Страница 8 из 9
В то советское время я была ответственной по кафедре физики за приём иностранных гостей нашего университета. В канун наступления Нового года мне предстояло встретить в аэропорту Шереметьево 2 венгерского физика Кути Чабу. Из-за пурги аэропорт не принимал, и я томилась в зале ожидания в состоянии полной прострации. От нечего делать набросала в блокноте стихи:
Метель стихла только под утро. Службы аэропорта начали разрешать посадку. Наконец, объявили о приземлении и самолёта из Будапешта. Я валилась с ног от усталости и была готова укусить этого венгра, выпить из него кровь. Но Кути оказался настолько привлекательным мужчиной, что после нескольких минут общения от моей злости не осталось и следа.
Мы благополучно доехали на такси до гостиницы «Будапешт» и, наскоро приведя себя в порядок, спустились в ресторан и заказали завтрак. В тот ранний час зал был пуст, но к нам тут же подсела сексотка – агент КГБ, наблюдавший за иностранцами и их компаньонами в общественных местах. В её присутствии разговор не клеился, я чувствовала себя не в своей тарелке. Обстановку несколько разрядило появление соседа Кути по номеру – капитана первого ранга из Севастополя. Очень быстро за нашим столом восцарилась дружественная атмосфера, и морской волк Николай предложил составить нам компанию в развлекательных мероприятиях после работы в университете.
Вечером мы втроём отправились в Кремлёвский Дворец Съездов на оперу А. Моцарта «Так поступают все женщины». В перерыве капитан решил показать иностранному гостю, как гуляют русские моряки. Несколько бутылок шампанского, красная и чёрная икра в таком количестве, что её можно было поглощать ложками… Однако Кути, судя по его высказываниям, предпочёл бы ограничиться чашечкой кофе, но без третьего лишнего.
Он не раз ещё приглашал своего гида поужинать в дорогих ресторанах, где демонстрировал мне мастерство в танцах. Танцы до полуночи продолжались две недели. Кути был явно серьёзно влюблён, иначе как объяснить, что, оказавшись ограниченным в средствах, он продал скупщику своё обручальное кольцо? В конце концов, разгулявшегося венгра выдворили на родину, а мне начальство устроило промывку мозгов.
Однако следующий Новый год Кути снова встречал в Москве. У него был другой гид, и на праздничный обед, который на этот раз состоялся в Доме учёных на Кропоткинской, меня не пригласили. Но Кути приехал в Москву только ради меня. Извинившись, он вышел из-за стола и направился к телефону-автомату. В зал ресторана Кути не вернулся.
Я в то время жила на площади Пушкина, и через пятнадцать минут он постучался в мою дверь. Взглянув на мои плотно обтягивающие бёдра новые джинсы, Кути внезапно изменился в лице и не удержался от того, чтобы прижать меня к своей груди. Он нежно коснулся губами моей шеи, и вдруг острая и одновременно сладостная боль пронзила меня. Я почувствовала, как он пьёт сочившуюся из ранки кровь. В глазах потемнело. Кути отпустил меня и подошёл к плите, на которой дымилась кастрюля с борщом. Подняв крышку, улыбнулся и что-то сказал на венгерском.
– Переведи, – попросила я.
– Наконец-то сбылась моя мечта отведать красный как кровь украинский борщ.
Это была наша последняя встреча. Но вскоре объявился морской волк из Севастополя. Однажды в дверь моей квартиры позвонили два капитана – Николай и его друг. Вручив мне охапку цветов и коробку конфет, они смущённо топтались в прихожей. Пришлось пригласить их к столу, на котором, кроме шоколада тут же появились бутылки коньяка и шампанского.
В то время я увлекалась исполнением русских и цыганских романсов. И едва я села за рояль и пропела «Очи чёрные» и «Тёмно-вишнёвую шаль», как поняла, что молодой капитан попал в мои сети.
