ИЗБРАННОЕ

Пожрали...

Порой в жизни происходит такое, что даже будучи очевидцем даешься диву и сомневешься — а было ли? И все же есть у меня твердое убеждение — подобное случается с каждым человеком, по крайней мере, хотя бы раз в жизни. Вот взять Менделеева — приснилась же ему во сне знаменитая таблица. Можно сомневаться, можно отрицать, но факт остается фактом — есть такая таблица...А бывает и наоборот — в обыденной череде происходит нечто, о чем вспоминаешь со смешанными чувствами. Впрочем, лучше пояснить на примере. Прежде всего, надо указать на весьма непреложную и непоколебимую истину, что жизнь в лагере, я имею в виду, конечно же, не пионерский и не лагерь отдыха, не балует тамошних обитателей богатством событий, а потому скучна и однообразна. С другой стороны, бытует мнение, что в потаенной глубине порой кипят такие страсти, и рождаются такие сюжеты, что Шекспир позеленел бы от зависти. И самое простое и безобидное действие или событие может обратиться в весьма запутанный клубок, что даже гордиев узел станет в в такой момент примитивной загадкой. И после всего начинаешь ломать голову — а почему все так получилось, хотя по всем признакам как бы и не должно было иметь места...Перечислить такие случаи — дело неблагодарное и попросту говоря, неосуществимое. Само перечисление может превратиться в подобие Британской энциклопедии, с той лишь разницей, что последнюю никто не читает, а наши случаи явят кладезь весьма поучительного и интересного. При этом следует принять во внимание, что подобные ситуации происходят ежечасно, если не ежеминутно, и не требуют для своего возникновения практически никаких усилий со стороны. Осваивать сии премудрые ситуации, теоретически дело бессмысленное, их следуеь просто-напросто воспринимать как данность и ничего более. Надеюсь, прелюдия к рассказу вышла не очень утомительная, но в любом случае, сказать вышеизложенное следовало, хотя бы для того, чтобы отсечь ненужные вопросы или сомнения. В каком году это было — не берусь утверждать, да и не столь важно. Для особо педантичных скажу только, что случилось в этом веке и в этом тысячелетии. Так что быль эта в преданья старины глубокой никак не входит. Могу еще уточнить, для особо дотошных, что стояла зима. А было ли начало зимы, ее окончание, или начало окончания зимы плавно перетекающее в окончание конца зимы, уже не суть важно. Как бы то ни было, на дворе стоял прекрасный солнечный день, солнце, судя по его стремительному закату, стремилось на заслуженный отдых, а вместе с ним распорядок дня выходил на финишную прямую. Вечерняя проверка закончилась и мы с чувством, толком, рсстановкой расходились по бараку, кто на свой «шконарь», кто в курилку, предвкушая предстоящий ужин. И мы с Копосом тоже принялись за обсуждение. Но упаси вас Бог подумать, что нам было нечего поесть и что мы пухли от голода. Нет, и еще раз нет. Мало того, что кормили нас в лагерной столовой неплохо, так мы еще за неделю до описываемых событий «словили» передачу. Вопрос заключался в ином — со столовой вкусно попахивало аппетитным запахом ухи и мы решали — то ли прогуляться до столовой и похлебать ухи, или сотворить что-нибудь из наших запасов. В ходе дискуссии рождались и погибали различные аргументы, пока мы наконец не не пришли к единственно правильному (на тот момент) решению — идти вкушать ушицу. Если бы мы только знали, к чему все это приведет! Но человеку не дано предвидеть свое будущее и последствия своих поступков. Вот и происходит порой, что посреди приятного вдруг раздается звонок и с порога раздается голос, полный сарказма - «здравствуй милый, это я, твоя головная боль!» И нет смысла что- то решать и загадывать, жизнь все