Семейный пикник

— А, вы имеете в виду его... — Ли пожал плечами. — Так я его в сущности не знаю. Мы познакомились по дороге, в по­езде. Он уехал из отеля вскоре после вас и больше мы не встречались.

Бэрридж насторожился.

— Кажется, вы мне тогда говорили, что вы оба из Лон­дона, — небрежно заметил он.

— Возможно, мистер Уиллис при знакомстве обмолвился, что живет в Лондоне. Я уже не помню всех подробностей.

"Он определенно лжет, — подумал Бэрридж. — Судя по тому, как они держались друг с другом, они были давно и хорошо знакомы".

Когда Патрик отошел, Бэрридж перехватил взгляд, которым Ли проводил его, — смесь откровенной неприязни и презрения.

Двадцать минут седьмого в ворота въехала красная малолитражка Луизы Олбени, вела ее сама Луиза, Фрэнсис Гловер сидел рядом. Патрик спустился встретить их. Через открытую дверь гостиной было видно, как все трое поднимаются по ле­стнице, впереди Луиза, мужчины за ней. На последних ступеньках Гловер по-дружески положил руку на плечо Патрика и сказал:

— Зайдем в кабинет, я хочу с вами поговорить.

Патрик нервно дернулся (он старался взять себя в руки, но было заметно, что нервы его на пределе) и после секундно­го колебания кивнул и направился к кабинету. Входившая в гостиную Луиза обернулась с недовольной гримасой, но муж­чины уже ушли.

Только сейчас Бэрридж в полной мере оценил умение леди Камиллы превосходно держаться в любой ситуации. Уход мужа поставил ее в затруднительное положение: из пяти оставленных на ее попечение гостей с двоими - Ли и Бэрриджем — она была практически незнакома, а Луиза, как стало ясно после первых же фраз, которыми они обменялись, отно­силась к ней с откровенной неприязнью. Невозмутимое спо­койствие леди Камиллы, полностью игнорировавшей ее вызывающий тон, еще больше злило Луизу. Мортис­сы тихо беседовали в углу гостиной. Ли, похоже, нервничал и, подобно Патрику, пытался это скрыть, с преувеличенным интересом поддерживая любую тему, затронутую хозяйкой дома.

Расположившись рядом с Бэрриджем в кресле, где до это­го сидел Патрик, Луиза заявила, что хочет пить, и попросила какого-нибудь сока — лакей принес апельсиновый сок в бокалах с тонким рисунком в китайском стиле. Когда он прохо­дил мимо, Луиза взяла с подноса один бокал и сразу весь вы­пила. Лакей поставил остальные бокалы на маленький круглый столик и, возвращаясь, взял пустой бокал Луизы, которая посмотрела на свои часики, а затем, с нетерпением, на закрытую дверь гостиной. Джоан спросила у Камиллы, зачем они собрались, и та ответила, что этот вопрос следует задать мисс Олбени.

— Вам придется подождать. — Луиза обвела взглядом присутствующих. — Здесь пока не все собрались.

Джоан попросила мужа подать ей сок. Сирил взял два бокала — второй себе — и спросил Камиллу, не дать ли бокал и ей. Камилла отказалась, затем встала с софы и прошла в столовую. Мортиссу захотелось курить, но Джоан не любила запаха дыма, и он, вынув сигарету, вышел на балкон. Минут через двадцать после прибытия Луизы и Гловера Патрик с Фрэн­сисом вошли в гостиную. Луиза в это время брала второй бокал.

— Дорогая, ты, наверно, замерзла, — заботливо сказал Гловер, бросив взгляд на приоткрытую дверь балкона, где курил Сирил. — Я принесу из машины твою шаль. — И он быстро сбежал вниз по лестнице.

Дверь гостиной осталась открытой.

— Мне вовсе не холодно, — раздраженно заявила Луиза, однако Гловер ее уже не слышал.

Леди Камилла вернулась и села на прежнее место.

— Как идут дела вашей фирмы? — рассеянно спросил Патрик у Джоан.

— Об этом надо спрашивать Сирила, я в коммерции разбираюсь столь же плохо, как и в фармакологии.

— В фармакологии? — переспросила Камилла.

— Разве я не говорил тебе, что мистер Мортисс стал со­владельцем фармацевтической фирмы? — повернулся к ней Патрик.

— Почему фармацевтической? — спросила Камилла, об­ращаясь к Джоан. — Ваш муж — специалист в этой области?

