История одной семейки

— Надо завернуть в письмо камень, тогда ветер его не сдует и ты попадешь куда надо, — посоветовала Йоши.

Я написал третью записку:

Аксель, мы сматываемся. Привет от меня Гарри и Флориану. Удачи тебе. И ты пожелай мне того же.

Йоши поискала камень, нашла один размером со сливу, но отложила его:

— Так ты еще не дай бог проломишь ему череп.

И дала мне камешек размером с вишню.

— Этот сойдет, — сказала она, посмотрела, как я оборачиваю его запиской, покачала головой, мол, нетуго, достала из рюкзака шерстяную нитку и обмотала ее вокруг завернутого в бумагу камня.

— Бросай ты, — сказал я.

Йоши бросила и попала точно в окно. Мы побежали дальше. На перекрестке я на секунду обернулся и увидел, что Аксель стоит у окна. Он смотрел в нашу сторону. И мне показалось, что он нам машет.

Глава 8,

в которой рассказывается о глубоких душевных потрясениях, на коих, однако, было сложно сосредоточиться, потому что я боролся с трудностями, которые некий господин средних лет называет «неприспособленностью благополучной молодежи»

Для человека вроде меня, привыкшего, что путешествие начинается с того, что ты загружаешься в машину, а заканчивается утвердительным ответом на вопрос «Уже приехали?», поездка в Гфурт была круче, чем гулливерово путешествие к лилипутам.

Общественный транспорт, исключая городской трамвайчик, оставался для меня до этого момента терра инкогнита. И не считая важных знаний, что с Западного вокзала можно отправиться на запад, с Восточного — на восток, а с Южного вокзала — на юг, всяческие передвижения без машины являли собой тайну, покрытую мраком. За свою четырнадцатилетнюю жизнь я никогда еще толком не сидел в поезде или автобусе — если не считать пары поездок на лыжные курсы. Поэтому я безоговорочно поверил Йоши, когда та сказала, что в Вальдфиртель надо ехать с Вокзала Франца-Иосифа. Вокзал-то мы нашли, но когда я потребовал у кассира в окошечке два билета до Гфурта и подходящий поезд, тот посмотрел на меня как на первобытного человека, еще не знающего о прямохождении. Но все равно он был очень мил. Раскрыл справочник, хотя сзади стояла очередь, и выискал там, что в Гфурт поезда не ходят вообще. В этот населенный пункт, объяснил он, можно доехать только по-хитрому, сначала на двух поездах, потом на двух автобусах. Ну а потом пешком. Он нашел нам три маршрута. Все они заканчивались где-то в десяти километрах от Гфурта, как в пустоту проваливались. И во всех трех случаях нам пришлось бы провести в дороге столько же времени, сколько в большом путешествии от Вены до Нью-Йорка.

Но и это еще не самое плохое: в Гфурт надо было отправляться рано утром, потому как во второй половине дня автобусы, на которые надо пересаживаться, уже не ходят.

Тетенька в очереди позади нас посоветовала поехать в Шёнау, туда можно добраться и на поезде. А оттуда автостопом доехать куда нам надо. Мужчина позади нее строго указал, чтобы она не подстрекала молодежь передвигаться автостопом, это очень опасно. А еще одна тетенька, стоявшая за ним, возмущенно воскликнула, что у этой кассы все копаются и она пропустит свой поезд! Йоши потянула меня за рукав.

— Пошли отсюда, — зашептала она. — А то они начнут нас расспрашивать и что-нибудь заподозрят!

Мне это показалось абсурдным. Людям ведь плевать друг на друга. И неважно, лежит ли какой-нибудь мертвый пенсионер у себя в квартире три недели кряду или двое детей сматываются из дома, всем до лампочки, — но мне не хотелось, чтобы Йоши еще больше занервничала. Поэтому я отошел от окошечка.

Мы уселись на скамейку.

— Ничего не получится, — сказала Йоши, — мы никогда не доедем до этой чертовой дыры. И вообще. Может быть, он уже уехал оттуда. Или он вовсе не твой отец. Или он выкинет нас на улицу. И потом — адрес-то у меня от сестры бывшей подруги его сына. Может, она ошиблась!

Мягко, как санитар больному, я объяснил Йоши, что все это уже приходило мне в голову, но сейчас важно хоть куда-нибудь уехать, не можем же мы ночевать на вокзале.

