Страница 8 из 13
— Как–то не по уставу. Поруку несут с именем.
— Это воля старца, — казённо заявил Пересвет, однако добавил с нескрываемой завистью: — Все, кто из Сирого ушёл, тем устав не писан!
Однако быстро переборол негожее для аракса чувство, помолчал и не удержался, заворчал теперь назидательно:
— Сподобился ты ныне, Ражный, удостоился чести — уже Ослаб тебе поруки шлёт. Так что подавайся в горы… Теперь ты вольный воин, безвотчинный. На зиму всё равно куда–то прибиваться надо, поближе к теплу. В Дивьем благодать, я бывал. Там ещё, поди, только виноград давят, молодое вино ставят. А молодое и шипучее даже араксам позволительно… Дорогу сам найдёшь?
— Не знаю, поищу…
— Значит, сам не найдёшь! — определил Пересвет. — Будет потом отговорка, почему бродяжить пошёл. Ладно, тебя встретят. Смотри только, не приведи никого за собой… Деньги есть?
— Я из Сирого пришёл… Откуда?
Боярин с купеческим размахом достал из кармана пачку денег, однако отсчитал только половину.
— На, получай…
— Обойдусь…
— Бери! Обойдусь… — пихнул деньги за пазуху. — До Дивьего ещё добраться надо. Теперь ты на содержании. Не свои даю, не в долг — из полковой казны. Денежное довольствие положено. Даже рубаху казённую и портки выдадут, в вотчинной каптёрке…
Последние слова он произнёс с издёвкой, однако Ражный спрятал деньги и с тоской осмотрел своё хозяйство.
Вторую половину пачки боярин пересчитал, как бухгалтер, и тоже вручил:
— Это Булыге передашь. На содержание вотчины. Задолжал я, давно хотел вернуть…
— Кто–то даже деньги получает на содержание, — с запоздалой завистью проговорил Ражный. — А с меня всю выручку в казну драл.
— Теперь не с кого драть, — ухмыльнулся боярин. — Гуляй на казённый счёт, ветер в поле…
В это время во двор въехала машина, и боярин удалился в дом. Калик выскочил из кабины, огляделся и заговорил полушёпотом:
— Что Пересвет предложил? Поруку принёс?
Все калики, что часто исполняли поручения боярина, заражались от него начальственным тоном и чувством значимости — всё как в миру.
— Тебе–то зачем это, сирый? — скучно спросил Вячеслав.
— Если в Дивье посылает — соглашайся без трепета! Ты знаешь, какой там малинник бывает?
Ражный ощущал себя как первый раз на правиле, когда вроде бы испытываешь полёт, но тело разрывает на части и не паришь, а висишь, как распятый на дыбе.
— Слыхал, виноградник там, — невпопад отозвался он.
— Малинник! Хочешь, секрет открою?
— Валяй…
— У тебя в гостинице шкуру медвежью видел, — зашептал калик. — В которой кукушка сидела?..
— Ну…
— Подари! Тебе всё равно теперь, куда её денешь? Я бы на сиденье постелил. У меня спина болит, ещё в отрочестве на ристалище сорвал…
— Дарю…
Калик сбегал за шкурой, прихватив ещё медальон с оленьими рогами, но всю добычу спрятал в багажник машины.
— Почему урочище Дивьим называют, знаешь? — тоном наставника доверительно проговорил он.
Ражный лишь усмехнулся.
— Ладно, не старайся. Ты мне ничего не должен. Шкуру с рогами я тебе подарил.
— Погоди!.. Белые Дивы и до сих пор есть! В том районе живут. Только надо Дивью гору найти.
— Сказки всё это, сирый…
— Ты вотчинника Булыгу не знаешь. Так вот жена, говорят, у него из той породы!
— Говорят, в Москве кур доят…
— Сам её видел! — клятвенно заверил калик. — Такая красавица! Истинная богиня! Она точно из них. Булыга ей жилы на ногах подрезал, чтоб не удирала на реку в Купальскую ночь. Раз в год её тянет, и всё! Они же на Купалу все сумасшедшие делаются. Намаялся вотчинник, пока не укротил. Найдёшь там Диву, не медвежью — свою шкуру снимешь и мне подаришь. В благодарность. Они есть, Ражный! Только про Див говорить запрещено, чтоб араксы с ума не сходили. А то бы все отроки, как ты, побросали своих наречённых и пустились гору искать. Про них только опричники знают, и то не все.
Верно, сирый что–то ещё присмотрел в гостинице и теперь мыслил выпросить.
