Случайное добро

— Александр! Говорите яснее. Ничего не поняла. Мне уже надоело чувствовать себя дурой.

— Все просто. Демоново заклинание отнимает много сил. До дна вычерпывает резерв, после чего не каждый волшебник сможет восстановиться. Да что там восстановиться — и выжить тоже. Даже тебе должно быть известно, что добровольно отданная кровь, не говоря уже о жизни, из заклинания делает некое… совершенство. И жуткую дрянь, от которой потом не избавишься. Например, накладываешь ты смертельное проклятие на врага, и если хватит тебе духу с собой покончить — на выходе получишь истребление вражьего рода до десятого колена. Правда, для тебя это уже ничего не значит, но кого это останавливает?

— Бред. Ценой собственной жизни… зачем? В чем смысл?

— Весьма разумные вопросы, только немногие ими задаются. Те же, кто не планирует предстать перед богами, обычно используют ритуал для совершения заклинания.

Лера подумала, что ей еще только предстоит научить его излагать свои мысли не только четко, но и кратко, а то пока он до сути доходит, она уже вопрос забывает.

— Что нам теперь делать? — хмуро спросила она, делая последний глоток. — Еще чаю не хотите? Я себе пойду ставить.

— Хочу. А плюшек больше не осталось?

— Парочка.

— Неси.

Они отвлеклись на кипячение чайника, на дележку трех булок — каждый хотел урвать побольше. Спустя двадцать минут они вновь уселись на тот же диван.

— Мне нужно вернуть волшебство. Без него я долго не протяну, — признался Александр. — И ты, соответственно, тоже. У меня сейчас защиты никакой. Амулет сгорел.

— Кстати, а что это был за амулет? — поинтересовалась Лера. — Странный какой-то.

— Я его сделал, когда постоянно за Гранью находился. Поэтому он мог тебе показаться не похожим на остальные. Но за Гранью все другое.

— Другое в каком смысле?

Александр задумался на пару секунд и ответил:

— Просто другое. Существование, лишенное атрибутов, нацеленное на познание. Грань знает, чем заманивать. Постепенно ты растворяешься в волшебстве и перестаешь быть; теряешь телесную оболочку, становишься частью волшебства и рискуешь никогда не вернуться обратно. Подозреваю, что в конце от меня остался бы лишь разум, не отягощенный физическими проявлениями и потребностями. Нет, это не жизнь, это какое-то мерное качание на волнах. Ты один, и вокруг очередные ступени развития, новые достижения, открытия — мечта всех волшебников.

— Ну да, — с готовностью согласилась Лера, которую эти цветистые речи порядком раздражали. — И рассказать-то вам, бедняжечке, некому, что величие из вас уже через уши вылезает вместе с мозгами — я правильно поняла? И поделиться не с кем. А разговоры с самим собой плохо заканчиваются. Тем более с вашим-то анамнезом и родственниками.

Александр подозрительно посмотрел на неё, но она всем своим видом являла серьезность и сочувствие. Тогда он продолжил:

— Знаешь, в один прекрасный момент я поймал себя на мысли, что не хочу. Безграничной мудрости, которая грозит обернуться шизофренией. Бесконечных знаний, с которыми нечего делать. Могущества, с которым очень скучно существовать. Тем более, в виде горстки элементарных волшебных частиц.

Лера смотрела на него без особой жалости. Эти полноценные волшебники сами не знают, чего хотят. Зажрались, капризничают, как дети. Грань ему, видишь ли, не угодила. Это при том, что сотни тысяч других волшебников не чают туда попасть. Вот если бы ей на голову свалилась возможность познать великое, она бы на попятный не пошла…

— Ладно. — Лера не любила разговоров о том, чего не понимает и понять не сможет. — Какие у нас планы? Жить недолго и несчастливо?

— У нас одна глобальная проблема — возвращение мне волшебства. Все остальное решится, когда мы разберемся с первой.

— И как возвращать будем, если стояние на коленях перед этим Матвеем не помогло?

— Я не знаю. Я пересмотрел множество книг, но книги эти бесполезны. Если бы я мог снова выйти за Грань, там при должном старании можно было бы найти ответ. Здесь же, в нашем королевстве, как и на всей планете в целом подобных знаний не существует.

— Но ведь наверняка есть другие волшебники. Те, кто побывал за Гранью. Они могут знать.

