Фебус. Недоделанный король

Не обратив внимания на незнакомый термин, де Базан ответил:

– Тома́ де Торквемада из Кастилья-ла-Вехи, духовник Изабеллы. Он племянник кардинала Хуана де Торквемады, который сам маран и одновременно автор трактата об основных ошибках пророка Мухаммеда. Как это пикантно, вы не находите, ваше величество? – улыбнулся граф.

– Ничего не понимаю, – воскликнул я, потому как с последними известиями пазл местного политикума в голове у меня не только не складывался, но даже то, что я раньше сложил, рассыпалось.

– Новообращенным кабальеро из мавров, возможно, придется, потеряв военную службу короне, уйти под покровительство церкви и воевать уже за церковный престимоний, а то и вовсе в монахи постричься в орден Калатравы или Сантьяго. Чем церковь в Кастилии, несомненно, укрепит свою силу, и так уже немалую.

Сказав мне это, граф многозначительно кивнул головой.

А я добавил:

– А также не будет стачки кастильских и мавританских кабальеро против короны. И если часть кастильских идальго снова пойдут «войной инфант» на Изабеллу, то можно будет на них натравить мавров.

Видя, что дон Хуан подтверждающе мне кивает, переспросил, откровенно недогоняя, в чем тут тайная фишка:

– Это мне понятно, но при чем тут баски?

Граф вздохнул и с придворным терпением просветил такого непонятливого меня. Я не возражал. Сам перед ним ношу маску плохо образованного провинциального виконта, лишь волей Фортуны вознесенного к вершинам власти в столь нежном возрасте.

– Баски первыми начали Реконкисту, ваше величество. Они никогда не мешались в своих горах с маврами и евреями. У них самая чистая кровь на всем полуострове. В то же время они не воюют по вассальной присяге за пределами своих земель, такова их древняя привилегия. Однако они хорошие и надежные бойцы. Если им отдать земли мавров на юге, то корона получит много лояльных кабальеро, не склонных к бунтам из-за притеснений мавров в пользу христиан. Но просто так басков на службу не заманить. В казне денег особо-то и нет. Остается только земля, которая на юге вся занята маврами. К тому же в последнее время всё с большим скрипом вилланов посвящают в кабальеро. Их и так сейчас слишком много развелось из-за военных потерь среди нобилитета, что не может не вызывать недовольства старой знати. Вот и должен теперь отличившийся на поле боя кастильский виллан, чтобы стать кабальеро, сначала доказать чистоту своей крови. А баску этого не нужно.

Ну вот и начали окупаться мои инвестиции в нобилитет соседнего королевства. А если бы я пожмотничал… так бы и ходил, ничего не зная, что творится за бугром, прямо под носом.

– Так что получается: всех басков поголовно сделали знатными? – уточнил я.

– Именно так, ваше величество, – ответил граф де Базан.

– Всех-всех?

– Нет. Только в Алаве, Бискайе и Гипускоа. На твою Наварру Изабелла не покусилась, – вклинился в наш разговор ухмыляющийся довольной рожей дон Саншо, отбрасывая в сторону пустой шампур и размазывая жир по ладоням, разве что пальцы не облизывая.

– Забавно, – протянул я. – Больше, чем в Кастилии, кабальерос, наверное, только у польской короны. У франков соотношение простецов к нобилям – сто к одному. Вряд ли больше у дойчей в Империи. А в Кастилии их сколько? Десять к ста будет?

– Если не считать мавров на службе короне, то примерно восемь из ста, ваше величество, относятся к нобилитету, – уточнил дон Хуан. – Не все из них кабальеро, много простых идальго без кавалерственного сана. Так и ходят до смерти в эскудеро.

– Но зачем это надо самой Изабелле? – спросил я. – Насколько я о ней слышал, она, в отличие от своего мужа, глупостей не делает.

– Через два дня старшины Басконии собирают в Гернике под священным дубом басков объединенную Генеральную хунту, – вклинился дон Саншо. – Мне об этом из дома сообщили. Там им зачтут эту буллу. Мадрид желает объединить все три бегетерии Басконии в одну провинцию, а не принимать клятву сюзерена по отдельности, как было раньше. Зачем? Не ведаю.

– Так у них там три бегетерии совсем недавно образовалось, всего пятьдесят шесть лет назад, – выдал справку младший де Базан, который прислуживал нам виночерпием. – Кроме Алавы. Там это произошло намного раньше.

