Страница 9 из 16
Войнушки
На убитом врагена одной ногестоит дебил-ветеран.Его головаторчит, чуть жива,а член скончался от ран.Божье имя, поди,из пустой грудидавно улетело, как вран.Приветик, Оська! Глядь, впередиклубится густой туман.Друг, позарез четвертак, хоть роди!Шарман, придержи карман!В глубине дворавойнушки-игра,калечит себя детвора.Васька, гребаный в грот,жует бутерброд,на нем пузырится икра.С надеждой глядит советский народна острие топора.Есть еще время идти впереди силы кричать "Ура!"."Удушающий аромат…"
Удушающий ароматцветущих столетних лип,лилово-малиново-алый закат.Крик матери. Детский всхлип.Черный с желтым китайский халат.Отчим – тот еще тип.Бронзовка летит на газон,забирается в глубь цветка.Начинается долгий дачный сезон.Странно, что жизнь коротка.Странно, она проходит как сон,как мелькание мотылька.Говорящий столб. Сообщение ТАСС.В кастрюльке суп разогрет.Рукомойник. Эмалированный таз,поставленный на табурет.Сколько раз тебе говорят! Сколько раз!Сколько лет тебе, сколько лет?И опять пластинка – щелчок, повтор,повтор и опять щелчок.Лоза цепляется за забор.Мать собирает кудри в пучок.Пластинка крутится до сих пор.Летит золотой жучок."Жили совсем недавно Абрам и Сара…"
Жили совсем недавно Абрам и Сара.Сара с кошелками возвращалась с базара.Абрам сидел у окна и читал газету,передовицу – как поклоняться Сету,Осирису, Ра, Анубису или Изиде,как сладко мумии спать в большой пирамиде.В детстве он тоже мечтал стать мумией. Позжеон приобрел отвращение к черной высохшей коже,золоченым маскам, расписным саркофагам.Лучше остаться живым и работать завмагом.Лучше играть в домино во дворе под сеньюогромного дуба, чем становиться теньюсамого себя, слышать Голос, видеть виденья.Но Голос звучит, виденья перед глазамистоят, зачем – не понимая сами.Тот же Голос, который сказал "Изыди!".Куда изыди? Правнуки – к той же Изиде,в страну кирпичей и корзин, откудане выбраться, если не будет чуда.Абрам берет нож, которым резали булку,кричит в окно: "Исаак! Айда на прогулку!"И уводит сына вверх по наклонному переулку."…Доколе облако не взяло Его из вида их…"
…Доколе облако не взяло Его из вида ихи не вернуло. А кто же отдаст, если возьмет?Он пребывает с нами, но их оставил однихпосреди земли, где течет молоко и мед.Посреди времен, где с пророком спорит пророкза верное вечное слово и лучший кусок,где невинный отрок пускает струю в песок.Внутри домов, где застит дверной проемтучный римлянин со щитом и копьем,где сестра говорит сестре: "Давай поиграем вдвоем!"На земле, где пока светло, но скоро будет темно.В душе, где между сердцем и разумом – каменная стена."Где, смерть, твое жало?" – Да вот же оно!"Где, ад, победа твоя?" – А вот и она!Что ж Ты стоишь и стучишь? Не тревожь мальца.Он, руку в карман запустив, изучает свежий "Плейбой".Дай ему прежде убить и похоронить отца,а потом он, возможно, пойдет за Тобой.Мама, можно потрогать золотого тельца?В пионерском лагере горнист протрубил отбой."Стоит корыто, другим накрыто – цинковый гроб…"
Стоит корыто, другим накрыто – цинковый гроб.Благородный афганский народ победит в борьбе.Анекдот. "Здесь живет Петя, мать его еб?" —"Я его мать!" – "Блядь, так мне ж не к тебенадо, мать твою еб!" – "Мама, к тебе пришли!"Сынок, тебя призовут, сынок, погоди!Слишком жарко для водки. Гитара бренчит вдали.Подонки ходят туда. А ты туда не ходи.Не отпускай свою память гулять во дворе,где ходят старик в трусах и женщина в бигуди.Не пей, сынок, больше не пей, не стой на жаре.А где же еще стоять с наколкою на груди:орел, распластавши крылья, несет змею.На столе помидоры, губчатый хлеб ржаной.Чумазый мальчишка прячет в кулачке за спинойсеребряную монетку – юность мою."При скончании века, на его острие…"
При скончании века, на его острие,совпадающем в данном случае с острием иглы,скользящей по черной бороздке, кавалер де Гриепоет о своей Манон. Тополь в виде метлы,прислоненной к небу, сметает прочь остатки ночныхсветил и ошметки своей же листвы заодно.Звуки ложатся в стопку, как в церквах у свечныхящиков поминальники. Голгофа входит в окночерною крестовиной, понуждая звучатьарию как молитву. Шипение, треск, щелчкипридают торжественность голосу, накладывая печатьцерковности на историю, в которой сердца толчкине более чем механика. Работа пружины. Завод.Ящик красного дерева. Ручка, что в наши днинапомнит о кофемолке. Вотмы и остались из всей родни на свете одни,"Юлий Генрихъ Циммерманъ". Поставщик дворарасстрелянного величества. Тяжелый диск на штырьке,покрытый зеленым сукном. Рулетка и ломбер. Вчера,лет девяносто тому, солдат выносил на штыкена свалку русской истории милую тусклую жизньнаших прабабок и прадедов. Дачную местность. Сирень.Однообразный мотив, с которым только свяжись —не отцепится, не разломив голову, что мигрень.