Страница 3 из 4
– Вот именно, «чик-чик»! Прежние хозяева его евнухом сделали. Боялись, повзрослеет – мебель, ковры метить начнёт. Так он им отомстил – в сковородку нагадил!
– Кот в сковородку нагадил? Ну, это уже никуда не годится! – Видела бы ты тех хозяев – «мажоров»…, сама бы им в чайник написала! Принесли котика в ветеринарку усыплять. Худой, облезлый из-за авитаминоза. А они своё. «Лишай! Долго и дорого лечить! Пока вылечим – нас заразит! Морочиться не будем! Усыпляйте – наш кот, наша собственность, что хотим, то и воротим!». Всей ветеринаркой «мажоров» ели уговорили котика мне отдать. Ещё и деньги немалые «мажоры» с меня содрали! – Помнит добро твой Обормотик. Благодарный, преданный тебе. Защитник… – Прикинь, кличка у него была Боня… Что зря… – Боня? По-моему, неплохо звучит… – Куда не плюнь – везде Боня, что собачка, что кошечка. Пола неопределённого – ни мальчик, ни девочка! Я его в Обормота переименовала. Сразу котом себя почувствовал. Красавчик! Драйвово, когда кот здоровенный, что медведь, а диванная собачка малюсенькая, что блоха! Заработаю денег – куплю себе щенка чихуахуа. Шоколадного окраса. Девочку. Эту мелюзгу по приколу назову Муха!
– А кот не съест эту собачку? Подумает – мушка или мышка…
– Не подумает, не съест! Обормот у меня умница, разбирается, что к чему! А вот ты не рубишь в моде – ни на котов, ни на одежду, ни на причёски! За горшок и «пафиопедилум сукхакула», конечно, спасибо… – «Пофиго… сукха…»…, ой, язык сломаешь. Господи прости, ругня какая-то получается. Тоже по «молодёжке»? – По научному! «Пафиопедилум сукхакула» – название орхидеи. Спасибо, что оживила цветочек, не то моего Обормота мама на улицу выбросит!
– Не выбросит… Покричит, покричит, но не выбросит… Дочка у меня вспыльчивая, но отходчивая… Сердце у неё доброе… И потом, не до кота теперь Маринке будет… – Дочка… Маме сорок, тебе где-то под тридцатник. Не логично…
– Земной судьбы мне было отмеряно двадцать восемь лет. – А чего ты померла так рано?
– Час мой пришёл… – А я знаю, мама рассказывала. Маленькая она была, утром ты её блинчиками кормила. Открыла холодильник сметану достать, другой рукой за батарею взялась – и тут тебя током мгновенно убило! Мама тогда очень испугалась! Хорошо в счётчике пробки сработали, электричество отключилось, а то и маму убило бы. Ползала она по тебе, плакала, кричала. Очень она тебя просила, чтобы ты ожила… Но ты не ожила… На шум прибежал муж твой, дедушка Фёдор. Вызвал скорую помощь – приехали, констатировали смерть. Грешили на соседей, будто электричество воровали, на батарею отматывали. Уголовное дело открыли, но ничего не доказали…
– Я ж сказала, час мой пришёл – смерть причину нашла…
– Как же ты кого спасёшь, если, по-твоему, судьбой всё предрешено? – Желающего судьба ведёт, а нежелающего тащит… От насилия, травм, позора, глупой выходки, которые иногда хуже смерти, уберечь смогу – А любить заставить можешь…? – загорелись надеждой глаза Риты.
– Вот это нет, невозможно. Никакие привороты, никакие заклинанья, никакие присухи, никакое зелье не в силах заставить любить. Любовь она независима, сама рождается, сама умирает…
– А ты знала, что этот Семён был влюблён в тебя? – Конечно, знала. Любая женщина чувствует любовь. – А как это – почувствовать любовь? – Как объяснить… Во-первых, глаза… У влюблённых в глазах свет, тепло, солнце… И про ночнушку я догадывалась – с верёвки Семён унёс, в обнимку с ней спал. А муж мой Фёдор любить не умел, только прикидывался. Влюбляться легко, любить трудно… Потому после меня мой муженёк и года не дождался, женился на своей однокласснице Галке. За это на Фёдора я не в обиде. Живому – живое. Не могу простить, что Галка над Маринкой измывалась, и Фёдор ей потакал. Вместо того чтобы дочку от мачехи защищать, он в интернат её спровадил. А Семён после моей смерти много баб поимел, но любовь так и не встретил. Пьянки – гулянки. Ни семьи, ни детей. Потому у него душу пылью присыпало, глаза туманом затянуло. На этом свете ему осталось два месяца. Чувствует он, вот и беснуется.
