Страница 4 из 6
– Вот именно! – подтвердил Михальченко. – А что ты мне скажешь об Анфисе? – он ткнул пальцем в Лизу Старовойтову, самую красивую девушку на курсе, которой и досталась эта роль.
– Анфиска – не подлая и не стерва, – бойко зачастила студентка. – Да, она избалована своей красотой, но и страдает от неё тоже. По идее, это очень несчастный и толком никем не понятый персонаж. Из-за ошибок прошлого ей даже приходится бросить любимого человека, который хочет на ней жениться.
– А что о своей героине нам расскажет Варечка? – Мастер кивнул в сторону очередной юной актрисы. Та захлопала глазами, застигнутая врасплох, и нерешительно пролепетала.
– Надя, она… ну, некрасивая, неуверенная в себе…
– Совсем как ты сама! – тихо, как бы про себя, но довольно ехидно вставил Никита, за что тут же получил подзатыльник от Вики.
– Можно мне сказать? – «Анфиса» подняла руку. – Мне кажется, Надя тоже не так однозначна. Она обнаруживает в себе стальной стержень, демонстрирует сильный характер… Ведь в финале она всё-таки уходит от старого и нелюбимого Ксан Ксаныча.
– Вот видите! – удовлетворённо обведя взглядом группу своих подопечных, подытожил Михальченко. – Каждый герой – это личность. Индивидуальный характер! Так какого же лешего вы все прицепились к киношным образам? У вас что, нет собственных эмоций и интонаций для роли?! Вы не соотносите с персонажами лично себя, играете по чужим лекалам, и от этого ни герои вам ближе не стали, ни вы им.
Все понуро молчали, а Мастер, войдя по вкус, продолжал их безжалостно распекать:
– У нас с вами получается очень правильный учебный спектакль, – он выделил презрительной интонацией слово «правильный». – Всё сделано в соответствии с заветами наших великих мастеров. Вы не наигрываете, не рвёте глотку, создаёте вроде бы выпуклые образы… Но ни один из вас не выбивается из общего ансамбля. Всё верно, понимаете, а жизни-то нет! Как-то без огонька.
– Ну… это же всего лишь дипломный спектакль, – робко посмел возразить кто-то из толпы. Михальченко переменился в лице.
– Всего лишь?! Так вы считаете, что постановку выпускного курса нельзя судить по законам полноценного спектакля? Это, по-вашему, «недоспектакль», требующий снисходительного отношения? – он с горечью покачал головой. – Цель показа – предъявить ваши таланты на суд режиссёров и театров. А я-то думал, что вы у меня готовые артисты! Оказывается, заблуждался…
Он расстроенно махнул рукой и замолчал. Студенты почувствовали неловкость.
Когда Алексей Яковлевич решил ставить «Девчат», все очень удивились. Во ВГИКе традиционно напирали на старую добрую классику, особенно на Чехова. «Три сестры» одного выпуска удручающе наслаивались в памяти на других, выведенных на театральные подмостки парой лет ранее. Одни и те же интонации, одни и те же заезженные приёмчики… Ну, ладно, если не русская классика, то хотя бы советская, недоумевали коллеги. «Зойкина квартира», к примеру, или «Утиная охота». Почему Михальченко выбрал повесть Бориса Бедного, известную только благодаря знаменитой экранизации? Кому вообще была интересна эта старомодная история – сейчас?
Мастер же доказывал, что многие проблемы, поднятые Бедным, остаются актуальными и по сей день. И… в конце концов, сколько можно палить из крупных орудий? Почему не сделать постановку просто о человеческих отношениях, о дружбе и любви?
Ни для кого не было секретом, что спектакль он ставил специально «под Вику Белкину». Его любимица, настоящая звезда курса, она уже успела засветиться в паре художественных фильмов, поэтому роль Тоси Кислицыной досталась ей без колебаний. Тем более, Вика была такая же маленькая, худенькая и энергичная, как её героиня. Несмотря на то, что по паспорту Белкина была старше большинства однокурсников (поступила во ВГИК почти в двадцать один год), выглядела она благодаря своей комплекции совсем девчонкой.