равно выкидывает свои фортеля согласно пресловутому закону подлости. В общем, дискуссия по поводу столовой пришла к логическому заключению и мы приступили к формальностям, то бишь, к нехитрым сборам, которые по существу заключались в том, чтобы захватить ложки, перец и соль. Само собой присели на дорожку — как без этого? И сидючи смаковали предвкушения предстоящего пиршества. Мы обсудили все, начиная со способов приготовления и до частей рыбы, годных для приготовления самой изысканной ухи, слегка разошлись во мнениях по вопросу употребеления лаврового листа, дружно сошлись в том, что на бережку уха вкуснее всего, сглотнули судорожно накатившуюся слюну при словах «сто грамм под щучьи головы» и согласились, что уха к месту и ко времени — неземная благодать. Короая таким незамысловатым способом время, мы и помыслить не могли, что весьма основательная часть нашего отряда уже давным-давно, не входя в дискуссии и кулинарные изыски, претворяет наши теоретические выкладки в конкретное дело. Куда там! Нас несло, мы бросали в кипящую воду окуньков, устраивали придирчивый осмотр сежевыловленных щучек и сетовали на недостаток ершей...Как это было упоительно и прекрасно! Остановись, мгновенье! - хотелось вскричать в тот момент, но не дано человеку власти над всемогущим временем. И все прекрасное когда-нибудь подходит к концу. Первые признаки такого конца, превещавшие наступление нешуточной бури, материализоались в лице Ульяна, который весьма бесцеременно прервал наши аристократические замашки, с невинной улыбкой поинтерсовавшись у нас: -А чего это вы тут делаете, а? -...?! -На кой ляд в ватниках на постельках валяетесь? - сделал очередную попытку Ульян. -Не курнул ли ты часом? - любезно ответил Копос. -В такую погодку только круглый идиот пойдет в столовую без телогреечки. Вот прозвенит звонок и рванем. -Звонок? Какой еще звонок? - не сразу сообразил Ульян. А через несколько секунд разразиля приступом бешеного хохота. -Звонок! Они звонка ждут! Ха-ха-ха, - заливался Ульян. -Ну вы че, с луны салились, звонилку нашу еще в обед в ремонт оттащили. Ха-ха-ха! Зря он это сказал. Он конечно не хотел последовавших вслед событий, да и предвидеть не мог, но, как ни крути, а случилось то, что случилось. С того злополучного дня много утекло воды, страсти улеглись, и можно попытаться восстановить события, но почему-то память выдает лишь довольно бессвязные обрывки воспоминаний. Но могу сказать одно с полной уверенностью — какой-нибудь там Спилберг или Коппола позеленел бы от зависти при веде разыгравшихся на крохотном пятачке сцен, перед лицом которых померкли ужасы «Титаника» и кошмары «Армагеддона». И учтите — не было ни спецэффектов, ни последующей компьютерной обработки, без которых большинстов режиссеров Голливуда представляют собой полнейшее ничтожество. И если мне предложат на выбор — прыгнутьс Эйфелевой башни без парашюта или еще раз пережить давешние впечателения, то я без колебаний выберу первое, поскольку адреналина будет на порядок меньше. Судя по обрывкам воспоминаний и опросам невольных свидетелей, Копос просто рвал и метал, и только одному Богу известно, почему барак уцелел. Помню, что одна ложка умудрилась залететь в самую узкую щель батареи, а вторая улетела в дальний конец барака. Солонка же наша очутилась под матрацем соседней койки. Как она туда попала — до сих пор не могу взять в толк. Твердо знаю, что теперь, после всего пережитого, меня трудно удивить или напугать чем-нибудь. Так не бывает, скажете вы, и по-своему будете правы. И если вы твердо уверены в своем ангеле-хранителе, то смело спросите Копоса про уху... ...А у нас после того случая, с Копосом никто про уху больше не разговаривал...

