Страница 72 из 86
Но всё же не удержался от вопроса:
- А откуда ты моё имя знаешь?
Дед Гаврош ухмыльнулся. Первое впечатление оказалось справедливым: в этой улыбке не было и следа прежней приторной сладости, осталось лишь неприкрытое самодовольство, торжество сильного над слабым и сведущего над несведущим.
- Не собираюсь я с тобой разбираться, как ты выражаешься. Я не напыщенный индюк вроде Арамиса и не безголовый дурак вроде Анчихриста. У меня к тебе серьёзное дело, - сказал старикашка и видя, что новичок всё ещё не воспринимает его слова всерьёз, добавил: - Во всяком случае, раз я знаю твоё подлинное имя, то могу знать ещё кое-что интересное, разве нет? А может, это кое-что как раз окажется полезным для тебя, как знать...
- Меня вообще-то лишь одно и интересует, но ты, дед, вряд ли поможешь мне в этом. Поэтому оставь меня в покое, по-хорошему прошу, - новичок вздохнул, подумал немного и решил более не распинаться перед этим старикашкой, подозрительная трансформация которого напоминала превращение медового пряника в щедро посыпанный перцем бифштекс. А это не предвещало ничего хорошего.
Но Дед Гаврош не отпускал его локоть. Более того - вновь потянул в сторону от дороги, а когда новичок заупрямился, сказал с самым безобидным видом:
- Почему же не помогу? Может, я как раз знаю, как тебе прекратить странствия из города в город и осесть... ну-у-у... хотя бы здесь, что ли. Впрочем, если не желаешь, тогда пожалуйста, скатертью дорога! Дело твоё, - и сделал вид, что уходит.
Опешивший новичок только молча хлопал глазами. Вот это да! Ну ладно, имя ещё как-то можно узнать. Но откуда Деду Гаврошу известны его мысли? Не влез же старикашка к нему в черепную коробку и не перебирал извилины мозга, вооружившись лупой...
- Ладно, пошли, потолкуем, - решил наконец новичок. Старик тут же с готовностью вернулся, взял его за руку и глухо пробормотав: "Давно бы так", - повёл в придорожный лес.
Через несколько минут они действительно очутились на берегу небольшого озера со стоячей чёрной водой, ряской, листьями кувшинок и зарослями камыша. Очевидно, именно с этого озера и нагнало недавно туман. До дороги отсюда было рукой подать, всего-навсего метров триста, но за густой стеной высоких сосен ни озера с дороги, ни дороги с озера совершенно не было видно.
- В ногах правды нет, - сказал Дед Гаврош, подходя к упавшей около самой воды старой сосне. - Сядем, Эймер. Разговор у нас будет долгий. Важный разговор.
Выбрав местечко посуше, с толстой корой и без потёков липкой смолы, старичок вытащил из кармана предусмотрительно захваченную газету и расстелил её на стволе. Сели. Помолчали. Наконец Дед Гаврош отстегнул от пояса и протянул новичку миниатюрную пластмассовую фляжку, полную воды, потом попил сам, глубоко вдохнул пахнущий хвоей сырой воздух и начал так:
- Ха-арошее местечко! Люблю. Никогда здесь не жарко. Озерцо маленькое, но глубокое. Карасики тут - прелесть! Сплошной плезир.
- Ты издеваешься, дед, или как? - спросил новичок сердито, потому что начинал уже злиться на Деда Гавроша.
- А тишина какая, чёрт побери, как любил говаривать покойный Анчихрист! Какая тишина, а? Ты только послушай, Эймер! В лесу где-то одна-единственная пичужка поёт: тю-тю, тю-тю, тю-тю... И одна квакушка кричит. А? Определённо, красота!
Новичок помимо воли прислушался к действительно необыкновенной тишине, разлившейся вокруг, потом от досады плюнул под ноги и решил теперь уж непременно встать и уйти, если Дед Гаврош не прекратит молоть чепуху. А старикашка после паузы вновь принялся за своё:
- Тут единственный такой островок чистого сосняка, дальше вокруг лес смешанный, и даже больше лиственный, а не хвойный. Кулёр лёкаль!
- Я пошёл, - коротко сказал новичок, однако на его колено моментально легла морщинистая старческая рука, в которой он совершенно неожиданно почувствовал недюжинную силу.
- Ну ладно, Цыган, признаю, что болтаю ерунду, - примирительно сказал Дед Гаврош. - Тем не менее, и среди всех этих глупостей есть, между прочим, одна-единственная неглупость, имеющая непосредственное отношение к тебе. Ты пропустил её мимо ушей, Цыган! Элементарно прохлопал. Короче, твоё поведение выдаёт крайнюю степень нетерпения. Нетерпелив ты, мон женераль! А это лишь одна из четырёх твоих ошибок.
