Страница 2 из 18
– А могу ли я встретиться с наследниками мистера Уоррена? – спросила она.
Женщина почему-то замялась и отряхнула передник:
– Они завтра начнут съезжаться. Едва всех разыскали, пока телеграммы дали, пока доберутся…
– Тогда я подожду их, – кивнула Майя. – В доме.
– Простите, мисс, – сказала экономка ровно, – но я не могу вас впустить.
– Вы не впустите меня в дом моего дяди? – поинтересовалась девушка, приподняв смоляную бровь. – Только из-за того, что я приехала немного раньше назначенного срока?
Она била наугад.
Экономка посмотрела на нее как-то странно и сдалась:
– Хорошо, мисс Тагор. Проходите. Добро пожаловать в Эбервиль-хаус!
Пес подпихнул Майю носом, и она наконец переступила порог дома.
– Это ваша собака, мисс? – поинтересовалась экономка.
– Нет, я полагала, это ваш пес, он так ревностно охранял дом… – Майя рассеянно вручила ей саквояж, зонтик, стянула перчатки и сняла шляпку. – Я еще подумала, что вы скверно его кормите, больно уж он худ.
– У нас собак сроду не было, – та поставила саквояж и приняла шляпку и пальто. – Мистер Уоррен их не любил. Он кошек очень уважал, да я и сама их люблю, на кухне вон три крысоловки живут, а на улице кот – тот однажды барсука ухитрился загрызть!
– Очень интересно… Кстати, как вас зовут? – поинтересовалась девушка.
– Миссис Донован, – ответила та.
– Прекрасно. Я хотела бы отдохнуть с дороги, так что, будьте любезны, укажите мне свободную комнату, принесите вещи и подайте чаю. Надеюсь, в этом доме найдется где умыться?
– Конечно, – кивнула та. – Сейчас я позову горничную.
– Благодарю, – сказала Майя, оглядываясь.
В холле оказалось темновато, не было никакой возможности разобрать, что изображено на покрывающих стены гобеленах, занимавших все свободные от картин поверхности. Холсты в массивных рамах были развешены безо всякой системы: дамы в кринолинах рядом с батальными полотнами, натюрморты возле пейзажей, и было их столько, что у девушки зарябило в глазах. Если учесть, что между картинами скалились языческие маски, висели охотничьи трофеи и оружие, кое-где стояли старинные доспехи, то атмосфера получалась сюрреалистическая.
Над головой покачивалась гигантская бронзовая люстра с хрустальными подвесками, которая сделала бы честь любому дворцу: страшно было представить, что случится, если это чудовище упадет кому-то на голову! А уж сколько будет звона и грохота…
Пол покрывали ковры, на первый взгляд – настоящие персидские, только затоптанные до безобразия. Старинный фарфор соседствовал тут с восточными металлическими и костяными божками, слониками и подсвечниками, пирамидками и шкатулками, и вовсе уж непонятного назначения предметами. А еще тут нельзя было сделать и шагу без оглядки: легче легкого зацепиться за какой-нибудь столик, комод, козетку, или хуже того – опрокинуть то, что на них стоит. Казалось, стоит неосторожно задеть одну безделушку, например, вон ту статуэтку балерины, и все прочее, чем уставлен столик, посыплется, как костяшки домино.
Майя подозревала, что ее дядюшку обуревал сорочий инстинкт, достигший клинической стадии, потому что ни одному человеку в здравом уме не придет в голову так захламлять дом!
– Ах да, миссис Донован, – спохватилась Майя, оглядев это сорочье гнездо. – Если вас не затруднит, угостите этого беднягу какими-нибудь обрезками. Должно быть, он отбился от хозяина, видно, что собака-то породистая…
– Спаниель, – подтвердила экономка. – У соседа есть похожие, только другой масти. Ну, идем, идем… да не сюда, собачка, на кухне кошки, на двор! Сейчас вынесу тебе чего-нибудь…
Комната Майи отличалась от гостиной разве что размерами: то же безумное смешение эпох и стилей. Пыльный балдахин над массивной кроватью совершенно не сочетался с турецким ковром и пышными шторами, сама кровать – с трюмо и комодом в стиле какого-то французского монарха (девушка постоянно путала их нумерацию) и фарфоровой китайской люстрой, а на каминной полке снова столпились полчища безделушек, с которых давно не обметали пыль. Уж на что девушка привыкла у себя на родине к варварскому великолепию, которым старались перещеголять друг друга местные царьки, оно было хоть и пестро, но в целом единообразно. А от этой кошмарной эклектики рябило в глазах.
