Недобрый час

Клент без особых усилий подавил приступ жалости. Его холодный ум бесстрастно разложил ситуацию по полочкам. Если бы только страхи Лучезары сбылись! До конца жизни запертая в башне, она больше не будет делать гадости. Причем в таком варианте есть красивая завершенность, ведь Лучезара всегда была истинной Удачей Побора.

Но если верить Мошке, Бренд врет. Он был ранен еще до того, как похитили Удачу. Лежа в лихорадке, убить он никого не мог. Клент не знал, зачем Бренду понадобилось оговаривать себя, навлекая всеобщий гнев. Видимо, тот понял, что от виселицы не уйти, и решил напоследок устроить переполох. Увы, Ключники скоро предъявят Парагона Худосочия, живого и невредимого, и тем самым спасут Лучезару. Значит, надо переломить ситуацию прямо сейчас.

— Простите, милорд мэр, я боюсь, вы считаете Удачей не того человека.

Все уставились на Клента, причем Лучезара — с надеждой и ужасом утопающего, схватившегося за змею.

— Я расскажу вам одну необычную историю. Мисс Лучезара, если можно ее так называть, подтвердит мою правоту. Недавно я познакомился с повитухой из Ночного Побора, которая призналась, как однажды пожалела слабенького, больного малыша и ради дневного имени на пару минут изменила в бумагах истинное время рождения. — Клент пересказал историю Парагона, тщательно избегая упоминаний имени и пола ребенка.

— Мисс Лучезара, скажите нам, кто этот ребенок? — спросил он в конце.

Пойманный зверь готов отгрызть себе ногу.

— Это была я. Когда я родилась, час добряка Бонифация уже прошел.

Толпа испуганно загомонила.

— Получается, вы родились в час… — доброжелательно подсказал Клент.

Лучезара нахмурила прелестное личико, вспоминая, кто из Почтенных идет после Бонифация, и вздрогнула от омерзения.

— Мухобойщика, — прошептала она.

Может, она верила, что эта новость не пошатнет ее позиций. Может, она думала, что умницу-красавицу и всеобщую любимицу ни за что не сошлют в Ночной Побор. Первый же взгляд на отпрянувшую толпу развеял ее заблуждение. Люди, словно просыпаясь ото сна, смотрели на Лучезару острыми, враждебными глазами. Она утратила ореол святости. Чего можно ждать от дочери Мухобойщика, кроме обмана и лжи?

Было бы глупо упускать этот миг потрясенной тишины. Клент потер ладони.

— Раз уж мы начали рассказывать истории, я вспомнил еще одну. Презабавнейшую повесть о похищении, точнее, о бегстве или даже о предательстве… Выбирайте сами, добрые друзья. По-хорошему, на моем месте должен стоять мистер Бренд Эплтон, ибо он был главной жертвой заговора, но, боюсь, благородство сомкнет ему уста. Я же, наоборот, на время утратил присущую мне галантность, посему…

Когда посыльный протолкался через толпу и сообщил мэру, что Парагон Худосочень, живой, невредимый и взятый в заложники, стоит на мосту, Клент уже закончил рассказ о злодействах Лучезары. Жители Побора смотрели на приемную дочь мэра, будто она у них на глазах откусила голову котенку.

На мосту Тихоню с Парагоном зажали со всех сторон. Сперва при виде когтей, почти вонзившихся в горло Парагона, люди расступались. Но стоило им шагнуть на древние доски, как растущая толпа осознала, что странная девчонка собирается увести бесценную Удачу из города.

Парочка остановилась ровно посередине моста. На восточной стороне целое море зевак толпилось в арке и глазело из окон Часовой башни. На западной стороне была видна манящая дорога на Манделион, но путь преграждала тяжелая решетка и отряд стражников. Даже статуи Почтенных на мосту взирали на беглецов с открытой враждебностью.

Тихоня, ослепленная дневным солнцем и брызгами Длиннопера, ничего не видела. Она сорвала голос, перекрикивая шум воды, и все равно не помогло.

— Выпускайте всех с кичи и тащите сюда! — орала Тихоня. — В первую очередь рыжую редиску, Бренда Эплтона! Открывайте ворота и мордоворотов с мушкетами уберите, а то я вашу Удачу порешу!

— Кто-нибудь понял, что она говорит? — спросил Малиновый, который выполз из кабинета на шум.

