Вся президентская рать

– И осмотрительность, – добавил я.

– А я полагаю, что лучше проявлять принципиальность, – сказал Окулов. – В конечном итоге, это принесет нам больше спелых плодов.

И снова все посмотрела на меня, ожидая заключительного вердикта.

– Мы будем действовать по обстоятельствам, – сказал я сам недовольный своими словами.

Глава 2

Мы жили втроем в тесной двухкомнатной квартирке. После развода жена отказалась от претензий на нее, так как теперь переехала в просторный дом, где один холл больше всей моей жилплощади. И потому она благородно оставила ее мне.

Но ведь еще древние греки поняли, что надо бояться приносящих даров данайцев. Оставив мне квартиру, бывшая жена посчитала, что имеет право по своему усмотрению вторгаться в мою жизнь. Что она и делала не очень часто, зато достаточно регулярно.

В каком-то смысле, я ее понимал. Когда мы жили вместе, дабы пополнить наш скромный семейный бюджет, ей приходилось работать в одной богом проклятой конторе, где за целый день каторжного труда платили мизерную зарплату. И мне всегда казалось, что она ушла не столько от меня, сколько сбежала с этой беспросветной каторге.

Теперь же она не работала, ее свободное время было лишь ограничено природными факторами, такими как наступлением ночи. И чтобы хоть чем-то занять себя, она периодически вторгалась в мою жизнь. А для оправдания своих действий использовала фактор сына, которого в промежутках между нашими встречами настраивала против меня.

Я проверил память определителя номера и обнаружил, что все последние дни бывшая жена ежедневно звонила мне как минимум дважды в день. Понятно, что она хотела узнать, когда же я приеду.

Встречаться с ней мне, мягко говоря, не слишком хотелось. В свое время нас соединила вместе, как нам тогда казалось, большая любовь. Но почти за пятнадцать лет совместной жизни она сумела уменьшиться до таких микроскопических размеров, что к концу была, словно карлик, почти уже неразличима. И убило это великое чувство, как это чаще всего и случается, житейские неурядицы. Моя скромная зарплата и еще более скромное ее жалованье позволяли нам вести незавидное существование. Ее подруги, вышедшие замуж более удачно, ездили на роскошные курорты, одевались в престижных бутиках, катались на шикарных иномарках. А мы-то «Жигули» сумели приобрести только к концу нашего семейного альянса. Причем, чтобы осуществить эту голубую мечту, пришлось несколько лет проводить отпуска исключительно на даче.

Поэтому когда ей подвернулся богатей, она раздумывала недолго, поставила жирный черный крест на нашей совместной жизни и отправилась жить во дворец.

Удар оказался сильней, чем я предполагал. Пока мы жили вместе, я даже не пытался понять, какие чувства к ней испытываю. Я знал, что великая любовь умерла, а что пришла на замену, не очень представлял. Но когда она покинула нашу квартиру, то боль неожиданно оказалась сильней, чем я мог себе предположить. Понадобилось довольно много времени, чтобы анестезия сработала, и она бы окончательно утихла.

Если быть честным до конца, то я испытывал некоторое смущение, когда попадал в их дом. Богатство, которое бросалось в глаза на каждом шагу, уж больно зримо контрастировала с моим скромным достатком. Но сегодня впервые чувствовал себя, что наши положения, если и не уравнялись, то разницу между ними стала не такой безграничной, как океан. По крайней мере, теперь у меня тоже появились какие-то финансовые возможности. Да и по общественной лестнице я так же поднялся немного вверх. А потому едва ли не впервые за долгое время мне даже захотелось встретиться с оторвавшейся от меня второй половиной.

Я позвонил бывшей супруге.

– Наконец-то ты объявился, – без предисловий набросилась на меня Вероника. – Нам надо срочно обсудить, что делать с Игорем. А ты где-то путешествуешь.

– Я работал. Приехал всего полчаса назад. И уже звоню тебе. Ты должна ценить такое отношение к своей персоне.

Я решил, что в данной ситуации некоторая доля иронии – лучший способ воспрепятствовать выбросам наружу взаимного раздражения. А оно возникало часто во время наших контактов.