Старая сказка на новый лад

Вот что меня всегда восхищало и поражало в Мишке – так это его способность любить и понимать детей. А в наше время это большая редкость. Причем, особенно если некоторые умеют это просто преподносить, когда нужно, то Мишка был полной противоположностью, ибо способности даются нам свыше, их не купишь, можно только растерять. Может, именно поэтому он и любил их самозабвенно, и они отвечали ему тем же. И если бы вы увидели его катающимся с горки или сидящим в песочнице с детьми, то это отнюдь не показалось бы странным, наоборот, весьма естественным. А что касается самого Мишки, то он был до безумия рад выбраться с детьми куда-нибудь на каток или лепить с ними снежных баб целый день. Вот только времени на это почти не было, и женат он не был, а поди ж ты, не было времени и все. Ну, этот факт не существенный, зато была у Мишки сестра, у которой имелось двое племянников. На которых, собственно, и изливалась нерастраченная Мишкина любовь. Стоило ему прийти к сестре, как племянники тут же летели к нему и начинался самый натуральный кавардак, какой могут устраивать только дети. Сестра смотрела на него и часто вздыхала про себя, вспоминая своего мужа, с которым развелась много лет назад, и одновременно радовалась, что есть кому играть и заботиться о детях. Лишь одно обстоятельство вносило резкую ноту в почти семейную идиллию – периоды, когда Мишка бывал дома, становились все реже. Нет, Мишка не был плохим человеком и не страдал от вредных привычек, что в наше время весьма удивительно. Все было намного проще – основную часть своего жизненного пути Мишка посвятил творческому и благородному делу освоения необъятных просторов нашей Родины, в основном ее северной части. Иными словами, мотал срока, что происходит, в общем-то, периодически с основной массой мужского населения. Какое- то время родня еще пыталась бороться с пагубными наклонностями, но, осознав бесполезность своих попыток, все махнули рукой и предоставили Мишку самому себе. Мишка не возражал против такого вмешательства (сначала) и против равнодушия (потом). Спроси его кто-нибудь, почему его заносит на нары, он вряд ли бы смог ответить. Такова жизнь, скорее всего, сказал бы он и выкинул бы данную проблему из головы. В общем, родственники были как бы не против, Мишка тоже и в итоге Мишкины «ходки» приобрели статус поездок на заработки, а редкие периоды пребывания дома стали носить гордое название отпуска. В день его приезда накрывался праздничный стол, многочисленные родственники съезжались вместе, совсем как на Новый год или на Первое мая. Вот, пожалуй, и все, что можно сказать о Мишке. Разве что немного слов о лагерной жизни могут добавить несколько немаловажных штрихов к его портрету. В отличие от многих, он удивлял какой-то степенностью, крестьянской добротностью, и складывалось впечатление, что жизнь допустила ошибку и в лагере вместо него должен быть другой человек. Ну а сам Мишка об этом не задумывался. Подобные проблемы его совсем не волновали. Не стоит считать, однако, что Мишка являл собой классический тип Иванушки-дурачка, отнюдь не так. Задайте ему вопрос о чем-нибудь жизненном, ну хотя бы, почему жена ушла, и у Мишки будет готов рассудительный ответ. И самое удивительное не в том, что ответ сходился с грубой прозой жизни, а в том, что сам он не пережил никаких глубоких волнений. Может быть, в нем просто говорила обычная земная мудрость, если она еще осталась на этой грешной земле. Не мне судить. Да и рассказ, в общем-то, не об этом. Кстати, о рассказах и россказнях. Ну просто нельзя не сказать несколько слов. Дело в том, что длинные, похожие друг на друга дни, можно заполнять либо нардами, либо занятными историями о том что было и чего не было. Говорунов много и чаще всего их байки и басни не блещут истиной. А Мишка – совсем другое дело. И пусть его слог не блистал изяществом стиля, а в речи могла преобладать ненормативная лексика, все равно, была в его историях какая- то изюминка, нечто, что заставляло на время забыть о приевшейся лагерной жизни и хоть немного вспомнить о другой, той, что за забором. Много их было, этих историй, но одна из них запомнилась мне так ярко, что не могу не рассказать ее вам. Все что произошло, неизменно