Седая горничная, в профиль похожая на престарелого какаду, принесла таз и кувшин с водой. Потом, охая и стеная, – чай с тостами, сообщив, что до обеда еще далеко. Майя мысленно в очередной раз прокляла местных с их привычкой обедать, когда нормальные люди уже поужинали, но решила не перегибать палку и не требовать накрыть стол немедленно.
Умывшись и переодевшись в домашнее платье, она присела на стул и налила себе чаю. Чай, кстати, оказался отменным, только заваренным не по правилам. Впрочем, даже и в таком виде он показался девушке куда лучше тех помоев, что подавали в привокзальных кафе и на пароходе!
В дверь осторожно поскреблись.
– Кто? – резко спросила она. Снаружи снова поцарапались, пришлось вставать и открывать. – А, это ты? И как же ты сюда пробрался?
Золотисто-рыжий спаниель вильнул хвостом, ужом проскользнул в комнату и уселся возле стула.
– Нет, никаких собак, – твердо сказала Майя. – Пошел вон!
Спаниель приподнялся на задние лапы и положил на стул свое приношение. Майя готова была увидеть дохлую мышь или какую-нибудь кость, но это оказались сэндвичи в промасленной бумаге. Вполне свежие сэндвичи с ветчиной, огурцами и прочим…
– А ты что, уже сыт? – поинтересовалась девушка у пса. Тот ухмыльнулся. – Понятно, это взятка… Хочешь, чтобы я оставила тебя в доме?
Спаниель усмехнулся шире и пару раз стукнул по полу хвостом.
– Ну что ж, я попробую, – подумав, сказала Майя и откусила от сэндвича. На родине ей доводилось едать и не такое, так что малость собачьей слюны, попавшей на хлеб (и то не факт), смутить ее не могла. – Но только я сделаю тебе ошейник.
Она нашла в саквояже маленькую сумочку, отстегнула ремешок и примерила на шею спаниеля. Оказалось великовато, но пес сразу обрел вид не бездомного бродяги, а хозяйской собаки.
– Пока сойдет, – кивнула Майя и принялась за сэндвич с тунцом. – Не капай слюнями. Мог сам съесть, а теперь терпи. Или иди к экономке, она обещала тебя накормить… Кстати, а как тебя называть? Хм… ты рыжий, золотой даже. Будешь Джинто.
Пес тяжело вздохнул, улегся и положил морду на лапы.
В знак благодарности я сбегал к себе и принес мисс Тагор перекусить: у нее отчетливо урчало в желудке, а одним чаем и парой ломтиков поджаренного хлеба сыт не будешь. Я отметил, что она явно не привыкла к здешнему распорядку дня и порциям съестного: моих сэндвичей ей хватило на один укус, и, по-моему, она не отказалась бы повторить. И закусывать этими сэндвичами большую тарелку наваристого супа, пару отбивных с печеной картошкой, пирог с почками… тьфу, у самого слюнки потекли!
Я старательно сопел, прислушиваясь к тихому дыханию девушки, и перебирал в памяти все, что сообщил мне начальник, отправляя на задание.
Несколько месяцев назад мистеру Уоррену было поручено привезти из очередного его путешествия по экзотическим странам некую реликвию, бесценную для местных обитателей.
Надо признать, нужную вещь мистер Уоррен раздобыл. Каким образом, он не докладывал, но и догадаться несложно: камень использовали при воцарении местного правителя, и от одной коронации до другой реликвия обреталась в храме. Наверняка наш проныра либо подкупил кого-то из служителей, либо нашел претендента на престол, не имеющего реальных шансов его занять, и пообещал всяческое вспомоществование в борьбе за власть в обмен на артефакт (а что в его отсутствие начнется борьба, догадаться легко). А может, и сам пробрался в храм глухой ночью, минуя сторожевых кобр и цепных крокодилов, с него бы сталось…
Еще с корабля он телеграфировал, что возвращается с добычей: текст «Еду подарками встречайте» трудно было истолковать иначе.