Страница 22 из 86
Лейфа бросила на Тётушку Иниль презрительный взгляд. Та среагировала моментально и оборвав на середине последнюю фразу, продолжала:
- Хорошо, хорошо, не буду читать тебе мораль. Я просто веду к тому, что причины тех или иных поступков мужчины совсем не те, о каких женщины думают прежде всего. О тебе и о твоём муже я могла бы сказать старой как мир шуткой: душит, значит любит.
- Ничего себе любовь, - Лейфа ещё теснее вжалась в угол. - Впрочем, не убалтывайте меня. Я придумала: оболью себя бензином и сожгу. У него на глазах.
Тётушка Иниль некоторое время молча изучала насупившуюся худышку, потом возобновила беседу:
- Тогда поговорим по-другому... Расскажу-ка я тебе сказочку, как рассказываю иногда своим внучатам, - она выдержала паузу и совершенно театральным голосом продолжила: - Жила-была на белом свете одна девочка, звали её Лейфой. Была она маленькая, щупленькая, так что даже когда выросла и стала вполне взрослой девушкой, всё равно выглядела как подросток.
Лейфа метнула на Тётушку Иниль странный взгляд. Так обычно смотрят на душевнобольного, который останавливается посреди улицы и неожиданно громко вопит: "Земля имеет форму чемодана!!!" Мамочка также совершенно не понимала, что это Тётушка Иниль затеяла, однако безраздельно доверяя лучшему психоаналитику отдела, предпочитала помалкивать. В конце концов, если с помощью этих глупостей удастся привести Лейфу в норму, почему она должна вмешиваться? Главное для неё - работа, надо заставить Лейфу работать, всё очень просто...
А Тётушка Иниль продолжала свою "сказку":
- И вот посватался к Лейфе добрый молодец лет этак тридцати пяти от роду, почти что вдвое старше её самой. Был он небогат, но полюбил Лейфу всем сердцем, ухаживал красиво, опекал, ласкал, часто сажал к себе на колени, позволял прислоняться головой к его плечу и гладил вот так... - Тётушка Иниль показала, как. Лейфа посмотрела на неё с лёгким удивлением. Мамочка тоже удивилась, но вида не подала, подумала лишь, что Тётушка Иниль, может быть, в самом деле отменный психолог.
- Ему нравилось, что его невеста носит длинные волосы, которые он любил сам заплетать ей в косички. Он водил Лейфу на аттракционы, покупал маленькие шоколадки. И ещё иногда шутливо похлопывал по попке. Вот так.
Удивление в глазах заплаканной худышки росло всё больше. Из угла она не выбралась, но повернулась лицом к рассказчице и слушала очень внимательно.
- Кстати, когда Лейфа делала что-нибудь не так, например, пришивала пуговицу ниткой не того цвета, он покрикивал на невесту: "В угол поставлю!" Вот как сейчас ты стоишь.
- Откуда вы знаете? - быстро спросила Лейфа. Тётушка Иниль рассмеялась, но ничего не объяснила, а вместо этого сказала:
- Но теперь мне надо кое-что уточнить. Скажи, сколько старших жён у твоего мужа? Одна или несколько?
В глубине глаз Лейфы что-то мигнуло, но она промолчала.
- Ладно, не говори, я и без тебя знаю, что одна, - сказала Тётушка Иниль.
- А раз знаете, зачем спрашивать, - проворчала Лейфа. Мамочка хотела что-то сказать, однако Тётушка Иниль сердито зыркнула на неё (мол, видишь, девочка втягивается в разговор, не вмешивайся).
Мамочка промолчала. Но между прочим, всё это дело: муж, жена, вторая жена семья, ссоры, дрязги, побои - по вполне понятным причинам было крайне неприятно. В голове время от времени проносилась мысль: "Какие же они мерзавцы, мужчины эти!" Но ради спокойствия и счастья своих "детушек", которые были для неё почти как родные, а также ради сохранения на должном уровне их трудоспособности (в чём Мамочка не любила себе сознаваться) периодически приходилось собирать нервы в кулак и присутствовать при подобных разговорах. Что поделаешь! Хорошая мать непременно должна чем-то жертвовать, забывать о своих антипатиях, подчинять собственные интересы интересам детей...
Мамочка даже подыгрывала "десятницам" и доморощенным психоаналитикам, как подыгрывала сейчас Тётушке Иниль, то есть напускала на себя умный вид, важно кивала, поддакивала, вставляла ничего не значащие фразы и замечания, словно всё говорившееся не составляло для неё ни малейшей тайны. Здесь важно было не говорить слишком много, чтобы не попасть впросак.
