Страница 11 из 12
— Тихо, — вдруг прошептал Вдуич, — я слышу шум машины.
— Это Фук, — сказал Аванес, — со мной идут Немудрак и Вилли.
Канцлер Фук был очень мясист. В настоящее время он спал и видел во сне неприличное. От этого он периодически вскрикивал, и его телохранители крепче сжимали базуки. Тут на дорогу вышел Вока в гуцульской овчине и стал махать рукой, показывая большим пальцем себе за спину. Машина с канцлером, не снизив скорости, ударила Воку в живот. Охотник сделал головокружительный кульбит и понял, что разорван пополам. Нечеловеческим усилием воли верхняя половина послала нужный импульс нижней, а нижняя в свою очередь резко освободилась от масс — лобовое стекло машины канцлера и водитель Булит были покрыты толстым шоколадным слоем толщиной до тридцати сантиметров. Машина резко вильнула в сторону и закрутилась на месте.
— А... гунявые! Достукались! — заорал Вилли Кенис, рванул на груди тельняшку и бросился на телохранителей.
Первого он убил сразу, а последнему просто выбил глаз и ум, а потом отпустил в лес.
— От Бена не уйдёт, — успокоил он Аванеса, и они тут же впрыгнули в машину.
Когда Фук проснулся, то сначала ничего не заподозрил, но потом обратил внимание, что люди, которые сидят вокруг него, одеты в незнакомую форму.
— Дойчланд! — заорал Фук. — На помощь! Фронтовику руки крутят!
— Гук, — сказал Бен Нисневич и отпустил канцлеру «малиновку». Канцлер всхлипнул и свесил голову на галифе.
— Внимание — пост, — предупредил Талисман и нажал на тормоз.
— Кого везём? — весело спросил дежурный по шлагбауму.
— Канцлера украли, — так же весело ответил Еврюжихи, которому не успели закрыть рот.
— Шутник, — засмеялся дежурный, — канцлер с таким как ты одним газом расправится. Можете ехать.
— Можем, — ответил Золтан и в упор выстрелил в дежурного «фаустом».
От звука выстрела канцлер Фук очнулся и спросил:
— Кто у вас главный?
— К вашим услугам, — вежливо поклонился Попян.
— Я хочу знать ваши намерения, — сказал Фук, пытаясь не трястись и отводя глаза от лоснящегося от масла Уго Раушке.
— Где я его мог видеть? — лихорадочно вспоминал канцлер.
Но тут Аванес взял его за щёку, близко притянул к себе и сказал:
— В наши намерения входит — взорвать этот рассадник заразы. Нам известно, что пункт ликвидации охраняется, но это не имеет значения. Мы всё равно уничтожим Ядовитый Мну. Если ты нам поможешь избежать кровопролития, то останешься жив и улетишь с нами на Землю, а если нет, то мы прибьём тебя гвоздями возле муравейника, чтобы немного подкормить лесных санитаров.
— А что меня ждёт на Земле? — заплакал Фук.
— А ждет тебя, яхонтовый, кисельная река, молочные берега, красавица жена и страна большой охоты, — мечтательно ответил Ихи Еврюжихи.
— Он, конечно, шутит, — сказал Попян, — но работу в приличной кунсткамере экспонатом гарантирую.
— Что есть кунсткамера? — спросил Фук.
— Что-то типа ВДНХ, но меньше, — ответил Попян.
— Впереди дивизия альпийских стрелков «Эдельвейс», — объявил Талисман.
— Пошевели егерям своей пухлой ладошкой и крикни что-нибудь тёплое, — приказал Попян канцлеру.
Фук, всё время чувствуя между ягодицами охотничий нож Нисневича, вскинул руку в знак приветствия и тоненько крикнул:
— Сиська!
Альпийские стрелки от удивления даже забыли выстрелить в воздух и продолжали, вытаращив глаза, смотреть вслед машине.
— Почему ты крикнул «сиська»? — спросил Аванес у Фука, когда машина отошла достаточно далеко.
— Она тёплая, — вздохнул канцлер и вдруг заволновался.
— Смотрите, — сказал он, — это мой личный оркестр маршевой музыки с дрессированными овчарками, они сразу учуют, что вы инопланетяне.
— Жми, Миша, жми, дорогой! — закричал Аванес и дал по оркестру из десяти стволов.
Одна пуля попала в бас-барабан. Раздался оглушительный взрыв, сопровождаемый паникой музыкантов. Оставшиеся в живых нестройно заиграли вальс «Шпацирен», вокруг в горящем фраке носился дирижёр. Не растерялись только злые доберманы и огромной стаей бросились за машиной.