– А из кого они вправе выбирать себе сюзеренов? – заинтересовался я подробностями. – По фуэро.

– Только из тех корон, кто уже ранее владели ими: Астурия, Кастилия и Наварра, – ответил дон Хуан.

– Астурийский принципат отпадает. Принц Астурийский теперь – титул наследника кастильской короны, – опять младший из Базанов подогнал нужную справку.

– Да, друзья, умеете вы обрадовать… – протянул я уныло.

– Феб, Каталину надо спасать, – подал недовольный голос дон Саншо.

«Кто о чем, а шелудивый о бане», – припомнил я любимую пословицу своего отца, но сказал совсем другое.

– Ты прав, Саншо, – ответил я ему, успокаивая, – обязательно спасем. Я ее руку тебе обещал?

– Обещал, – с готовностью подтвердил кантабрийский инфант. – И она мне обещала выйти за меня замуж.

Мило улыбнулся и добавил:

– Еще в детстве.

Базаны от последней фразы инфанта прыснули в кулачок, но тот не обратил на них внимания.

– Слово принца тверже стали – помнишь? – заверил я его и взял на ум, что в детстве, видно, Саншо плотно общался со мной и сестрой.

Но подробности этого надо выяснять не у него, а стороной.

– Помню, – улыбнулся дон Саншо, удовлетворенно сверкнув единственным глазом.

– Вот и не сомневайся, – заверил я его.

И, оставив кантабрийского инфанта, который зачарованно улыбался чему-то там такому внутри себя, вскочил на ноги и энергично раскомандовался:

– Кончай ночевать! Седлать и на́ конь! Проверить подковы и копыта. Чтоб в пути никаких задержек не было.

Наш импровизированный лагерь зашевелился, затопал, застучал, зазвенел, заскрипел. Зашипели заливаемые костры. Пахнуло мокрой гарью и прелой листвой.

– Ты прав, Феб, нужно поторапливаться, – вдохновенно вторил мне вскочивший следом дон Саншо. – Не то они быстро там все свои темные делишки прокрутят, мы и оглянуться не успеем. Итак… – расправил он плечи. – Едем за Каталиной в По?

Я осмотрел пожухшие листья под ногами, листья на ветках, которые опадают зелеными, вздохнул глубоко, унял взбунтовавшееся сердце и ответил на выдохе:

– Нет, брат. В Гернику!

Повернули обратно и поехали по направлению к Гернике. Наш отряд, увеличившийся на копье сьера Вото и дюжину слуг графа де Базана, неторопливо пылил по затянутым со временем землей камням старой римской дороги.

Половина слуг кастильского графа были неплохо вооружены для простолюдинов: копья, короткие мечи на широких поясах толстой кожи, кожаные гамбезоны, обшитые на груди металлическими бляшками, на головах шлемы толстой кожи, усиленные железными полосами крест-накрест на куполе. У двоих арбалеты, у остальной четверки – по паре метательных дротиков. Остальные слуги копий не имели, зато тесаки на поясах носили солидные, и маленькие топорики типа франциски, которыми не только рубить, но и метать можно ловко, на спине за пояс заткнуты. Эти вообще без головных уборов.

За собой на чембурах эти слуги вели крепких вьючных мулов, нагруженных упакованной по-походному поклажей, в которой даже на первый взгляд было много больше вещей, чем того требовалось просто для не столь далекого путешествия в Мадрид или Сеговию. Совсем не жалеет кастильский граф моих денег.

Подозвал Микала и, когда тот подъехал ко мне, тихо спросил:

– Базанам деньги выдавал ты?

– Согласно вашему указанию, сир, – ответил валет. – Но младший получил только то, что вписано ему в престимоний. А старшему вы сами, сир, дали открытый счет…

И показал мне лицом, что он тут совсем ни при чем.

– Ага… – протянул я, соглашаясь со своим походным казначеем. – Дал… Ищи теперь следы на волне…

А внутренне обматюкал себя самыми поносными словами, потому как только теперь дошло до моей бестолковки, что любая вербовка в любой спецслужбе зиждется на двух китах: письменном обязательстве вредить своей родине и расписках в получении за это денег. Иначе списывай все расходы по графе «политическая благотворительность».