Йоши пробурчала, что я ничего не воспринимаю всерьез.

— Ну хорошо, — сказал я, — тогда воспринимай ты все всерьез и иди домой! А я куплю себе билет до Шёнау.

А там уж посмотрю, как добраться до Гфурта! Поезд отходит через десять минут!

Конечно, я не собирался бросать тут Йоши одну-одинешеньку, но был уверен, что она поедет со мной. Когда человек так растерялся и отчаялся, как Йоши, его надо только немножечко подтолкнуть, иначе он так и будет сидеть на одном месте. И я оказался прав. На полпути к окошку кассы она меня нагнала.

Поезд был почти полон. Напротив нас сидели муж, с женой. Как только мы отъехали, мужчина закрыл глаза и захрапел. Его жена со вздохом сказала, что ее супруг все поездки проводит таким образом. А ей явно хотелось с нами поговорить. Она рассказала, что они гостили у дочери и теперь едут домой в Шёнау. У нее там свой магазин. А через три года она выйдет на пенсию. И тогда ей хотелось бы внуков. Я рассказал ей, что мы с сестрой едем к бабушке. Она живет в Гфурте. У нее день рождения — семьдесят лет. И мы очень хотим ее поздравить. Мы попробуем доехать до нее от Шёнау автостопом. А на поезде мы поехали, потому что папа и мама свалились с гриппом и не смогли отвезти нас на машине.

Женщина была тронута. Внуки, пустившиеся в такое непростое путешествие, чтобы поздравить бабушку, сказала она, редкость в наше время. И спросила, спокойно ли нас отпустили из школы. Она где-то слышала, что школьные директора могут быть очень несговорчивыми. Ее племянницу не отпустили даже на один денек, на серебряную свадьбу бабушки. Я сказал, что наш директор исключительно милый человек, и, так как мы оба отличники, он без проблем нас отпустил.

Йоши молчала. Ни слова не произнесла. Только ела апельсин и печенье, которые нам протянула женщина.

Поезд уже два часа тащился по тоскливой местности, и тут через вагон прошла девушка, лет этак двадцати. Женщина остановила ее.

— Привет, Кристи! — сказала она. — Снова домой?

Кристи кивнула, а потом сказала женщине, что сидит в следующем вагоне, но там туалет весь загажен и поэтому она идет посмотреть, можно ли сходить в туалет в нашем вагоне. Потом она, пошатываясь, оттого что поезд трясло, отправилась дальше. Женщина смотрела ей вслед.

— Очень милая девушка, — улыбнулась она. А когда та исчезла в туалете, добавила: — Вам повезло, что в поезде едет Кристи! Она живет недалеко от Гфурта. На станции ее наверняка встретит папа. Он сможет вас подбросить. Тогда вам останется проехать самим всего ничего — километров десять-пятнадцать!

После следующей остановки девушка по имени Кристи прошла в обратную сторону. Все туалеты в поезде, пожаловалась она, совершенно загажены, лучше уж потерпеть до дома. Наша соседка сначала объяснила ей, что «терпеть» вредно для здоровья, а потом вдохновенно рассказала о нашей проблеме с бабушкой. Тут ситуация стала совсем щекотливой! В провинции, похоже, все друг друга знают, даже если и живут за десятки километров. Кристи сразу же пообещала нас подвезти, но отчего-то решила, что мы внуки фрау Хубер, потому что у той, единственной из всего Гфурта, внуки живут в Вене. Она ужасно удивилась, что фрау Хубер уже исполняется семьдесят! И что у нее такие взрослые внуки! Когда же она меня спросила, придет ли на празднование наш кузен Хуберт, я не знал, что и сказать. Покосился на Йоши. Она сидела у окна, бледная, дрожащая и делала вид, что ее ужасно интересуют проплывающие за окнами пейзажи.

— С Хубертом я хорошо знакома, — сказала Кристи, — летом мы часто видимся в открытом бассейне, туда приходят все парни с округи!

Я размышлял о том, стоит ли допускать этого «кузена Хуберта» на празднование или нет, но тут Йоши сказала:

— У нас нет никакого кузена Хуберта. Наша бабушка — не эта фрау Хубер. На самом деле она живет вовсе не в Гфурте. Она там только гостит у дяди. Вот он-то и живет в Гфурте.