– Вы растрогали меня до глубины души. Я знаю, что Вы замужем, но, может быть, Вы оставите мне хотя бы немного надежды…
После этого случая у меня и возникла мечта стать звездой – автором песен, которые исполнит сама Алла Пугачёва. Сейчас я читаю тексты, вспоминаю мелодию, и мне, по-прежнему, кажется, что мои песни были не хуже русских хитов тех лет. Например, вот эта: «Двадцатый век, двадцатый век, двадцатый век… С земли летит в Галактику сигнал. Двадцатый век, двадцатый век, двадцатый век! Мир стонет от кровавых ран!» Или вот эта: «Не забывайте того дня, когда от страшного огня исчезли в миг с лица Земли два города в Японии». Были и песни о любви и надежде: «Гремела юность праздничным оркестром, и музыкой наполнен был весь мир. А жизнь, как ясноглазая невеста, звала гостей на свадебный свой пир»… «И кажутся нам близкими Скопленья в Млечном и расстояния в световые годы. И представляются туманно бесконечными заоблачные жизни горизонты».
Всего я написала слова и музыку десятков песен и свои лучшие творения отправила Алле Пугачёвой. Но не получив ответа, спустилась с заоблачных высот на землю и решила больше не предпринимать попыток звездиться на эстраде.
Как давно это было! А сейчас я сплю я на кухонном полу, используя в качестве матраса кусок поролона – единственная рука не справляется с раскладной кроватью. Огромное ложе в большой комнате отдано собакам. При добрососедском настрое на нем могут уместиться восемь четверолапых из моих одиннадцати. Но мелкие и кошки предпочитают ночевать на кухне, используя в качестве мягкой подстилки мою грудь и живот.
ИСТОРИЯ 3
3% УДАЧИ
В «Романе из сумасшедшего дома» я изложила обоснованную версию того, что на протяжении всей своей сознательной жизни моя героиня была подопытным кроликом засекреченных учёных, работавших над созданием и совершенствованием новых видов оружия. Вероятно, эта мысль зародилась ещё в далёком детстве, когда я и мой друг Миша тайно проникли в лабораторию моего официального отца профессора Владимира Раевского.
Меня давно раздирало любопытство – что же происходит в подвале нашего дома, где отец проводит столько времени? На все просьбы взять меня с собой он отвечал отказом. Но однажды мне удалось заметить, что связку ключей он прячет в аптечке.
В тот дождливый вечер отец лёг спать раньше обычного. Гроза прошла стороной. Яркие молнии, пронзавшие тёмно-синее небо, сопровождались отдалёнными раскатами грома. В половине одиннадцатого я тихонько открыла дверь в кабинет отца. Он слегка похрапывал во сне. Мне удалось бесшумно подкрасться к шкафчику. Шаря рукой за коробками с лекарствами, я нащупала ключи, но случайно уронила их, и они со звоном ударились о пол. Я замерла, предвидя жестокое наказание, но, к счастью, отец не проснулся.
Миша уже ждал меня в условленном месте у забора ботанического сада. После дождя сильно пахло цветущим жасмином. Небо над домом освещали отблески уличных фонарей. Внезапно послышался шорох – огромная крыса медленно направилась к подвалу и скрылась под лестницей. Я вскрикнула от неожиданности и страха. Миша взял меня за руку и повёл к входу в подвал. Дверь открылась легко. Прислушиваясь к пугающей тишине, мы вошли в холл. Стены его были обшиты изоляционным материалом. На потолке металлический люк с изображением черепа и скрещенных костей.
Ключ ко второй двери подобрали не сразу. Широкая лестница вела в нижний отсек подвала с его лабиринтами подземных коридоров, связывающих лаборатории, напичканные всевозможными приборами. Помещения освещались тусклым светом ночных ламп. В одной из комнат мы обнаружили письменный стол, средний ящик которого был слегка выдвинут. В ящике лежала красная папка с чертежами и расчётами.
Мы продолжали двигаться по тускло освещённому лабиринту, заглядывая во все комнаты. В центре одной из них заметили вращающийся диск, от которого во все стороны шли лучи синего света. Как только мы приблизились к нему, диск остановился и откинулся в противоположную сторону, открыв лестницу, ведущую в ещё более глубокое подземелье, представлявшее собой гигантский аквариум. Мы побоялись спуститься в шахту, но нам удалось рассмотреть некоторых его обитателей. Это были странные существа, похожие на огромных крыс, покрытых чешуёй и с непропорционально большими головами.