— За неньку Украину! — в восторге заорал Скабичевский и далеко высунулся из кузова.
— Назад, лысый, — крикнул Вдуич, но огромный чёрный кобель уже вцепился астроному в кадык.
Скабичевский захрипел и забился, но тут ещё четыре бультерьера повисли на ушах и руках учёного, а мохнатый ньюфаундленд в клочья разорвал пухлые ягодицы. Скабичевский выпал на дорогу, его голова на секунду показалась из-под груды собачьих тел и крикнула:
— Я задержу их, ничего!
Нисневич в ярости треснул канцлера об острую лопатку Талисмана.
— Ишь как, — заорал он, — ловко у тебя получается. Уже сколько наших шлепнули!
Фук, естественно, молчал, потому, что после удара находился в коме.
— Курсант Нисневич, отставить! — приказал Попян, — смотрите, впереди командный пункт.
— Фук, вы слышите меня, — потряс канцлера Золтан, — это командный пункт?
Фук тревожно оглядел местность и важно сказал:
— Это не просто командный пункт, — это мой командный пункт.
— Веди себя тихо, гнида, — сказал Золтан, — перестань шипеть газом.
Двери подземной шахты бесшумно открылись. Талисман ввёл машину в огромную подземную галерею. Проехав триста метров, машина остановилась и вся группа во главе с канцлером вышла наружу. Их встретил директор секретной кнопки Вольфганг Фюр и два дивизиона охраны. По стенам были развешаны кожаные головы тех, кто когда-либо пытался нажать на дьявольский механизм. Последним в ряду висела набитая песком голова доктора Фишера.
— Как он тут оказался? — шепнул Золтан Попяну.
— Выясним позже, — ответил Попян и пнул Фука в колено. — Не молчи, дегенерат, на тебя смотрят.
— Я и мои друзья прибыли, чтобы осмотреть наше сокровище и протереть ветошью, — объявил Фук, — по этому случаю все могут отдыхать.
И тут случилось то, чего не ожидал опытный Вдуич: проснулся гражданин Уго Раушке и узнал в Вольфганге Фюре своего дядю-гестаповца.
— Так вот ты какой, цветочек аленький? — крикнул президент и достал из кармана сложенный вчетверо пожелтевший лист бумаги. — За преступления против человечества в особо крупных размерах, а также геноцид, апартеид и расовую дискриминацию мой дядя-гестаповец приговаривается к расстрелу, — запищал Уго Раушке, сложил листик и сказал: — Можно оправиться и сказать последнее слово.
— Я не ваш дядя, — пожал плечами Фюр, — господин канцлер, скажите ему, что я сирота.
— Он сирота, — сказал Фук и сделал это, безусловно, зря.
Уго Раушке внимательно посмотрел на него и объявил:
— Тогда ты мой дядя.
С этими словами он в полной тишине снял с плеча трёхлинейку и выстрелил канцлеру в живот.
— Разрыв аорты! — завизжал Фук и вытянулся вдвое.
— Провокация! — в унисон с канцлером закричал Вольфганг Фюр и хотел было свистнуть в боцманскую дудку.
Вместо этого он свистнул в дуло «вальтера», Который ему поднёс Юозас Гейдукис, и «вальтер», естественно, выстрелил. Взвыла сирена, вспыхнули прожектора, раздались отрывистые команды.
— Вперёд, чудо-богатыри, — гаркнул Уго Раушке, и в него тут же выстрелили из огнемёта. Президент вспыхнул, как красна девица, и через минуту стоял в позе тяжеловеса Попенченко на Олимпийских играх в Саппоро.
Группа с боями продолжала продвигаться к торцу туннеля, где блестела под стеклом желаемая цель. Стоял страшный грохот и свист пуль. Где-то в дыму орал Бен Нисневич, придавленный сорокатонным «тигром».
— Великан Нисневич погиб, — доложил Вилли после короткой разведки.
— Ваньюшка с «Мисхора», сдафайся! — кричал где-то репродуктор, — ты получишь эрзац-колбасу, кок-чай и зауряд-балык!
— Вот тебе балык, — прошептал Юозас и выстрелил на звук.
— Попал, — сказал репродуктор и затих.
До кнопки оставалось всего тридцать метров, когда Ихи Еврюжихи головой заткнул вражеский дзот и даже успел смертельно искусать пулемётчика. Попян внешне оставался совершенно спокоен, хотя был уже трижды ранен в висок.