Дюжина человек покачала головами.

— Вот досада… приведите уже кого-нибудь, кто знает феню!

— Ха, — повторил Парагон.

Тихоня заметила, что его волосы, щеки и усмешка сверкают капельками воды. Потом глянула вниз полюбопытствовать, чему он там улыбается, и чуть не потеряла сознание. Шум Длиннопера был ей так же привычен, как ветер на коже, она давно перестала его замечать. И вот перед ней открылись пенные буруны, павлиньи перья водопадов, бесконечная мощь потока, стайки радуг, играющих в водяной пыли. Река казалась живой, красивой и женственной. Тихоня впервые увидела богиню, рядом с которой прожила столько лет.

Она поняла, что приказывать бесполезно. Люди смекнули, что она хочет забрать Удачу из Побора. Самые смелые уже шагнули на мост. Тихоня оскалила зубы, как загнанная в угол собака.

— Назад! — крикнула она, но те и не подумали остановиться. Жаль, но ее угроза больше не действовала.

— Почему тебя не слушаются? — шепнул Парагон.

«Потому что твоя смерть их устроит, в отличие от твоей свободы».

— Собственная жизнь им дороже, чем твоя, — нехотя объяснила Тихоня. — Они верят, что, если ты уйдешь из Побора, город погибнет. А если умрешь, твое место займет другой человек.

Поднялся ветер. Парагон восторженно заорал. Тихоне стало его жаль. Он вообще понимает, что творится, что все планы пошли коту под хвост, что свободы им не видать? А стоит ли объяснять? Пусть пока радуется.

— Можно теперь я буду приказывать? — спросил он.

— Нет, — процедила Тихоня сквозь зубы. — Ты заложник, а заложники не командуют.

Если бы дело было ночью, если бы она не так устала, следующий ход Парагона не застал бы ее врасплох. Мальчик вывернулся из рук, прыгнул через перила, схватил за рога Добряка Фуллока и повис над водой, касаясь досок пальцами ног.

— А теперь? — спросил он, скаля ровные жемчужины зубов.

Раздался общий испуганный вздох, приправленный криками и щелчками взводимых мушкетов.

— Не стреляйте! — крикнул Парагон так, чтобы его слышали по обе стороны моста. — Не стреляйте, а не то я улечу!

К ужасу толпы, он попрыгал на носочках. Тихоня поняла, что ее сейчас убьют. Она спряталась между статуй, чтобы было труднее попасть. Ни единого выстрела. Вскоре она выглянула из убежища. Солдаты остановили мерную поступь и тревожно уставились на буйную Удачу.

— Слушайте все! — Беспечный смех Парагона отразился от нависающих скал. — Слушайте меня!

И люди прислушались. Даже Ключники, шедшие со стороны города, в бессильной ярости смотрели на счастливую Удачу. Даже мэр следил за этой сценой из окна Часовой башни. Горожане замерли, воздев руки над головой, будто хотят поймать падающего мальчика или отвести беду. Многие уставились на бурлящий поток далеко внизу.

Тихоня далеко не сразу поняла, почему его угроза вдруг сработала. Мальчик молодец, он слушал, делал выводы, а потом одним ловким ходом всех оставил в дураках. Люди не любят смотреть, как в реку падает беспечный мальчик, особенно носитель святого имени. Но больше они боятся, что за ним в пропасть полетит весь Побор. Смерть Удачи — это несчастье. Насильственная смерть — жуткое святотатство. Но если Удача заживо прыгнет с моста, это будет настоящая катастрофа. Если бы Тихоня когтями перехватила горло Парагону, Удача просто перешла бы к следующему по списку. Но если он спрыгнет или упадет в реку, он покинет город живым. Что будет дальше? Вдруг беда разразится мгновенно, люди даже до дома добежать не успеют?

— А теперь открывайте ворота!

У Парагона сияли глаза. Это была главная проверка. Все взгляды обратились на мэра, который так вцепился в подоконник, что едва не выдрал его из стены. Ощетинившись, мэр резко кивнул. Стражники на дальнем конце моста с трудом раздвинули створки ворот и начали поднимать скрипящую решетку.

— Все ворота! — каркнул Парагон. — Открывайте все ворота, все двери, по всему городу!

По напряженной позе мэра было видно, что этот приказ разрывает ему душу. Но он снова кивнул.