- Сразу видно, что тебе не рассказывали в детстве сказок. Или почти не рассказывали, - между тем продолжала Тётушка Иниль. - Иначе ты знала бы, что по ходу можно перебивать рассказчика, задавать вопросы, а не просто молча слушать...
- Да-да, я тоже хотела сказать... - поддаваясь непринуждённой манере психоаналитика, заговорила Мамочка. Скорее всего, она сказала бы совсем не то, что нужно. Но Тётушка Иниль была начеку. Ни капли не смущаясь, она перебила начальницу и вернула разговор в нужное русло:
- ...сказать, что пора возвращаться к нашей сказке о злой старшей жене или о недоброй мачехе, это уж кому как нравится.
Поняв свою ошибку, Мамочка прикусила язык и решила пока что не вмешиваться.
- Так вот, продолжим. Добрый молодец женился на Лейфе, и всё у них поначалу шло хорошо. Старшая жена замечательно относилась к Лейфе, не обижала и охотно взяла на себя руководство молодой во всех сферах, касавшихся дома и мужа. И вот от чистого сердца, движимая лишь желанием помочь, она научила Лейфу: мужчина - наш господин; всё, что бы он ни сделал, нужно принять и перенести как должное. Требовать же чего-либо для себя просто неприлично, а переносить неудобства и невзгоды надо молча, как и подобает порядочной женщине, потому что надоедая жалобами и слезами, бунтуя и вообще бурно выражая любые чувства, жена лишь раздражает мужа. А ведь Лейфа не хочет сама разрушить своё счастье!
- Откуда вы знаете? - вновь спросила Лейфа, но теперь уже сделала шаг из угла.
- Уж мы-то знаем, - с загадочным видом сказала Мамочка и чуть слышно вздохнула... может быть, оттого, что как раз ничего не знала и не понимала. Кажется, на этот раз она ввернула свою фразу довольно удачно. По крайней мере, Тётушка Иниль не выказала ей никакого неудовольствия, а продолжала:
- Впрочем, нашей Лейфе не привыкать к подобным разговорам. Мать воспитывала её точно так же, говоря: девочка и девушка строго подчиняются родителям, жена - служанка мужа. Лейфа была вполне подготовлена именно к такой роли. Что и подметила догадливая старшая жена. А поскольку это вполне совпадало с её планами, старшая жена охотно взяла на себя роль наставницы, которой прежде была для Лейфы родная мать, и сказала: молча подчиняйся мне и мужу.
Но пойдём дальше, ибо дальше для бедняжки настали чёрные дни: муж её разлюбил. Однажды вечером, недели через три после свадьбы, когда Лейфа убирала на кухне, муж неожиданно пришёл туда, сел на стул и стал внимательно следить за ней...
Лейфа отшатнулась, точно увидела прямо перед собой змею.
- ...мывшей тем временем посуду. Муж смотрел прямо под руки нашей бедняжке. Она всё думала, что он там увидел, не могла ничего понять... а спросить боялась, потому что старшая жена предостерегала. И вот разволновавшаяся Лейфа совершила маленькую оплошность...
Худышка зябко повела плечами, отступила и прижалась к стенке, точно пыталась погрузиться в неё, как в широкие складки тяжёлого бархатного занавеса.
- Оплошность совершенно пустяковую, незначительную. Случайно уронила на пол такое, что и разбиться не могло, нож или вилку, просто...
- Я упустила ложку, в которой оставалось немного майонеза, он испачкал пол, я схватила тряпку и бросилась вытирать, а он... - пролепетала насмерть перепуганная страдалица и почему-то умолкла на полуслове.
- А он обошёлся с нашей бедняжкой совершенно несправедливо, подхватила Тётушка Иниль. - Вскочил, опрокинул стул, накричал на неё, что она дрянная девчонка, раззява, ворон считает, а не посуду моет, что у неё дырявые руки, что линолеум испорчен и прочую чепуху. Потом схватил Лейфу за правую руку и поволок в спальню...
- За левую, - быстро уточнила Лейфа.
- Ну, за левую, это не важно. Важно то, что обнаружилось в спальне. А увидела наша несчастная страдалица, что постель застелена белой простынёй без одеяла, подушка тоже убрана, но самое ужасное - рядом с кроватью помещалось ведро с водой, в котором мокли длинные прутья...