непременно убьют. Любой иностранец, в том числе и белый, подвергает свою жизнь опасности, если окажется в этих краях без оружия. И если мы и смогли «безнаказанно» посетить некоторые места на острове Танна, чьи жители славятся своей жестокостью, а также другие столь же «гостеприимные» островки, то только потому, что нас было много и мы были вооружены до зубов, а не благодаря нашим богатым дарам и выражениям сердечной дружбы.
Вообще новогебридцы не могут похвастаться тем, что у них установились добрые отношения с представителями так называемых цивилизованных народов. К сожалению, следует признать, что туземцы имеют веские основания относиться к незваным гостям с подозрением и опаской, ибо слишком часто белые посещали Новые Гебриды не с научной целью и не для осуществления честной торговли, а с целью разграбления природных богатств островов и жестокого угнетения местного населения.
Первыми на Новые Гебриды высадились авантюристы и разбойники, желавшие только одного: добыть санталовое дерево, столь высоко ценимое в Китае. Они не задумываясь расстреливали туземцев, когда те пытались воспротивиться вырубке лесов.
Следом за ними на Новых Гебридах появились вербовщики «свободных рабочих», на деле оказавшиеся настоящими работорговцами. Они вербовали туземцев, якобы заключая с ними временный контракт, а затем направляли живой товар на плантации Австралии, откуда, разумеется, бедняги не могли вернуться. Правда, еще задолго до того, как на Новых Гебридах появились европейцы, обитатели крупных островов Малезии частенько появлялись здесь и брали новогебридцев в плен, привозили к себе на родину и превращали в рабов. Китобои тоже не стеснялись пополнять команды за счет завлеченных хитростью на борт туземцев, которых они потом удерживали силой.
Путешественники, относившие себя к числу людей совестливых и порядочных, тоже, казалось, находили оправдание своим действиям, ибо считали новогебридцев представителями низшей расы, а потому полагали себя совершенно свободными от каких-либо законов по отношению к ним. Эти люди, питавшие добрые чувства к более симпатичным и изящным полинезийцам, безо всяких угрызений совести похищали детей новогебридцев, а также юношей и девушек. А некоторые добропорядочные европейцы без колебаний уничтожали целые толпы дикарей, причем очень часто без всякого повода, иногда даже ради забавы».
С другой стороны, доктор Монен и Робержо отмечали, что климат Новых Гебрид оставлял желать лучшего. Местность здесь была настолько нездоровой для европейцев, что это обстоятельство могло помешать попыткам белых обжить острова и разбить здесь плантации.
Мнение доктора Монена, большого знатока в данной области, было весьма категоричным.
«Новые Гебриды по своему географическому положению относятся к зоне, которая по справедливости считается нездоровой. У нас имеются веские причины полагать этот край весьма неблагоприятным для здоровья европейцев, правда, из-за вулканического происхождения островов и большой рыхлости почвы климат здесь все же чуть лучше, чем мог бы быть.
Большинство из тех туземцев, с коими мы вступали в контакт, показались нам людьми крепкими и здоровыми, но мы почти не встречали стариков, а детишки выглядели болезненными и рахитичными. Это навело нас на мысль, что здесь действует жестокий механизм естественного отбора и что немногие дети достигают подросткового возраста, не говоря уже о зрелости. Те, кто побеждает в этой игре со смертью, обязаны своим спасением тому образу жизни, который они ведут, то есть почти полному безделью, а также чувству самосохранения, которое заставляет их укрываться от непогоды в хижинах. Туземцы очень быстро бы вымерли, если бы стали заниматься столь тяжелой работой, как раскорчевка леса и освоение земель.
Из всего вышесказанного следует вывод, что туземцы сами не способны освоить природные богатства островов, ибо такая работа слишком тяжела для них и грозит им полным вымиранием».
«Это, однако, — писал в заключение доктор Монен, — не помешало бы добиться первоначальных успехов тем европейцам, которые пожелали бы поселиться на Новых Гебридах с целью добычи природных ископаемых или производства сельскохозяйственной продукции. Ведь край этот щедро одарен природой. Ведя свойственный белым образ жизни и проявляя свою обычную активность, европейцы быстро взяли бы верх над туземцами, пугливыми и плохо вооруженными, число которых постоянно бы уменьшалось. Однако, мне кажется, европейцам не удалось бы основать здесь настоящую колонию. Они вынуждены были бы отступить, так как вскоре им пришлось бы самим заниматься обработкой земли, ибо некого бы стало нанимать на сельскохозяйственные работы, да и принуждать было бы некого».
ГЛАВА 13
Исследователи Маркизских островов: капитан Маршан, адмирал Дюпети-Туар, господин Жарден.
Наши читатели, надеюсь, не забыли имени блистательного испанского мореплавателя Альваро Менданьи де Нейра, который в 1595 году открыл в Тихом океане к югу от экватора множество островов. Названные Маркизскими в честь маркиза Мендосы, бывшего в те времена вице-королем Перу, эти острова оставались, к сожалению, неизвестными для европейцев на протяжении еще ста пятидесяти лет из-за величайшей скрытности испанцев и их нежелания публиковать свои карты.
В 1774 году в южной части архипелага побывал капитан Кук. Кроме уже открытых Менданьей четырех островов он обнаружил еще одинокую скалу.