Знатная леди

Он выслушал ее, не перебивая, но ответил не сразу. Спустя несколько мгновений, правда, он высокопарно заявил, что не является сторонником вольностей, коими руководствуется молодое поколение.

– Я уверен, что в таких вопросах родителям виднее. В силу необходимости они лучше детей разбираются в…

– Вздор! – заявила мисс Уичвуд, подводя черту под дискуссией. – Или это папа устроил твой брак с Амабель? – Заметив, что повергла его в замешательство, она добавила: – Так что не прикидывайся ханжой, Джеффри! Ты влюбился в Амабель и сделал ей предложение, когда папа еще и в глаза ее не видел. Разве не так?

Он густо покраснел, попытался выдержать ее взгляд, который она с вызовом устремила на него, отвел глаза и с глуповатой улыбкой ответил:

– В общем… да! Но, – тут же перешел он в наступление, – я знал, что папа одобрит любой мой выбор, и он так и сделал!

– Это точно, – подхватила Мисс Уичвуд. – А если бы он его не одобрил, то ты пошел бы на попятный и сделал бы предложение леди, которую папа счел бы более подходящей для тебя!

– Я бы не сделал ничего подобного! – с горячностью воскликнул сэр Джеффри.

Встретив ее насмешливый взгляд, он вскипел от возмущения, не зная, что сказать, и наконец голосом человека, доведенного до крайности, заявил:

– Черт бы тебя побрал, Эннис! Это совсем другое дело!

– Разумеется! – ответила она и похлопала его по руке. – Никто в здравом уме не стал бы возражать против твоей женитьбы на Амабель.

Он ласково сжал ее руку и проговорил с застенчивой косноязычностью влюбленного мужчины:

– Она… настоящее сокровище, Эннис… Верно?

Та согласно кивнула, запечатлела у него на лбу легкий поцелуй и сказала:

– Безусловно! Вскоре ты сам увидишь Лусиллу: Мария идет с ней и Нинианом в театр, так что мы с тобой сможем поболтать без помех.

Растерянно моргая, он уставился на нее:

– Как, молодой человек тоже здесь?!

– Да, он остановился в «Пеликане», но придет к нам на ужин.

– Ничего не понимаю! – пожаловался он.

– Да, положение складывается абсурдное, – лукаво согласилась она. – Вся ирония заключается в том, что теперь, когда никто не пытается силой заставить их обручиться, они прекрасно ладят друг с другом, если не считать мимолетных ссор. Совсем как дети, право слово!

Она оставила брата одного, уйдя сменить выходной костюм на вечернее платье, и вернулась вместе с Лусиллой. Та выглядела очень юной и милой, и, после того как она сделала реверанс и поздоровалась, одарив сэра Джеффри своей очаровательной застенчивой улыбкой, настороженное выражение исчезло с его лица, а к тому времени как в гостиной появился Ниниан, он уже оживленно беседовал с девушкой самым что ни на есть отеческим тоном. Его сестра, впрочем, ничуть не удивилась этому: будучи строгим поборником высокой морали, он неизменно привечал девушек, которых отличало хорошее воспитание и образование. Поначалу с Нинианом он повел себя несколько чопорно и сухо, но манеры юноши оказались безупречными, так что, когда они встали из-за стола, сэр Джеффри уже простил ему такие признаки зарождающего франтовства, как неудобно высокие уголки воротничка и не слишком удачная попытка завязать шейный платок узлом, известным под названием «водопад», и решил, что вреда от мальчишки не будет: он, без сомнения, перерастет свою нынешнюю склонность к щегольству, а почтение, которое он выказывал старшим, наглядно свидетельствовало о том, что получил строгое и хорошее воспитание. Сэр Джеффри с одобрением отметил, что и он, и Лусилла относились к Эннис с ласковым уважением; но когда они ушли в театр, та заметила, что брат хмурится. Выждав несколько минут, она поинтересовалась:

– Ну, что скажешь, Джеффри? Похожа она на беспутную и хитроумную девицу, которую ты ожидал увидеть?

Он ответил не сразу, а когда заговорил, то взгляд его из-под насупленных бровей был строгим:

– Мне бы очень не хотелось, чтобы ты попала в неприятную историю, Эннис!

– Каким же это образом я могу в нее попасть, хотела бы я знать? – удивилась она.