– Приезжай, я тебя жду, – сухо сказала она и положила трубку.

Вероника жила в небольшом элитном поселке, защищенным от атак недружественного мира высокими крепостными стенами. Чтобы проникнуть внутрь этой крепости, нужно было пройти спецконтроль. Всякий раз, попадая сюда, я испытывал нечто вроде комплекса неполноценности. Почему этих людей так берегут и защищают? Только потому, что у них много денег. Но сами-то они зачастую представляют из себя обычные серые посредственности, не имеющими никакой ценности. А о том, каким образом они заработали свои несметные богатства, мне было многое известно по своей прежней работе. Да и новая моя профессия так же поставляла мне на этот счет массу любопытной информации. Вот бы когда-нибудь ее обнародовать, сколько бы больших скандалов бы, словно летом гроз, разразилось.

Мне никогда не нравился этот дом. На мой взгляд, в его архитектуре превалировала сумбурность стилей и вычурность форм, чем тонкость вкуса. Это сооружение создавалось не для того, чтобы радовать глаз совершенством форм, а для того, чтобы проинформировать всех, кто его видит, как у его владельцев много денег.

Вероника ждала меня на веранде. Она сидела за столом и пила чай. Я сам обнаружил ее там, она же не дала себе труда выйти гостю на встречу.

Я решил, что буду вести себя в ее стиле. Не здороваясь, я сел за стол, налил себе в чашку чай и стал хлебать. Мне хотелось пить, и это было весьма кстати.

Несколько минут продолжалась это молчаливое чаепитие. Вероника изумленно поглядывала на меня. По-видимому, она считала, что ее богатства позволяют ей вести себя так, как заблагорассудится, я же, как человек бедный, должен скрупулезно соблюдать правила этикета.

Я же продолжал отпивать из чашки. Я решил, что не заговорю первым. Затем самому упускать из рук инициативу. Мое молчание – это мой важный козырь. А козыри надо приберегать до нужного момента.

Пока мы молча чаевничали, я рассматривал ее. Конечно, теперь у нее появились деньги, а с ними и время и возможности, и она могла целиком отдаться исключительно заботе о своей особе. И все же мне не нравилось, как Вероника выглядела. Когда она жила со мной и была вынуждена, чтобы выжить, крутиться как белка в колесе, то смотрелась лучше. Тогда в ней ощущалась энергия и решимость, сейчас – только расслабленность и лень. И кто сказал, что безделье – лучший образ жизни, на самом деле, он противоречит божественному замыслу, согласно которому, как сказано в одной книге, человек обязан в поте лица зарабатывать себе на хлеб насущный. А если необходимость в этом отпадает, он неизбежно опускается и деградирует. И это подлинная проблема богатых.

Я подумал, что если выскажу ей все эти мысли, то в ответ на меня обрушится целый град упреков, оскорблений и обвинений в зависти. Поэтому я предпочел оставить их в своей голове.

– И долго ты собираешься молчать? – вдруг раздраженно проговорила Вероника.

– Как мужчина, я хотел предоставить право начать разговор тебе.

– Ах, вот какие мы теперь стали, с издевкой проговорила Вероника. Она прищурилась, рассматривая меня. – С каких это пор? Впрочем, можешь не отвечать, сама знаю. Ты же добился успеха. Об этом трубят все газеты.

– Я вижу, ты не слишком этому рада.

По выражению ее лица, я понял, что не далек от истины. Пока я находился, говоря прямо, в дерьме, то все ее действия и, прежде всего, уход от меня, имели свое оправдание. Но теперь ее позиция становилась уязвимой. Не может же она утверждать, что бросила меня из-за великой любви. Вернее, любовь была, только не к человеку, а к его деньгам. Хотя, не исключено, что в наше время это почти одно и тоже. По крайней мере, различие становится все тоньше и тоньше.

– Но почему же, я рада, – кисло возразила она. – Все-таки мы не чужие. И Игорю ты теперь можешь помочь не только отеческим советом. – Теперь ее голос, как зуб змеи ядом, наполнился сарказмом.