Страница 4 из 14
Гарпия?
Михась вспомнил учебник истории, раздел «Мифы Древней Греции», и картинку, на которой это мифическое существо было изображено. Отвратительная полуженщина-полуптица. И пусть у Доры красивое лицо, а гарпия безобразна, все равно что-то общее между ними есть.
– Что скажешь на это? – услышал Михась томный шепот. Грудь опустилась еще ниже. Теперь он мог увидеть кружево бюстгальтера.
Он чуть отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. Выражение их изменилось. Оно стало… просящим? Нет, такого не может быть. Наверное, Дора хотела приласкать Михася взглядом, но только еще больше смутила. И он, как провинившийся школьник, понурился, после чего мотнул головой. От него просили ответа, а он… Он не смог выдавить из себя даже короткого слова «нет», не говоря уже о других фразах, например, уместной в данной ситуации: «Вы привлекательная женщина, но у меня есть правило – я никогда не завожу романов на работе!». А сколько еще было вариантов! Михась потом придумал их не меньше десятка. И «я вас не достоин!», и «у меня есть любимая девушка, которой я не изменяю», и, в конце концов, «я импотент». Но глупый растерянный Михась лишь башкой качнул.
Не дал Доре возможности «сохранить лицо».
Дальше все развивалось стремительно. Госпожа Эленберг резко выпрямилась, развернулась, прошла, чеканя шаг, к своему столу. К Аверченко не поворачивалась, и он не мог видеть ее лица несколько секунд. Когда же она воззрилась на Михася, лицо было бесстрастно.
– Как я уже говорила, мы не благотворительная организация, – сказала Дора ледяным тоном. Аверченко даже показалось, что в комнате стало холоднее. По крайней мере, его зазнобило. – Поэтому я даю вам три дня на то, чтобы расплатиться. Согласитесь, это очень милостиво с моей стороны, одолжить вам, человеку, что проработал у нас без году неделю, крупную сумму почти на месяц.
– Постойте, но мы же договаривались, что я буду выплачивать долг частями!
– Пока мы ни о чем не договаривались. Вы сказали, что хотели бы выплачивать его частями.
– А вы не возражали.
– Да. Я и сейчас не против. Но в этом случае будут капать проценты.
– И каков их размер?
– Я обдумаю этот вопрос. – Она обогнула стол и уселась в кресло. – Идите, – скомандовала Дора, включив компьютер.
И Михась ретировался.
А в день зарплаты в конверте (она была «серой», и на карту перечислялся только минимум, остальное – на руки) Аверченко обнаружил не деньги, а документ. С подписями и печатями. Причем откуда на бумаге взялся его «автограф», можно было только гадать – он расписывался на каких-то документах, но только не на долговых раcписках. Изучив содержание этой бумаги, Михась понял, что попал в кабалу. Условия оказались суровее, чем в любом банке.
С тех пор прошло три года. Долг Михась так и не выплатил. Только половину суммы. Месяцев восемь назад попытался «соскочить». Но его так «пресанули», что по стеночке несколько дней ходил.
– Михась! – услышал Аверченко оклик и обернулся. Он только заступил на дежурство и пил кофе возле пока еще пустующего бара.
– Привет, Ренат, – поздоровался Михась с секретарем босса.
– Здорово. – Парень подошел, и они пожали друг другу руки. Ренат нравился Аверченко. Он хоть и занимался не мужским, по его мнению, делом, но имел просто-таки железные яйца, так они в армии характеризовали нормальных пацанов. Другие бы Дора расколола за считаные дни. Максимум за месяц. Что она и делала с «фаберже» предшественников Рената. Естественно, не буквально. – Там какие-то личности сомнительные крутятся возле входа, пойди, шугани, а то народ скоро начнет подтягиваться.
Аверченко кивнул и, залпом допив кофе, сполз с высокого крутящегося табурета.
Их заведение было караоке-клубом. Большим и известным. Называлось «Млечный Путь». Зайти в него мог каждый платежеспособный и хорошо выглядевший человек. Фейс-контроль имел место, но категории «лайт». Не пускали в клуб разве что очень пьяных и неподобающе одетых. Но попасть внутрь – мало. Надо обязательно заплатить депозит. Без него даже в баре не посидишь. Некоторым это не нравилось. Особенно случайным людям. Тем, кто не бывал в «Млечном Пути», не слышал о нем и не знал порядков. «Нам может у вас еще не понравится, и мы, выпив по коктейлю, уйдем!» – кипятились они. Но администратор лишь пожимал плечами и говорил: «Таковы правила клуба». Кое-кого из таких Михасю приходилось выдворять. Он работал внутри помещения. При входе другие люди, но в данный момент в клубе из охранников находился только Михась, вот Ренат его и позвал.
