Перкаль

Господи, я каждый раз ругаю себя за глупость, но, наверное, горбатого только могила исправит! Я бежала от Яна, из заснеженного сибирского города, я хотела чуть-чуть солнца, моря и свободы, хотела забыть все неприятное, что со мной произошло, а в итоге опять попала в какое-то гадкое положение. Что этот грек болтает? Что он хочет со мной сделать?

Явно ничего хорошего, пессимистично подсказал внутренний голос. Почему, черт побери, почему эти мужчины так до меня докопались? Я хотела спокойно жить и никого не трогать. Тогда почему я каждый раз упорно оказываюсь в роли жертвы? Видит бог, мне надоела эта роль!

Прочорос тем временем подтащил меня к одной из квартир, и втолкнул внутрь. За коричневой ничем не примечательной дверью оказалась большая хорошо освещённая кухня, обставленная по последнему слову техники. Красный и белый были основными в ее колере. От ярких цветов даже глаза заболели, словно подпитывая мою внутреннюю тревогу. Я пыталась отдышаться и хоть чуть-чуть собраться с мыслями, но мой взгляд затравленно метался по комнате.

Гарнитур с огромными алыми маками, большой обеденный стол, накрытый скатертью в красно-белую клеточку, расставленная по кухне какая-то аппаратура, осветители, камера, фотоаппарат на треноге и… большой белый кожаный диван, на котором сидел мой недавний знакомый с пляжа Демитрос.

– О! – при виде меня радостно воскликнул грек и на своём языке что-то сказал Прочоросу.

Вошедший вслед за нами водитель микроавтобуса тут же подскочил к аппаратуре, начал проверять её, что-то там подкручивать, выключать и включать осветители… Греки по-деловому переговаривались между собой, улыбались, хихикали.

– Умудрённый опытом восточный мужчина сильно берёт прелестную юную европейскую деспенис, – по-русски, видимо, специально для меня, проговорил Прочорос. – Этот ролик станет… профи работой, так! Тысячи просмотров, тысячи евро. Потом мы снимем с тобой другие, и групповушку снимем, и лесби, и, может даже, что-то… о, любовь с веровольфом! Тебя, чудесная деспенис, оттрахает мой ротвейлер… Но этот первый ролик! Он будет моей визитной карточкой, чувственным бестселлером… Изнасилования сейчас на гребне моды. Миллионы мужчин, и, я уверен, женщин возбудятся, увидев, как ты сопротивляешься Демитросу. Сильный Зевс и непослушная Европа! Ты ведь будешь сопротивляться, маленькая деспенис? Я же не ошибся в тебе?

И он вразвалку направился к одной из камер.

Я сглотнула, пытаясь осмыслить сказанное греком. Меня изнасилуют, во всех подробностях снимут это на видео, после чего скинут это видео в Интернет.

Из огня да в полымя!

Самое страшное, что на сей раз у меня действительно нет шансов. Ни одного. Гай не придёт на выручку, ведь я собственными руками сдала его греческой полиции и сейчас с ним разбираются в участке. Господи, ведь он увидит порно видео со мной в главной роли…

Я знаю, что будет тогда. Он забудет про свою любовь, и никогда больше пальцем ко мне не прикоснётся. Никто не прикоснётся. Я буду навсегда запятнана, опорочена, и ни с одним мужчиной не смогу иметь нормальных отношений… Я буду уже не я. Нет, нет, я просто не перенесу, если этот грек совершит надо мной насилие!

Димитрос деланно красивым жестом на камеру расстегнул рубаху, обнажив поросшую седыми волосами грудь, и направился ко мне. На ходу он стащил и брюки, и мой взгляд уперся в его эрогированный член, которым он с гордостью помахивал, выставляя его на всеобщее обозрение и наслаждаясь моим ужасом.

Это просто кошмар какой-то! Мало того, что половой орган грека был просто огроменным, как у племенного жеребца, так он ещё зачем-то вделал в свой член три шипа из медицинской стали. Острые кусочки металла, поблёскивая, опасно торчали сквозь его разбухшую плоть.

Святые из трущоб, да он просто-напросто порвёт меня своим членом-страшилищем! Противный, старый, потный, да к тому же ещё на всю голову извращенец! Не станет нормальный человек вытворять с собой то, что сделал этот грек.

Уж лучше Гай-убийца, Гай-предатель, чем этот мразотный Демитрос!