вызывало у Мишки приступ смеха, но была одна-единственная деталь, которая вызывала у него недоумение – за что же он получил сковородой по лбу. Но давайте по порядку. Как-то, во время очередного отпуска Мишка сидел с племянниками и развлекался, как только могут делать дети. А Мишкина сестра, довольная хоть какой-то передышкой, отправилась посидеть с подругами в кафе: -Могу я разок посидеть по-человечески и отдохнуть ? Мишка естественно согласился, что может и попутно с посидел-ками согласился выполнить сопутствующие указания. И хотя список был не слишком маленький, его это нисколечко не пугало. После неизбежного прихорашивания сестра вышла, не забыв еще раз предупредить, чтобы дети были в постели не позже 10 часов. -Смотри, не дай им сесть на шею. Они за два года поумнели и сразу схватывают, что к чему. И ради Бога, построже с ними. После чего чмокнула Мишку в щеку и спокойно ушла. Мишка крикнул вдогонку, что беспокоиться не о чем. И действительно, чего волноваться, первый раз, что ли ? Но если бы он только знал, чем все это кончится. Да ладно, чего теперь говорить, после драки кулаками не машут. В общем, ни о чем не подозревавший Мишка прокрутил в голове еще раз все наказы и задачи и не мудрствуя лукаво включил телевизор, затем сунул в видеомагнитофон первую попавшуюся кассету. Убедившись, что ребятишки уставились в экран, он направился на кухню. Готовить Мишка любил и для него не составляло большого труда приготовить вкусный обед. При нужде он, пожалуй, сварил бы суп даже из топора. Ловко орудуя ножом, он почистил овощи и отправил их в духовку. После чего со спокойной совестью приступил к осмотру холодильника. Лучше бы он этого не делал. Что на него нашло – известно только одному Господу Богу, поскольку в жизни своей Мишка и капли в рот не брал, а тут… Увидев в холодильнике, среди радующих взор импортных и отечественных упаковок разнообразнейших солений, варений и консервантов, бутылку водки, Мишка задумчиво покачал головой, почесал затылок и решительно вытащил её на свет. Долгое время после этого Мишка пытался понять, какого лешего ему понадобилось выпить, но ни одного более или менее логического объяснения на ум ему не приходило. Оставалось только воспринимать все как есть. В общем, как бы то ни было, бутылка очутилась на столе. Вскоре подоспели овощи в духовке, Мишка разложил каждому по порции, украсил сверху колбасой, зеленым луком и укропом, после чего отнес две тарелки в комнату. Сам же, прислушавшись к звукам вилок по тарелкам, довольно ухмыльнулся, налил себе рюмашку и со смаком выпил. Причем, выпил он с таким смаком, словно пил постоянно и знал толк в данном занятии. После чего сделал небольшую паузу, крутнул головой и выдохнул : -Ух, зараза, до чего хорошо пошла ! За первой последовала вторая, затем третья, ну и так далее, в порядке очередности, пока горючее не закончилось. Мишка с сожалением посмотрел на опустевшую емкость, но к чести своей в ларек не побежал, как сделал бы пожалуй любой другой на его месте. Вместо этого он быстро навел порядок и окинув слегка нетвердым взглядом окружающую обстановку, довольно ухмыльнулся. Теперь можно было заняться воспитанием подрастающего поколения. Причем, судя по реакции племянников, фильм подходил к концу, а значит, момент для воспитательной деятельности был весьма удачным. В конце концов, разве он, Мишка, не ответственный человек ? Значит, пора за дело. Слегка покачиваясь Мишка двинулся в комнату. В голове необычно, но в тоже время приятно, шумело, пол изредка пытался убежать из-под ног, а в теле разливалась неведомая ранее истома. От избытка новых впечатлений у Мишки голова пошла кругом и он вынужден был схватиться за дверной косяк. Выпрямившись, он победно ухмыльнулся и подмигнул старым часам, висевшим в коридоре. Те подмигнули ему в ответ и оттого Мишка долго не мог понять, который час. Новизна нахлынувших на него чувств была столь острой, что он даже пожалел, что не с кем поделиться. Тем не менее, пора было брать быка за рога, или, иными словами, воспитывать подрастающее поколение. -Ну, фраера, отбой. Пора на боковую .