– Так ему, гаду вонючему, и надо! – выкрикнула Рита.
Она призадумалась.
– Говоришь, этому Семёну два месяца осталось… А что с ним случится? – Пойдёт в поликлинику зуб мудрости удалять. Для храбрости водки слегка дёрнет. Врач по халатности не проверит восприимчивость пациента на новокаин, сделает обезболивающий укол и выйдет из кабинета по мобилке поговорить. Заболтается. Вернётся, а сердце Семёна уже остановилось… С реанимацией опоздают… – Жесть! Я никак не решусь зуб запломбировать, теперь вообще тормоз! Вдруг тоже на стоматолога – пофигиста нарвусь? – Не нарвёшься. С зубом не тяни, а то вместо пломбы удалять придётся. – А теперь скажи, сколько мне жизни отмеряно? Как я помру? А мама, папа? Бабушка Римма? Обормот, Батон? – закидала вопросами Рита.
– Насчёт собачки – твой Батон сейчас крепко спит. Семён снотворным его накормил. Не волнуйся, пёсик оклёмается, всё будет хорошо. А про судьбу не спрашивай, ни к чему наперёд знать…
– Признайся – всё ты нафантазировала! Ничего тебе неведомо! – разочарованно хмыкнула Рита.
– Знаю, но не скажу. И вам не надо в судьбу заглядывать, не то вся жизнь под страхом ожидания, в календаре зарубки делать будете. Меня накажут, больше не позволят вам помогать…
– А вот здесь поподробнее – кто тебя накажет? Очень интересно – расскажи! – подпрыгнула от любопытства Рита.
– Об этом, внучка, даже не заикайся… Не положено. – Так, придумала… Стратегия – точка – есть. Действуй! Для начала такие вот два простеньких задания. Задание номер один – Дениса предателя кастрировать, как блудливого кота! Задание номер два – Лёльку остричь под нулёвку, противные ржавые патлы сжечь! И чтобы волосы у неё никогда больше не росли, голова лысая, как колено, осталась! – Не бери грех на душу – не желай беды ближнему!
– Я сказала: изуродуй эту сладкую парочку! Иначе я себе харакири сделаю! – вдруг зарыдала Рита.
– Ты мне истерики не закатывай. Я здесь, чтобы спасать, а не калечить. В любви тебе Денис не клялся, за ручку подержался, поцеловал разок и забыл. И ты его забудь, на нём свет клином не сошёлся. Девчонка эта Лёля перед тобой тоже ни в чём не виновна. Для них обоих это баловство, время сейчас такое – спешат опыта в сексе набраться. Принц твой появится, познаешь любовь настоящую. – «Принц», «любовь настоящая»… Не верю! И вообще, никто тогда мне не нужен! Решено – я уйду в монастырь!
– Ой, милая…, на твоём жизненном пути таких Денисов столько ещё будет… Из-за каждого голову терять, жизнь себе калечить? Твоим капризам потакать я не собираюсь. Я тебе не мать, которой ты привыкла коники выкидывать. Мало Маринка от мачехи натерпелась? Теперь ты ей душу мотаешь. Ничего ты себе плохого не сделаешь. Любишь себя. Оно и правильно.
– Тогда уходи! Для чего ты здесь? Котов пугать? – выкрикнула Рита.
– Отвыкай на старших голос повышать. По-любому, сейчас я уйду, скоро Маринка приедет. Рано ещё нам с ней встречаться. И мне уже пора на тот свет возвращаться.
– А вот и не угадала! Родоки вернутся только послезавтра! – прицокнула языком Рита.
– Повторяю, этой ночью Маринка явится. Тимофей исчез… Незадача с ним.
– «Исчез»… «Незадача»… «На тот свет возвращаться»… Для пущей важности страшилок накидала?
– Вот что я скажу тебе, Рита, – внучка ты неблагодарная… К сожалению…
Маргарита горько вздохнула и растворилась.
Из-под книжного шкафа настороженно вылез Обормот, принялся недоверчиво обнюхивать дом. Рита кота позвала, на руки взяла, погладила. А он неожиданно зашипел.
– Ах, ты, обормотина жирный! Уродец безухий! – обиделась Рита.
Обормот ударил лапой, убежал.
– Забыл, кто тебя от смерти спас, у «мажоров» выкупил? Хорошо, бабушка Римма – добрая душа, деньгами выручила, об этом папа и мама до сих пор не знают! Вот что я скажу тебе, Обормот, – кот ты неблагодарный! К сожалению…
Кот невозмутимо запрыгнул на подоконник и принялся старательно умываться.
– Не умывайся – не зови гостей! Видеть никого не желаю! – прикрикнула Рита.