Быстро разобравшись с хмельной компанией, отирающейся у дверей заведения, Аверченко вернулся в большой зал. Здесь все уже было готово к приходу посетителей, хотя первые гости появятся минимум через час. Но босс строго следила за тем, чтобы подчиненные являлись на работу вовремя и сразу приступали к выполнению своих обязанностей. И неважно, какую должность ты занимаешь, креативного директора или уборщицы – со всех один спрос. Так что Михась не сомневался, что «наружного» охранника вскоре уволят, поскольку он, пусть и на пять минут, но опаздывал. В лучшем случае являлся вовремя. А требовалось пораньше.
– Еще кофе? – спросил у Михася бармен Серега. Да, да, не Сергей, а Серега. У него не только на бейдже, но и в паспорте это имя было написано. Потому что его отец пришел регистрировать ребенка под хмельком. И когда у него спросили, как хотите назвать сына, он ответил: «Серегой». Регистраторша так малыша и записала. Серега. Возможно, тоже была нетрезвой. Или не в настроении.
– Нет, спасибо, просто воды.
Серега поставил перед Михасем бутылку минералки и стакан. Но попить Аверченко не успел, поскольку в зал ввалилась компания из пяти человек. Три парня и две девушки. Все как на подбор! Золотая молодежь в брендовых шмотках, при драгоценностях, швейцарских часах, с последними моделями айфонов. Девочки с губами, мальчики с бицепсами. И те и другие в татуировках. Хотят скоротать время до того, как в ИХ клубе начнется движуха.
К компании тут же бросилась самая расторопная официантка Айгюль. Эта девочка приехала в Россию из Казахстана за любимым. Парень обещал жениться, но слова не сдержал. А поскольку семья Айгюль была категорически против отношений дочери с приезжим, да еще и иноверцем, то возвращаться домой после того, как ее бросили, девушка не спешила. Имея высшее техническое образование, трудилась официанткой. Зато получала отлично. На зарплату жила, а чаевые переводила в доллары и откладывала. Мечтала накопить на то, чтобы у себя в Казахстане открыть что-то доходное. И сказать родителям – да, я совершила ошибку, поверила приезжему, иноверцу, но не осталась с пустыми руками, он мне денег отвалил после расставания.
Когда Айгюль, с которой Михась давно бы сблизился, если б не опасался репрессий со стороны госпожи Эленберг, усадила компанию в вип-ложу, диджей включил музыку. Тихо, чтоб не мешать посетителям. Просто для фона. Пока они смотрят меню, выбирают, что заказать из выпивки и закуски… Кальян опять же предлагается…
Но скоро гости захотят петь!
И этого Михась боялся больше, чем драки. Потому что драка быстро закончится – он этому поспособствует. А вот завывания прекратятся только тогда, когда закончится оплаченное время.
А эти ребята в состоянии продлять и продлять!
У Михася был абсолютный слух. Что неудивительно, ведь он родился в семье музыкантов. Мама играла на арфе, отец… О, он мог играть на всем, но лучше всего на нервах жены. Поэтому она ушла от него, когда сын пошел в школу. Вернее, школы: общеобразовательную и музыкальную. Первую с горем пополам окончил, а вторую бросил, потому что музыка интересовала его в последнюю очередь. Карате, хоккей, спортивное ориентирование – да. Но не игра на фортепиано. Матушка-арфистка пыталась бороться со своим чадом, она и шантажировала его – не вернешься к занятиям музыкой, не получишь карманных денег, и взывала к разуму – человек с такими способностями не может зарыть их в землю, и, что всего смешнее, подключала бывшего мужа, просила, чтобы сына вразумил. А Михась, возможно, именно из-за отца и не хотел музыкой заниматься. Кем стал его талантливый батя, владеющий несколькими музыкальными инструментами, включая диковинную волынку? Тамадой! Не всемирно известным исполнителем, хотя еще в юности давал концерты в большом зале консерватории, а массовиком-затейником, так, по старинке, он сам себя называл. Потому что любил деньги и вино. Вернее, вино и деньги. Когда его поперли из оркестра, где оба родителя служили, за пьянку, молодой муж и отец устроился в ДК их района руководителем хора. Кроме этого вел мероприятия. А так как играть мог и на органе, и на стакане, а еще юморить и петь, его начали приглашать на юбилеи и свадьбы… И понеслось!