— Только где их найти, — вздохнул Александр. — Это раз. Согласятся ли они помочь — это два. И третье, но самое главное — Грань своих не отпускает. Я пять лет потратил на исследования, прежде чем нашел выход.

И хотела бы Лера разозлиться, вспомнив, какой именно выход нашел ее муженек, но не стала. Что было, то прошло, и тратить нервы на это не стоило. Но высказаться она себе позволила, без особого жара:

— Вот почему вам не жилось спокойно в свое время? Корпели бы в своей лаборатории, тешили бы собственное самолюбие местечковыми открытиями. Зачем вы в высшие сферы полезли? И себе жизнь испортили, и другим досталось.

Александр ее речь пропустил мимо ушей — он жевал плюшку и с отсутствующим видом смотрел в окно. Лера плюнула на философию и заговорила о насущном:

— Что с племянником вашим?

— Арестуют, наверное.

— Но он ведь не виноват. Его заставили. Богиня ваша!

— Во-первых, поди докажи. Во-вторых, он совершил преступление. И ничего с этим не поделаешь. Но я думаю, ему прямая дорога в психушку.

— Ему прямая дорога в суд. Это что же получается — жил себе волшебник, никого не трогал, а богиня его взяла в оборот и заставила пойти на преступление.

— С кем судиться? — иронично спросил Александр.

— Но он же сядет в тюрьму! Или в дурдом попадёт! Ни за что!

— Ты чего распереживалась-то? Он тебя чуть не убил.

Лера и сама поняла, что перегнула палку, но кому, как ней было знать, каково это — быть игрушкой в руках более сильного. Она пережила это, и слава богам, сохранила здравый рассудок. А этот несчастный… Она искренне негодовала. Ведь это не его воля, не его желание, не его месть даже, но расплачиваться ему. И за это наказывать? А истинная виновница пойдет забавляться с новой жертвой? Нельзя так оставлять!

Не придумав ничего толкового, Лера вздохнула и сменила тему:

— Надо Игнату позвонить. Узнать, как дела.

— Не стоит.

— Это еще почему?

— Ммм… как бы тебе объяснить. Если я правильно помню схему отношений «мужчина-женщина», он сейчас занят.

— Но уже сколько дней прошло с тех пор, как мы расстались!

— И что? — пожал плечами Александр. — Отстань от парня.

Насупившись, Лера стала усиленно придумывать себе новое занятие. Сидеть в тишине рядом с Александром становилось некомфортно. На ум опять лезли его слова про «супружескую жизнь» и картинки того, как это могло бы быть. И как назло, именно в этом вопросе ее воображение дало себе волю. Она неслышно вздохнула и, схватив журнал, принялась им обмахиваться. При этом она украдкой косилась на своего мужа. Вдруг приставать начнет? А она еще не решила окончательно, то ли сразу по лбу, то ли попробовать сперва, а потому уже по лбу, если не понравится.

— Тогда надо Эмиля проведать! — вскричала она не своим голосом после раздумий. — Вдруг он умер.

Она это сказала и сама удивилась сказанному. И интересу, звучащему в голосе. Именно интересу, а не ужасу. Мда, еще месяц такой жизни — и она примется осваивать запрещенные заклинания. Тоже из интереса. И когда она успела так сильно растянуть границы приемлемого? Когда успела пересечь установленные своей же совестью пределы? Точнее, кто в этом виноват?

— Зачем? — не понял Александр. После еды его тянуло поспать, а не лазить по чужим домам, но Леру это не волновало. Она определилась с целью и готова была горы свернуть для ее достижения. — Если не ошибаюсь, в скором времени его и без тебя проведают.

— Кто это? — глупо спросила Лера. — Ах, ну да. Полиция.

— Если дело не спустят на тормозах, то они очень скоро заявятся. Напомни, у вашей полиции хоть какие-то договоренности с волшебниками есть? Сотрудничество в расследовании преступлений, совершенных волшебниками же, практикуется?

— Есть. Иначе наш участок просто функционировать не смог бы. Но я же вам рассказывала — «волшебный» отдел не у нас, а в райцентре. Туда посылается запрос, а что потом, какие условия, сроки и результаты, я не знаю. Возможно, знает Игнат. И все же, — после паузы упрямо добавила она, — надо проведать Эмиля.