Страница 21 из 36
Ханна рассмеялась и высвободила руки.
– Я налью вам чашечку, но при одном условии…
– Каком?
– Пообещайте, что больше никогда не будете ломиться в окно Эдниной спальни, – поддразнила она с улыбкой на губах.
Алекс горестно простонал:
– О, ради Бога, не напоминайте… В моей голове до сих пор отдается звук ее адского свистка. И, кажется, я больше никогда не смогу спокойно относиться к подушкам. – Он усмехнулся по-мальчишески озорной улыбкой. – Торжественно обещаю больше никогда не лазить в ее окно, однако что касается вашего окна, я не даю вам никаких гарантий!
– Ах, так! Ладно, когда вы познакомитесь с моей бейсбольной битой, то с сожалением вспомните мягкую подушку Эдны, – шутливо предупредила Ханна. Алекс состроил кислую мину, и она опять рассмеялась. Продолжая улыбаться, она налила ему кофе.
Улыбка озаряла ее лицо и после ухода Алекса.
Ханна вымыла кофейные чашки и, накинув на плечи легкую шаль, вышла на веранду. Ночь обволокла ее бархатистой синевой. Ханна присела на деревянные ступени крылечка и поплотнее укуталась в шаль, почувствовав прохладное дыхание ночи.
Глупейшее безрассудство или мудрость… Ханна недоумевала, к какой категории отнести совершенный ею поступок. В отношении Алекса не существовало компромиссов, не существовало промежуточных серых оттенков между черным и белым, не существовало спасительных неопределенностей, в окружении которых Ханна чувствовала себя уютно и безопасно.
Согласие продолжать встречаться с Алексом казалось ей началом рискованной игры в рулетку, ставкой в которой было ее хрупкое благополучие. И Ханна была бессильна что-либо изменить. Ей оставалось только ждать и надеяться, чтобы ей выпало счастливое число в этой игре.
Имей она хоть чуточку хладнокровия, она бы послушалась голоса обозленного рассудка и единым ударом обрубила бы всякие отношения с ним. Но разве она могла продолжать на него злиться?.. Ведь Алекс буквально рисковал жизнью, когда отважно пробирался в дом через окно, а потом, на кухне, разговаривал с ней с такой проникновенной теплотой.
Когда Ханна и Алекс сидели напротив друг друга и пили ароматный кофе, а за стенами ее кухни крепко спал весь остальной мир, интимные ниточки тесно переплели их души. В их полуночном общении содержалось гораздо большее, чем просто интимность, которая сломила сопротивление Ханны и вырвала у нее согласие на их будущие встречи. Куда сильнее на Ханну подействовала соблазнительная теплота золотисто-карих глаз Алекса, умиротворяющее пожатие его сильных ладоней и воспоминание о его поцелуях, которые взволновали ее до глубины души.
Алекс был прав – нельзя отрицать происходящее между ними таинство. Еще Ханна не могла отрицать собственное пылкое стремление пройти этот путь до конца. Мудрость или безрассудство… время покажет.
– Целое утро ты сидишь с таким озабоченным видом. Что-нибудь случилось?
В ответ на вопрос Алекса Ханна благодарно улыбнулась. За последнюю неделю он научился бережно и чутко относиться к ее настроениям. С их полуночного разговора прошло пять дней, и с тех пор они ежедневно проводили вместе по нескольку часов – часов, наполненных гармонией более глубокого познания друг друга. Алекс оставался верен своему обещанию и продвигался очень медленно, нисколько не принуждая ее к физическому контакту в любом смысле этого выражения.
– Ханна?
Алекс терпеливо ждал ответа, и очнувшаяся от своих мыслей Ханна покраснела.
– Ничего особенного не случилось. – Она насупилась и выдернула травинку из буйных зарослей рядом с покрывалом, на котором они сидели. – Впрочем, случилось. Вчера мне позвонил Эдвард. Похоже, кто-то из соседей пронюхал, что фактически я живу на территории его владений, и обратился к нему с просьбой выдворить меня отсюда.
– Он принуждает тебя съехать? – спросил Алекс. Удивительно: при мысли, что, возможно, совсем скоро его будет отделять от Ханны не несколько холмов, а гораздо большее расстояние, его охватила паника.
– Пока еще нет. – Она невесело усмехнулась. – Я должна быть благодарна Эдварду: в кои-то веки его упрямство и непоколебимая способность не поддаваться на уговоры сыграли мне на руку.