— А тебе откуда известно?
Калик огляделся.
— Разговор подслушал Ослаба с опричниками… Богини на свете существуют! И живут где–то там. Булыга про омуженок всё знает.
— Из гостиницы возьми, что захочешь, — позволил Ражный. — Там ещё чучела есть, а морду вепря видел?
— Да ничего мне не надо! — обиделся сирый. — Я тебе по доброте душевной!.. А ты!..
О Белых Дивах рассказывала сказки кормилица Елизавета, а потом Сыч в Сиром урочище, который будто бы отыскал их в Турции, жил у них долго, даже вроде гарем завёл. Долгими зимними вечерами слушать этого бродягу– сказочника было забавно. Среди араксов их чаще называли грубо — омуженки, и были они некими девами–воительницами. Донские вотчинники Булава и Некрас не сдержали ярого сердца, увидев, как царские рати ловят и избивают до смерти беглых крестьян. Вмешались в дела мирские, откололись от Сергиева воинства и, собрав свои полки из казаков и голытьбы, восстали против власти. После разгрома Некрас увёл остатки войска на Кубань и попытался сотворить свой полк по уставу Засадного. К нему и примкнули гонимые Белые Дивы, однако же сохраняя свои обычаи. То есть жили отдельно от мужчин, своей общиной, и лишь в Купальскую ночь встречались с ними, чтобы зачать детей. Причём рождённых девочек оставляли себе, а мальчиков отдавали отцам. После гибели Некраса его араксы погрузились в ладьи и уплыли за море, в Турцию, где омуженки вынуждены были оставить свои дерзкие, вольные нравы. На чужбине они уже не справляли праздника Купалы, султан не позволял никакой женской вольницы. И пришлось богиням выходить замуж за араксов Некраса, жить семьями и рожать детей без разбора. Однако, по уверению Сыча, некий омуженский род и здесь не примирился. Выйдя из–под власти бунтующих казаков и султана, воинственные девы ушли в горы и принялись за своё прежнее конокрадское да разбойничье ремесло…
Обида калика была искренней.
— Ладно, прости, — со вздохом повинился Ражный. — Сам подумай: откуда же им взяться, Белым Дивам?
— Да они же ведьмы! — вдохновился тот. — Их, как тараканов, дустом не выведешь! Уцелели! Говорят, и дух свой сохранили, Купалу празднуют. Ты поживи в Дивьем до лета, дождись и попытай счастья. А что? Ты теперь вольный Аракс. Все, кто в Дивьем бывал, все искали…
— И кто нашёл?
— Говорят, пока никто. А Сычу я не верю, врёт про свои турецкие похождения, чтоб цену набить. Он за своей Дарьей даже к тебе прибежал! Но ты ведь Ражный! Может, тебе повезёт?
В вольере вдруг разом заскулили собаки, вернув в суровую реальность. И засосало от тоски под ложечкой…
Сирый заметил его состояние и снова попытался вдохновить:
— В Дивьем ещё одна интересная штука имеется! Про смотрины невест слыхал?
— Ну…
— У Булыги там брачная контора! — зашептал на ухо. — Хрен бы с ними, с омуженками. В Дивьем и проводят эти смотрины! Девок бывает до дюжины. Невесты на выданье! Которые отроковицами не были обручены, всех потом туда. Обручённых, кого замуж не взяли — в Сирое, куковать. А кому женихов не хватило — всех к Булыге. И скажу тебе, Ражный, какие там красавицы бывают! Иные покраше Белых Див. Причём на выбор! Они же все из мира приходят, доступные, без заморочек… Так что не в ссылку, не в бомжатник отправляют — в клубничник! Я бы на твоём месте!..
Договорить он не успел — отскочил к машине, поскольку из дома вышел Пересвет, уже переодетый в кожаное пальто, с сумкой в руках.
— Признайся честно, боярин, — Вячеслав заступил ему путь. — Ты всё это устроил? С Дарьей и Сычом?
— Я? — искренне изумился тот. — Я мыслил с тобой на ристалище выйти. Даже вырядился по этому случаю. Одолел бы меня, отдал бы тебе боярство, глазом не моргнув. Но с отроком выходить устав претит.
— Тогда прости, дядька Воропай…
— Логово твоё под наблюдением, — уже на ходу сказал тот. — Уходи с оглядкой. Своим имуществом распоряжайся, как хочешь. Продай, подари, оно
уже воинству не принадлежит, списали… Только на ночь оставаться здесь не советую. Равно как и с баскачьим призором сражаться.