Страница 4 из 16
"В садах кутили без опаски…"
В садах кутили без опаски,но близился последний миг.Не стали Трое ждать развязкии пробирались напрямик.Три их прозрачных силуэтав один сияющий слились,и треугольный сгусток светабеззвучно поднимался ввысь.Внутри Него открылось Око,и все предстало перед Ним,и вспомнил Он, как одиноковтроем идти путем земным.Дворы, поросшие травою,и обмелевшая река.Старик качает головою,лопочут слуги старика.На груду стружек и опилоктеленка с меткою на лбусвалили обухом в затылок,веревкой прикрутив к столбу.А дальше открывалась взоругора. Он ясно видел горуи дальше, сквозь масличный сад,он видел городскую стенуи за стеной – угрюмый град,где все друг другу знают ценуи бражничают все подряд.Сияет тускло позолотаи окна спящие черны.И – взрыв. Вдали – фигура Лотана фоне огненной стены."И сделался великий гул…"
И сделался великий гул.И языки огня спустилисьна их главы. Господь взглянулна верных слуг. Жизнь распрямилась.И, как ручьи в один поток,слились наречья. Весть благаяпонятна, в каждый уголокума свободно проникая.Охапка ароматных трави полевых цветов напомнит,кто обновит в тебе дух прави сердце чистотой наполнит.Охапка ароматных трав.Земля качнулась под стопою.Как донести, не расплескав,вину свою перед Тобою?Воскресение Христово
(мироносицы у гроба)
К пустому колодцу люди за водой не идут,согласно народной мудрости. Но я оказался тут,у провала, где зачерпнуть можно только одно:лязг пустого ведра, ударившегося о дно.Этого мне и надобно, чтоб по застывшим губамлегко струилось ничто с небытием пополам,ибо душа, в отличие от потока, должназнать название моря, куда впадает она, —в отчаянье для начала, двигаясь под уклонв тесном скалистом русле, не встречая особых препон,отражая фигуры женщин, которые скорбно несутнаполненный ароматами драгоценный сосуд.Я знаю, они повстречают двух крылатых мужей,чьи перья грозно сверкают, как лезвия ножей,и ослепляющий свет им просияет в ответна безмолвный вопрос: "Не ищите, Его здесь нет!Видите плат на камне и гробныя пелены,величьем Его отсутствия как елеем напоены?Камень в полночь отвален, и пещера пуста.Так почему ты печален, не нашедший Христа?""Вот и голос пресекся. Голос пресекся. Грудь…"
Вот и голос пресекся. Голос пресекся. Грудь(ссылка на Тютчева) пуста, как лютеранский храм.Высокие стены не могут ни выдохнуть, ни вдохнуть.Вера в последний раз, собираясь в путь(ссылка на Тютчева), хлам пакует – с грехом пополам.Это начало марта. Корочкой слюдянойс утра затянуло лужи. Позже поверхностный слойземли прогревается. Проглядывает травапрошловечная – сквозь прошлогодний снегсерый, последний. И вместе с ней,уцелевшей травой, проясняется синева.Как будто партия (наш рулевой) запустила над головойспутник с двумя собачками. Ты стоишь сам не свой.Скоро каникулы. Мама еще жива.Как будто не стерся номер трехзначный, что на рукев очереди написан химическим карандашом.Твой порядковый номер. На хлебе и молокевыросло поколение, подсмотревшее, как в рекепрекрасные комсомолки купаются нагишом,дополнявшее пиво и водку атропином и гашишом.Выросло поколение, прочитавшее между строкгазеты "Правда", "Известия", отмотавшее срокв очередях, закаленное в армии, СКБ,равномерно распределенное по общенародной судьбе.Их били коленом по яйцам менты, сержанты, деды.Братался русский с китайцем. Выныривал из водыкрепкий пригожий Мао. Карла-Марла тряс бородой.И снег, и ветер – все мало. И Ленин такой молодой.Я тоже пел эти песни. Я навечно в строюплечом к плечу с чужаками, в не снившемся нам раю,где нет ни берез, ни рябины, ни шпионов, ни часовыху последнего мавзолея, где с каждым годом трудней,лежа в хрустальном гробу, оставаться в живее-живых."Жизнь тебе никогда не казалась медом…"
Жизнь тебе никогда не казалась медом.Благодари за то, что не стала адом.Вот парадняк под трехзначным кодом.Застит небо серым бетонным фасадомЯкира, 24 – пятиэтажка, хрущевка.Черно-белый пес-полукровкареагирует на команды "сидеть" и "рядом".Ластится и скулит лишайная шавка.Вдали купол под солнцем горит, что на воре шапка.В детстве мне говорили: ты умрешь под забором(скажем – урок не выучишь). Вечером, засыпая,я пытался представить забор, под которымя перестану дышать. Мерещилась стаясизарей между светлым небом и тусклым взором.Или граффити на вертикальных досках:"Клава Б. – проститутка. Не женитесь на сосках".Торгует семечками пенсионерка. Крутит кулечкииз тонких страничек Псалтири – подарок миссионера.Из известковой проклюнувшись оболочки,улетают птички: ангел, надежда, вера.На бельевой веревке – ночные сорочкиплюс застиранный галстук юного пионера.Вскую мятутся языки, племена поучаются тщетным?Лишайная шавка скулит. Сжальтесь над бедным животным.