Страница 1 из 2
Александр Надеждин
Санта-Лючия
Памяти моего отца Васильева Михаила Павловича
Предисловие
Когда вы слышите название городов, какие ассоциации возникают у вас в голове?
Можно попробовать ответить за вас и за себя.
Например, Москва – столица нашей родины, город, населенный миллионами москвичей и – таким же количеством приезжих. Кремль, Мавзолей, Президент, Правительство и Лужков. Еще раньше – родная коммунистическая партия и лично Леонид Ильич Брежнев.
Ленинград по-старому и Санкт-Петербург в нынешнее время. Город трех революций, Николай второй, Распутин, Киров, Романов, Собчак и Валентина Ивановна Матвиенко. Еще и бандитский Петербург.
Одесса. Что можно сказать за Одессу? Да ничего особенного, кроме того, что Одесса сама за себя скажет.
Неаполь – это мелодичные неаполитанские песни.
Чикаго – город гангстеров.
Мой рассказ будет и за Одессу, и про Неаполь, и про Чикаго. Или точнее, про людей, которые там живут, или еще точнее – про одесского паренька Павла Бойченко, которого природа наделила уникальным голосом. И все можно было бы на этом закончить, если бы в 189… году в Одессу на гастроли не приехал бы великий итальянский тенор Энрико Карузо…
Иногда меня спрашивают: откуда я узнал обо всем этом?
Откуда эта история? Все очень просто.
Эту историю мне рассказал отец, а он узнал обо всем этом от старого скрипача одесского оперного театра – Битмана Осипа Давидовича, которому она досталась по наследству от Давида Осиповича, поведанного ему, в свою очередь, очевидцем и участником всех событий – Осипом Давидовичем – скрипачом портового кабака. От деда к внуку и от него через отца к сыну. То есть, пять человек по цепочке передавали из уст в уста драму, происходившую в конце позапрошлого и в начале прошлого века в Одессе, Неаполе и в Чикаго и на мне все, до этого момента, остановилось. Логика подсказывала, что я должен рассказать сыну, а он, как сам решит. Но я сделаю по-другому: запишу в виде повести, и пусть мой наследник и многие другие узнают об удивительных людях, достойных чтобы их знали и помнили.
Санта-Лючия – предместье Неаполя.
Здесь родился великий итальянский певец Энрико Карузо.
Молдаванка – предместье Одессы…
Совсем недавно Одесса, как впрочем, и вся Россия, переступила в новый двадцатый век. Не отстал от времени и Одесский порт. Деревянные причалы его еще помнили парусные суда предшествующего столетия, но сегодня к ним были привязаны швартовыми канатами пароходы. Красивая картина, а если посмотреть чуть выше, то можно заметить здание оперы и золотые купола собора, услышать ни с чем несравнимые звуки южного города и песню:
Это поет молодой паренек Павел Бойченко – учетчик бригады грузчиков, которая разгружает баржу и главный герой рассказа.
Карандаш, которым он отмечает ходки, сейчас исполняет роль дирижерской палочки. Он взмахивает ею, и хор грузчиков дружно подхватывает:
Немного не в унисон басит Сеня Гай, вожак артели:
Работа подходит к концу и Семен, сбрасывая с плеча мешок и, повернувшись к грузчикам, объявляет:
– Шабаш! В кабак, ребята, за расчетом.
Вся ватага оживляется и дружно направляется к воротам порта. Весело идут, как, будто не было изнурительного дня, а Павел запевает:
– басит Сеня Гай.
И все вместе:
По традиции, заведенной еще дедами, расчет за трудовой день происходил в портовом кабаке, который располагался совсем недалеко и был местом «культурного» общения всего морского люда самого низшего сословия. Но Одесса особенный город и такого рода заведения у нее необыкновенные и эта необычность определялась не только тем, что там пили, ели и общались на своем уникальном одесском языке, но всеохватывающей любовью к музыке и песням. Здесь же играл маленький оркестр и исполнял, как следовало бы ожидать, не надрывную мелодию одесских окраин, а «Полонез Огинского». Плакала и тосковала скрипка в руках старого скрипача Осипа Битмана. Но когда вся ватага весело и шумно ввалилась в полуподвал, тонущий в сизых клубах табачного дыма, скрипач прервал мелодию и, увидев Павла, улыбнулся ему:
– Здравствуй, мой мальчик. Вы уже закончили работу?
– Здравствуйте, Осип Давыдович. Да, сейчас расчет.
– Так я приготовил тебе царский подарок, – Битман положил скрипку на пианино и достал из футляра, сложенную наподобие театральной программы, газету:
– Читай. Будешь иметь удовольствие.
– «После весьма успешных гастролей в городах: Санкт-Петербург, Москва, Рига, Киев, – прочитал Павел, – к нам в Одессу приехал молодой, но уже всемирно известный итальянский певец Энрико Карузо. Сегодня в городском театре господин Карузо даст концерт…»
– Да, чтоб я так жил! – Павел бросился обнимать старого скрипача.
– Тихо, тихо, мой мальчик, пожалей мои старые кости. Но я должен тебя огорчить: билетов уже…, – но не успел закончить фразу, как к ним подошел Гай:
– Гуляем, Паша, – протягивая ему деньги, пробасил подошедший Сеня но, заметив огорченное лицо юноши, встревожено спросил:
– Чем дело, Паша?
– Эх, Сенечка, – ответил за Павла Битман, – Мы имеем в городе знаменитость и не имеем, как ее послушать! Все билеты у перекупщиков.
– А кто это?
– «Король» теноров – Карузо!
– Билеты будут! Это говорит вам Сеня. Но сначала, Паша, одну песню для души! Я сегодня гуляю! Человек! – Сеня громко крикнул буфетчику, – Накрыть стол!
Глаза Павла загорелись надеждой:
– Хорошо, я спою. Что хочешь?
– Мою любимую. Ша, люди! – прогремел Сеня в зал, перекрывая шум, – Паша будет петь! – и направился к столику.
Осип Давыдович взял скрипку, подождал, пока Павел откашляется, повернулся к музыкантам, взмахнул смычком, и над притихшим залом полилась грустная мелодия о несчастной любви ямщика:
Сеня налил стакан водки, опрокинул его в себя и, подперев голову руками, стал тихо шевелить губами в такт песни, которую чистым и красивым голосом исполнял Павел:
Да, это был голос первоклассного природного тенора.