— Да, он изучал фармакологию. Впрочем, для владельца фирмы это необязательно, важнее быть компетентным в финансовой части.

На лестнице показался Гловер с индийской шалью в ру­ках. Мортисс все еще курил на балконе, плотно закрыв дверь после слов Гловера.

— Пожалуй, и вправду холодновато, — сказала Луиза, зябко поежившись и как-то изменившись в лице.

На середине лестницы Гловер споткнулся, уронил шаль, поднял ее и, остановившись, стал отряхивать. Луиза поднесла руку к глазам.

— У меня кружится голова.

Услышав это, Гловер перестал возиться с шалью и быстро поднялся наверх. Проходя мимо столика, он взял бокал с со­ком и на ходу отпил несколько глотков. Неожиданно Луиза уронила свой бокал — почти пустой — схватилась руками за горло и хрипло, словно задыхаясь, крикнула:

— Гловер!... — привстала и рухнула на пол.

Бэрридж, сидевший ближе всех к Луизе, оказался возле нее первым и склонился над распростертым на ковре телом. Гловер тоже сделал движение в сторону Луизы, но вдруг как-то неловко шагнул вбок (раздался хруст стекла — под ноги ему попался упавший бокал Луизы), покачнулся, разлив содержимое своего бокала, последним усилием поставил его на столик, покачнулся снова, с искаженным лицом схватился за край камина и упал. Патрик, словно парализованный, за­стыл на своем месте. Ли вначале кинулся к Луизе, но потом в растерянности остановился между ней и Гловером.

— Она мертва, — произнес Бэрридж, поднимаясь.

— Сирил! - крикнула Джоан.

Мортисс стоял на балконе спиной к гостиной, отделенный от нее плотно закрытой дверью, — до крика Джоан он не за­мечал происходившего там, но услышав голос жены, он стре­мительно распахнул балконную дверь:

— Что случилось?

— Луиза... Она умерла.

— Помогите мистеру Бэрриджу, — сказала Камилла. — Что с Гловером? — Она повернулась к Бэрриджу.

— Он жив? — спросил Ли.

— Да. Надо уложить его куда-нибудь.

Мортисс и Ли подняли Гловера и перенесли на софу.

— Я вызову врача, — сказала Камилла, внешне сохра­нявшая присутствие духа. — И полицию, — добавила она, вопросительно глядя на Патрика. Тот молчал и не двигался с места, хотя звонить в полицию следовало ему.

Леди Камилла сняла телефонную трубку.

Глава VI

 Настораживало и то, что присутствующие собрались в доме Карлайлов по настоянию Луизы, которая намеревалась сообщить нечто важное, однако, что именно, Бэрридж не знал.

Патрик Карлайл повторил то же самое: намерения Луизы ему неизвестны. Когда инспектор выразил свое удивление этим обстоятельством (казалось бы, собирая людей в чужом доме, Луиза должна была объяснить хозяину, зачем она это делает), Патрик сказал, что Луиза была взбалмошной особой и, вполне вероятно, ее заявление свелось бы к какой-нибудь ерунде или розыгрышу. В качестве свидетеля Патрик принес мало пользы: большую часть времени он отсутствовал, нахо­дясь вместе с Гловером в своем кабинете, а когда они вошли в гостиную, Луиза уже держала в руках роковой бокал. На вопрос Мортона, почему он покинул гостей и уединился с Гловером в кабинете, Патрик ответил:

— Меня позвал Гловер. Он завел речь о завещании моего двоюродного брата и стал уверять, что нисколько не обижен тем обстоятельством, что состояние Роджера целиком пере­шло ко мне, а ему досталось только десять тысяч.

Когда очередь дошла до леди Карлайл, она заявила, что мисс Олбени звонила Патрику утром, когда тот уехал встре­чать Бэрриджа, но чего она хотела, неизвестно.

— Леди Карлайл, вы распорядились подать сок?

— Да. Мисс Олбени сказала, что хочет пить.

— Вы потом выходили из гостиной?

— Мне надо было взглянуть, все ли готово в столовой.

— Скажите, у кого-нибудь из присутствующих, по-вашему, были основания желать смерти мисс Олбени?

— Я удивлена, что вы задаете мне такой вопрос, инспектор, — с непроницаемым лицом ответила Камилла Карлайл, сделав ударение на слове "такой". — Разумеется, нет.

После Мортиссов, которые не добавили ничего нового, инспектор начал расспрашивать Альберта Ли, оказавшегося адвокатом, что, впрочем, по его словам, не имело никакого отношения к данному делу.