И ломаная старофранцузская речь, нелепо звучавшая в устах престарелого чертёжника, и упрёки, которыми он совершенно неожиданно принялся сыпать сразу же вслед за всяким вздором, совершенно сбили новичка с толку.
- Не знаешь, что ответить, а, Эймер? Ладушки, молчи. Говорить буду я. Прежде всего, скажу обо всех о четырёх твоих ошибках... стихами. Ты не против? Знаешь, тут необычные места!.. Так и тянет на поэзию. Чистый заповедник, и стихи здесь звучат по-особому. Просто превосходно! Вот послушай... внимательно.
Сделав ударение на последнем слове, старичок напустил на себя внушительный вид, кивнул и прочёл стихотворную строфу, делая паузы в конце каждой строчки и каждый раз при этом кивая:
- Не впадай ни в тоску, ни в азарт ты...
Даже в самой невинной игре...
Не давай заглянуть в свои карты...
И до срока не сбрось козырей...
Это очень не понравилось новичку, потому что в словах Деда Гавроша сквозил намёк на игру в очко с Анчихристом. Но проницательный старичок весело рассмеялся, после чего вновь сделался совершенно серьёзным и продолжил:
- Ну-ну, не обижайся. Я вовсе не желаю обидеть тебя и не намерен делать выговор за самоубийство этого дурака, как Даня. Чёрт с ним, с Анчихристом этим! Я говорю обо всех твоих ошибках, мон шер, об основных ошибках, которые ты сходу начал допускать одну за другой, едва явился к нам, а именно: прежде всего ты затосковал; затем дал кое-кому заглянуть в свои карты; затем впал в азарт; ну и напоследок сбросил козыри. Это мове жанр, мове тон, мон женераль!
- В игре в очко нет козырей... - раздражённо начал новичок, но Дед Гаврош перебил его:
- Повторяю, не в картах дело и не о картах речь. Я говорю прежде всего об игре в жизнь, Цыган. Есть такая игра, и вот как раз в неё ты играть абсолютно не умеешь.
В старческих глазках неожиданно полыхнули устрашающе-злобные фиолетовые огоньки, и он отчеканил:
- Вот результаты игры в жизнь некоего Эймера. В тринадцать лет он сделал первый труп. Его одноклассник, пропащий второгодник, гроза всей школы, едва уговорил тихенького тщедушного Эймера сразиться в "секу", но к исходу дня проиграл все деньги до копейки. В том числе довольно крупную сумму, которую должен был отдать тем же вечером старшим ребятам, давно бросившим школу и промышлявшим всякими тёмными делишками. А когда проигравшийся вчистую пришёл просить об отсрочке уплаты долга, то был зверски избит и скончался в больнице.
Новичку показалось, что небо затянули сплошные свинцовые тучи, словно гроза надвинулась. Или у него в глазах потемнело?! Откуда Дед Гаврош узнал про Лиголя...
Однако немедленно выяснилось, что старикашка знает и про всех остальных.
- Для тех, кто ещё пытался после этого втянуть Эймера в разного рода игры на деньги, это кончалось менее трагично, хотя всё же больно: проигрыш вчистую, похищение денег у родителей, разоблачение и жесточайшая порка. Но эти ребята имели крепкие зады, поэтому неприятности кое-как переносили. Однако уже через полгода никто не отваживался играть с Эймером даже в "пристенок". Кстати...
Дед Гаврош скроил довольную физиономию, словно обнаружил в куче мусора драгоценный перстень.
- Кстати, следует заметить (хотя это и не входит в число ошибок Эймера, но как явление весьма любопытно), что с тринадцати лет Эймер не только никому проиграть не мог, но и выходил без единой царапины из всех драк. Не потому, что был отличным бойцом. И не потому, что не было желающих избить его. Вовсе нет. Просто всякий раз это получалось как-то само собой. Наиболее яркий пример: пятнадцатилетний Эймер повёл в кино девочку из параллельного класса (к нему всегда благоволили представительницы слабого пола, но об этом позже). На обратном пути подростки повстречались с компанией четырёх подвыпивших верзил, которым понравилась девчонка и ужасно не понравился Эймер. Казалось, трагический финал неизбежен. Но когда один из нападавших замахнулся, чтобы ударить Эймера, то угодил своему товарищу прямо в глаз. Между ними завязалась драка, двое других принялись разнимать поссорившихся и тоже передрались. В результате одному хулигану проломили череп, другому распороли живот "розочкой", а Эймер с подружкой убежали, воспользовавшись суматохой.