– Господи милосердный, у тебя что, в голове ветер гуляет? Эта девочка, с которой ты решила подружиться, отнюдь не сирота, которую ты подобрала на улице. Она – представительница уважаемого семейства, наследница, насколько я могу судить по тому, что она мне рассказывала, внушительного состояния, воспитанная теткой, быть может, и глупой, как ты говоришь, но которая окружила ее заботой, роскошью и вниманием. И какие чувства, спрашиваю я тебя, та сейчас испытывает? Ты ведь фактически похитила девчонку!

– Не говори ерунды, Джеффри! Я не сделала ничего подобного.

– Попробуй убедить в этом Карлетонов! – мрачно ответил он. – Они вряд ли смогут обвинить тебя в том, что ты пригласила ее в свою карету, когда обнаружила ее в безвыходном положении посреди дороги, но они непременно поставят тебе в вину – как делаю и я! – что ты не вернула ее тетке сразу же, едва только поняла, что к чему. Ты даже не сможешь оправдаться, будто полагала, что с ней дурно обращаются!

Она была потрясена, но попыталась возразить:

– Нет, конечно, не могу, но когда она рассказала мне о давлении, которое оказывает на нее миссис Эмбер, и не только она, но и Айверли, я поняла, в отличие от тебя, что она чувствовала себя загнанной в ловушку, и пожалела ее от всего сердца. Если бы у Ниниана достало мужества заявить отцу, что он не намерен жениться на Лусилле, дело могло бы повернуться совсем по-другому. Но, похоже, никто из членов семейства Айверли не осмеливается ему противоречить, потому как все боятся, что, если он впадет в ярость, то у него случится сердечный приступ и он умрет на месте. Презренная и жалкая тирания, не так ли? По-моему, это начинает осознавать и Ниниан. Когда, оставив Лусиллу на мое попечение, он вернулся домой, то застал там дым коромыслом. Никто из членов его любящего семейства не озаботился скрыть факт бегства Лусиллы от лорда Айверли или указать ему на то, что, раз с ней Ниниан, то никакая опасность девушке не грозит. Насколько я понимаю, он впал в бешенство, но не свалился с приступом, а пребывал в полном здравии и устроил Ниниану грандиозную выволочку, причем без малейшего вреда для собственного здоровья. Естественно, Ниниан вышел из себя, собрал свои вещи и вернулся в Бат, чтобы защитить Лусиллу от поползновений «совершеннейше постороннего человека»! И я не могу его винить. Бедный мальчик! Ему и так пришлось нелегко с Лусиллой, так что обвинения и упреки родителей стали для него последней каплей. Он сделал все, что мог, пытаясь убедить ее вернуться вместе с ним обратно в Чартли, но сделать это было можно, лишь прибегнув к грубой силе. Не думаю, кстати, что и это у него получилось бы, потому что она наверняка оказала бы отчаянное сопротивление, а ничто не могло бы вызвать у него большее отвращение, чем гадкая сцена на людях, которая бы за этим последовала.

– Выходит, все еще хуже, чем я предполагал… – Сэр Джеффри был шокирован. – Мало того, что ты испортила отношения с Карлетонами, ты еще и поссорила молодого Элмора с родителями! Это было дурно с твоей стороны, Эннис, очень дурно. Мне следовало бы знать, что ты непременно выкинешь что-нибудь, если я позволю тебе уехать из дому. Элмор тоже хорош! Я и представить себе не мог, что такой воспитанный юноша окажется способен на столь вопиющее нарушение правил приличия, как ссора с собственным отцом!

– Мой дорогой Джеффри, ты ошибаешься! – изумленно ответила Эннис. – Я ни с кем не портила отношений и не имею никакого касательства к ссоре Ниниана с лордом Айверли. Напротив, я старательно воздерживалась от того, чтобы посоветовать ему не быть таким послушным сыном, хотя мне очень хотелось сделать это. Сказать по правде, я была поражена, узнав, что у него лопнуло терпение, потому что, хотя он во многих отношениях превосходный молодой человек, я считаю, что ему недостает мужества. Не удивлюсь, если после случившегося лорд Айверли не только начнет уважать его, но и еще сильнее полюбит. Причем вся прелесть состоит в том, что, обвинив Ниниана, будто бы тот бросил Лусиллу на произвол «совершеннейше постороннего человека», он не может отчитать его за то, что юноша вернулся сюда защищать ее. Что до миссис Эмбер, то я написала ей вежливое письмо, в котором изложила обстоятельства своей встречи с Лусиллой и попросила ее разрешить ребенку провести у меня несколько недель. По словам Ниниана, с ней приключился продолжительный истерический припадок, сопровождавшийся судорогами, и, хотя она до сих пор не удостоила меня ответом, подтвердила свое согласие тем, что прислала сундуки с вещами Лусиллы в Бат.