– Разве после развода вы с Эдвардом остались друзьями? – спросил Алекс, опять удивленный своей реакцией на слова Ханны. Его неожиданно затрясло от какой-то незнакомой эмоции. От ревности…
Рассмеявшись, Ханна положила травинку на ладонь и подула. Травинка взлетела вверх, потом закружилась и медленно опустилась на землю.
– Я бы не назвала наши с Эдвардом отношения «дружескими». Просто иногда приходится с ним общаться.
– Ваше расставание было болезненным?
Вспоминая те времена, Ханна помедлила минуту перед ответом.
– Мне была необходимо развестись, чтобы выжить. Да, наше расставание было болезненным. Жизненное крушение всегда причиняет боль.
Алекс откинулся на спину и устремил задумчивый взгляд куда-то ввысь, в простирающееся над ними синее небо.
– Иногда мне кажется, – тихо промолвил он, – что, если бы мама не умерла, ее брак с отцом рано или поздно распался бы.
– Почему ты так думаешь? – с любопытством спросила Ханна. Она вытянулась рядом с Алексом на покрывале и с трудом подавила желание запустить пальцы в темную массу его волос, на которых поблескивали лучи полуденного солнца.
– В последнее время я много размышлял об отношениях моих родителей и понял, что они совершенно не подходили друг другу.
– Почему? – спросила Ханна. Приятно было наблюдать, как Алекс с каждым днем все больше перестает испытывать затруднения, когда разговор касается его родителей, в частности его матери. Он примирился с ее смертью, и Ханну радовало его выздоровление.
– Они были полной противоположностью друг другу. Отец был помешанным на бизнесе трудоголиком, ему доставляло величайшее удовольствие делать деньги. А мама предпочитала спокойную жизнь. Она любила играть на пианино, любила разводить цветы. Она находила удовольствие в простых, незамысловатых радостях.
– Разница характеров – необязательная причина для развода, – заметила Ханна. – Может быть, они находили компромисс, чтобы мирно уживаться друг с другом.
Алекс перекатился на бок. Теперь они лежали на покрывале почти нос к носу.
– А вам с Эдвардом не удалось найти такой компромисс?
Она улыбнулась.
– Эдвард и понятие компромисса были несовместимы.
– Пускай! Этот болван даже не понял, от какой роскошной женщины отказался, – сказал Алекс.
Его улыбка согревала Ханну сильнее весеннего солнца. Протянув руку, Алекс коснулся ее шелковистых волос, словно в отличие от Ханны не сумел удержаться от соблазна приласкать ее. Его глаза потемнели от страсти. Алекс склонился над ней, определенно намереваясь одарить ее поцелуем. О, как же она хотела его поцелуев! Губы Ханны раскрылись в сладостном предвкушении и… С веранды неожиданно раздался вопль Эдны:
– Ханна, этот зверюга снова удрал!
Она со стоном села на покрывале и посмотрела в сторону загона для животных. Так и есть – веревка, которой Шерман был привязан к ограде, валяется на земле, а самого барана и след простыл.
– Нужно срочно найти его. Хватит с меня соседских жалоб, – с неохотой в голосе пробормотала Ханна.
– Я помогу тебе. – Алекс встал и протянул ей навстречу руки. Она ухватилась за них, и он рывком поднял ее с покрывала и притянул к себе. Моментально каждое нервное окончание ее тела воспламенилось и возжелало более смелых интимных соприкосновений с его телом. С полуоткрытых губ Ханны слетел непроизвольный стон.
– Алекс… – Она поспешно вывернулась из его объятий из опасения, что если пробудет там еще немного, то решит остаться навеки в кольце сильных рук Алекса. – Мне нужно срочно поймать барана.
– Нам нужно срочно поймать барана, – поправил Алекс и по-доброму улыбнулся ей.
Поправка ужасно понравилась Ханне. Мы… да, это звучало гораздо приятнее одинокого я.
Когда они с Алексом, взявшись за руки, побежали к подножью холма, она с неожиданной ясностью поняла, что в последние два дня Алекс прочно утвердился в ее сознании и стал неотъемлемой частью ее жизни. Ханна всем своим существом стремилась чувствовать его подле себя и днем, и ночью – видеть его в момент пробуждения на рассвете и в последние мгновения перед тем, как отдаться во власть сна.