- объявил он, войдя в комнату и попутно выключив телевизор. Племянники стали было канючить, но Мишка пресек бунт в самом зародыше. -Ша, я сказал. Кина более не будет, век свободы не видать. После таких слов племянникам стало ясно, что никакие уговоры на дядьку не подействуют, и оставалось только надеяться выпросить у него хоть что-нибудь. Поэтому, быстро раздевшись и улегшись по кроватям, они в один голос потребовали сказку на ночь. Немного поколебавшись, Мишка согласился и уселся на пол, как раз между кроватками. Но поскольку под влиянием принятого на борт «горючего» в голове все спуталось до состояния полной безнадежности, он решил рассказать им самое простое, что пришло ему на ум. -Короче, братва, слушай сказку про колобка, - бодро начал Мишка. – В некотором царстве, в некотором государстве жили-были старик со старухой. Житуха была ни то, ни се, но на пайку хватало и на том спасибо. Племянникам начало, похоже, понравилось. Сказки, которые им когда- либо рассказанные мамкой, были похожими – то про волка, то про Красную шапочку, ну еще репка и все. А тут слова чудные, да все понятно. - Старухе как-то раз надоело такое шило, и тогда она своему штрибану и говорит, что, мол, пора бы завязать с таким житьем, одни понты и боле ничего, а хорошо бы сделать так, чтобы все в елочку было. Штрибан в момент просек поляну и за старухин базар в момент ухватился. В натуре, кричит, похавать чего-нибудь. Он, понятное дело, покушать не дурак и молотил все, что не приколочено. Да и бабка от него не отставала. Так что на пару закатили шмон по хате. Надыбали муки с децл, сало-шмало, ну и всякой мелочевки до кучи. Тут Мишка бросил на ребят взгляд, поскольку голова кружилась все сильнее и хотелось спать, но нет, ребятишки так и не думали усыпать. Можно было конечно встать и просто уйти, но не мог Мишка так сделать и весь сказ. Потому Мишка вздохнул украдкой и продолжил. -Тут старуха развела огонь в печке. Вообще-то, братва, тама эпизодов до кучи было, все пересказывать не буду, главное, что замесили они колобка. И как только он сготовился, поставили его на окно на атас. Но как они не хитрили, колобок умнее оказался и улучив момент рванул когти. Старик со старухой и не заметили, как мурый типус встал на лыжи и поминай как звали. -Кого звали ? – перебил Димка ( или Сашка ). -Не мешай. – тут же отозвался Сашка ( или Димка ), недовольный тем, что в сказке образовалась пауза. Один Мишка ничего не заметил и самозабвенно продолжал. Похоже, сказка увлекла и его самого, да так, что он забыл и про головную боль и про сон. -В общем, полный улет. А колобку хоть бы хны, знай себе, шпарит по лесу да песенки распевает. Довольный, что с прожарки сорвался. Вдруг, откуда ни возьмись, тормозит его на повороте местная братва гони, мол, бабки за охрану и проезд по нашей трассе. -Ух ты ! – воскликнули в голос Димка с Сашкой. И то – была сказка, а теперь чистый боевик. Да, дядя Миша умеет сказки рассказывать. А Мишке все ни почем, несется по глубинам живого великорусского языка. -Беспредел ! – орет колобок. –Влетел за свои же пряники! Что вы делаете, волки ? И потихонечку, полегонечку давай лечить местную братву. Те уши развесили и колобок мигом сделал ноги. Вот таким Макаром развел колобок всю эту кодлу беспредельную. Летит себе дальше, довольнехонький, что развел лохов ушастых, как вдруг откуда ни возьмись, навстречу ему Лиса Патрикеевна, местная бандерша, рыба ушлая, палец в рот не клади – откусит по локоть. Колобок, ясное дело, Понятия об этом не имел никакого, и несло его перед ней, любо-дорого посмотреть. Оно и понятно – для иных дешевый понт дороже денег. Короче, толкает ей фуфло, а та, тертый калач, знай поддакивает, да комплименты рассыпает. Мол, ах какой молодец ! Колобок и не заметил, как попался. И поделом ему – за язык его никто не тянул, оттого на язык сам и попался. Откусаться не смог и пришли ему кранты по полной программе – намазали лоб сметанкой и съели. Тут и сказочке конец, а кто слушал – молодец. Довольный собою Мишка вытер вспотевший лоб и только тогда заметил стоявшую в дверях сестру. Она поманила его пальцем и Мишка поплелся в коридор, нутром своим чуя неладное. Что это был за разговор у них, Мишка припомнить уже не мог, поскольку, по его словам , «в одно ухо влетело, а от удара сковородкой вылетело». И только здоровенная шишка напоминала в течение недели об удивительной сказке на новый лад.