Красавчик Никита Берестов – вторая знаменитость их курса – получил роль Ильи Ковригина. Имя и физиономия Берестова были знакомы многим. С младых ногтей он снимался в «Ералаше» и успел примелькаться на экране, а потом – ещё до поступления в институт – сыграл в историческом фильме о дворцовых переворотах. Блестяще исполнив роль самого юного коронованного императора России – Петра II – и поразив даже строгих критиков, Никита тут же обзавёлся целой армией поклонниц. Однако сам Берестов был совершенно не похож на своего киношного персонажа. Никакой загадочной отрешённости во взгляде, никакой романтической тоски – он то и дело травил похабные анекдоты и сам же заливался хохотом. Девушки висли на нём пачками, и было видно, что он привык к этому. В таланте отказать ему было нельзя, но он не делал ничегошеньки для того, чтобы как-то это развить. Всё по жизни давалось ему легко. Он был везунчиком и знал это. Тусовки на родительской даче в Подмосковье, пьянки с друзьями, травка и девочки интересовали его куда больше, чем учёба во ВГИКе. Он и выезжал-то все эти годы только за счёт своего сумасшедшего везения и недюжинного обаяния.
– Не обижайтесь, Алексей Яковлевич, – несмело произнесла Лиза Старовойтова, выражая всеобщее мнение. – Мы понимаем, что делаем самый настоящий, «взрослый», серьёзный спектакль. Просто… ничего пока не получается, вот и нервничаем. Да и устали все…
– Да, да, устали! – с готовностью загудели остальные. – Час ночи, пора бы уже и по домам, а? У нас ещё несколько месяцев впереди, успеем!
Михальченко обречённо снял очки и потёр покрасневшую переносицу.
– Что ж… Я вас не держу, – сухо сказал он. – Время действительно позднее. Дома хорошенько подумайте над своими ролями. Завтра продолжим…
Все с облегчением похватали свои вещи и моментально испарились, боясь, как бы Мастер не передумал. Вике было очень неудобно перед Алексеем Яковлевичем – она же видела, как у него болит сердце за будущий спектакль, как он волнуется и переживает. Но она и сама жутко устала… Стараясь не встречаться с Михальченко стыдливым взглядом, Вика торопливо покинула учебный театр.
– Белкина, подвезти тебя? – окликнул её Никита, когда она выскочила из дверей института. – Поздно уже, метро закрылось.
– Надо же, какой заботливый, – усмехнулась Вика. – Это ты в роль Ильи вживаешься? Хочешь произвести на Тосю хорошее впечатление?
Вообще-то Никита не был склонен к сантиментам и раньше не баловал Вику подобными предложениями. Их отношения можно было назвать, скорее, саркастически-язвительными: они постоянно подкалывали друг друга, подшучивали и старались словесно поддеть. Откровенно говоря, Вика в глубине души считала Никиту довольно поверхностным, пустым мальчишкой и балаболом. Поэтому тот факт, что он специально поджидал Вику, несказанно её удивил.
– Да ладно, не бойся, я не собираюсь тебя насиловать, – улыбнулся он. – Просто реально беспокоюсь, как ты до дома доберёшься. Что ж тебя муж не встречает?
– Муж на хозяйстве остался, – пожала плечами Вика. – У нас же семеро по лавкам, ты забыл?
На самом деле, конечно, она иронизировала. У них с Даней был только один ребёнок – сын Ванечка, которому недавно исполнилось два года: ласковый, общительный и весёлый малыш, умеющий сразу же располагать к себе людей и беззастенчиво пользующийся этим в своих целях.
– Ну так что, поехали? – пропустив шутку мимо ушей, продолжал уговаривать Никита. Вика вглянула на него с удивлением: надо же, какой настойчивый… Неужто и правда переживает?
– Спасибо, Никитос, но не стоит ради меня пилить на другой конец Москвы. Я остановлю какого-нибудь частника. Подвези вон лучше… Варечку, – Вика кивнула в сторону однокурсницы, показавшуюся из дверей ВГИКа. – Она умрёт от счастья.
Никита покосился на тихонькую, серенькую, неуклюжую Варю. Та пересеклась с ним взглядом и вспыхнула. Никита еле заметно поморщился – то, что девушка влюблена в него с самого поступления, не было секретом ни для него самого, ни для всего курса. Впрочем, Варечка не предоставила ему шанса подбросить её домой – неловко сгорбившись, она заспешила в сторону метро, всем своим видом демонстрируя, что не хочет никому становиться обузой, мешать и навязываться.