Ненавижу себя за такую мысль, зато она правдива.

Гай, где ты Гай? Далеко. Ты обязательно найдёшь меня, но будет уже поздно.

В отчаянии я бросилась к выходу, понимая, насколько безнадёжна эта попытка. Прочорос отлип от камеры и поймал меня за край юбки. Мятно-зелёная ткань треснула, грек отбросил оторвавшийся подол и схватил меня за талию. Я брыкалась, царапалась, рвалась, кусалась, за что и получила от Прочороса по уху, взвыла, и затихла, оглушенная болью.

– Русская сучка, ты сделаешь это видео по-настоящему горячим, – восхищённо воскликнул грек. – Можешь сопротивляться сильнее? Давай-давай, покажи класс!

Он швырнул меня на диван и снова вернулся к камере. Голый Демитрос со своим отвратительным шипастым членом навис надо мной, раздвинул коленом мои судорожно сведённые ноги и принялся слюняво целовать мне шею. От него пахло чесноком, острым перцем и дешевыми сигаретами.

Все, это неизбежно. Сейчас он вгонит в меня свой член, сделает мне больно, унизит, втопчет в грязь. Как же я ненавижу сволочей, которые насилуют женщин! А эти ещё и снимают, собираясь продавать видео!

Запрокинув голову, я увидела объектив камеры, которая крупным планом снимала происходящее… и встретилась со взглядом Прочороса. В нем было столько упоения, сладострастного удовольствия и предвкушения, что был у меня в ту минуту пистолет, я стреляла ему в голову до тех пор, пока она бы не превратилась в кровавое месиво.

Грек улыбнулся до ушей и сунул камеру мне прямо в лицо.

– Этот ненавидящий взгляд… Великолепно! Потрясающе!

Демитрос разорвал на мне трусики и навалился всей своей тушей сверху.

Сейчас это произойдёт. Господи, помоги мне! Я не хочу, не хочу, не хочу…

Слёзы навернулись на глаза, и вдруг передо мной затрепетали на ласковом ветерке белые чистые полотнища, развешанные перед входом в монастырь Метеор. Я гладила мягкую ткань, и она трепетала под ладонью, как живая. И тогда из отчаяния, страха, полной безнадёги шёпотом пришло это слово.

– Перкаль, – выдохнула я не своим голосом и повторила громче, увереннее, будто звала кого-то забытого, но хорошо знакомого когда-то, – Перкаль!

Глава 3. Маяк

Прочорос нахмурился и сделал Демитросу нетерпеливый жест, означающий «не медли, ну, чего ты застыл?».

Но грек с шипастым членом не обратил на порнографа никакого внимания. Его глаза сошлись на переносице, предавая ему вид отталкивающий и комичный. В глотке у Демитроса что-то забурлило и он, нагнувшись прямо надо мной, выплюнул какой-то склизкий белый комок. Я успела отклониться, но часть этой гадости все же попала мне на щёку. Пока Демитрос и Прочорос с удивлением рассматривал пятно на обивке, я рыбкой соскользнула с дивана на пол и отползла подальше, потирая щёку. На пальцах осталось что-то вязкое и очень липкое. Я с омерзением вытерла пальцы об ковёр.

Не успел никто опомниться, как изо рта Демитроса полезло гелеобразное вещество, стекая по его голому туловищу на кожу дивана. Он попытался вскочить, но не тут-то было! Член грека, густо политый этой слизью, прилип к обивке. Он рванулся, но отклеить свой драгоценный орган не удалось, и Демитрос завизжал тоненько и чрезвычайно пронзительно.

Прочорос, с очумелым видом наблюдающий за муками своего главного актёра, опомнившись, бросился на выручку, но едва он подскочил к товарищу ближе, его самого вырвало. Упав на колени, порнограф закашлялся, исторгая из себя клейкие желеобразные массы. Ему явно сейчас было не до съёмок своего самого главного порнофильма.

За всем этим с нескрываемым ужасом наблюдал водитель микроавтобуса. Наладив аппаратуру, он уютненько присел в уголок с баночкой пива, расстёгнутыми штанами и явным намерением помастурбировать на изнасилование, которое должно было произойти. Я поймала его взгляд, опасаясь, что он кинется ко мне и попытается связать, запереть, в общем, не дать уйти. Но вжавшийся в стул грек только воскликнул: