Страница 44 из 129
Нат предложила ей чашку кофе, затем, потянувшись к заваленному бумагами столу, вытащила из кучи один листок.
— Вот что у нас есть. — Нат надела очки в усыпанной стразами оправе. — Центр пропавших детей проводит поиск по базе данных. Их первая проверка дает нам более десяти тысяч подходящих вариантов.
Элли рухнула на стул.
— Десять тысяч пропавших девочек! Боже мой! Нам понадобятся десятки лет, чтобы освоить всю эту информацию.
— Оставь, Эл. В этой стране ежегодно пропадает восемьсот тысяч детей. То есть почти две тысячи в день.
— ФБР откликнулось?
— Они ждут доказательств похищения. А Министерство здравоохранения и социальных служб нажимает на нас, чтобы мы определили временного приемного родителя.
— Ты звонила в организации, занимающиеся поиском детей?
— И главному прокурору. Завтра новости о девочке будут на первых полосах газет. Скрыть участие Джулии в этом деле будет непросто.
Да, эта история, несомненно, вызовет мощную волну публикаций. А доктор Кейтс опять окажется в центре внимания.
— Верно, — сказала Элли, нахмурившись. — Ты права.
Девочка сворачивается, как молодой побег папоротника, в этой слишком светлой пещере. От холодной, твердой поверхности пола ее пробирает дрожь.
Она хочет закрыть глаза и уснуть, но здесь пахнет совсем не так, как надо. В носу чешется, горло пересохло до боли. Ей хочется, чтобы рядом была река и вода, текущая с крутого обрыва. Она слышит Женщину с волосами как солнце, и ее голос опасен. Она думает о Ней… И о Нем тоже. И о Волке.
Без них она чувствует себя одинокой. Зря она убежала. Он всегда ей говорил, чтобы она не выходила из укрытия, потому что в мире есть люди, которые причинят ей вред. Чужаки.
Сидя на пластиковом стуле в весело разукрашенной игровой комнате, Джулия смотрела в блокнот. Целый час она говорила с девочкой, прятавшейся под кроватью, но не получала отклика. В ее блокноте оставались одни вопросы без ответов.
Еще в ординатуре стало ясно, что у Джулии настоящий дар работать с травмированными детьми. И хотя она не специализировалась по аутизму, ей приходилось работать и с такими пациентами. Ей было известно также, как ведут себя глухонемые дети, прежде чем выучат язык жестов.
Но сканирование мозга девочки не выявило каких-либо повреждений или аномалий. Девочка под кроватью могла оказаться совершенно нормальным ребенком: просто пошла гулять, заблудилась и теперь от испуга не в силах заговорить.
Джулия отложила авторучку. Что-то слишком долго она молчит. Если бы только можно было установить с ней контакт!
Следующие два часа Джулия говорила что в голову придет. Подтекст каждой фразы был такой: «Вылезай, дорогая, меня не надо бояться». Никакой реакции.
В дверь постучали. Джулия подошла и открыла.
Макс кивком головы показал на двух санитаров в белом.
— Принесли еду и игрушки.
— Спасибо.
— Не отвечает?
— Нет, и диагноз так не поставишь. Мне необходимо изучить ее. А эта дурацкая кровать мешает.
— Что нам делать с этим? — спросил один из санитаров.
— Я возьму только мягкие игрушки, зверюшек. А остальное пока сложите где-нибудь. — Джулия хотела сказать что-то еще, но тут ее осенило.
Убрать кровать. Как это она упустила самое очевидное?
Она захлопнула дверь и через секунду поняла, что закрыла ее перед самым носом у Макса. Ну, ладно. Она подошла к санитару, который ставил на стол поднос с едой, и попросила:
— Унесите, пожалуйста, кровать, но матрас оставьте.
— Что?
— Осторожно уберите кровать. Матрас положите в угол.
Они положили матрас туда, куда она указала, и вышли из комнаты. Джулия пристально следила за своей пациенткой.
Припав к полу, девочка открыла рот, чтобы закричать.
«Ну же, кричи, — подумала Джулия, — дай мне услышать твой голос».
Но девочка молча отползла к стене и замерла. Она сидела так неподвижно, что казалась скульптурой, выточенной из дерева. И только ноздри трепетали, улавливая чуждые запахи.
Джулия была поражена красотой девочки. Очень худа, но все равно потрясающе красива. Она уставилась куда-то в пустоту рядом с Джулией, как если бы там сидел какой-то опасный зверь. Ее глаза — большие сине-зеленые глаза — не упускали ничего.
— Могу себе представить, как ты напугана, — сказала Джулия как можно более непринужденно. — То, что происходило с тобой со вчерашнего дня, было страшно.
Никакой реакции не последовало.
Следующие двенадцать часов Джулия тихо просидела на стуле. Ребенок почти не двигался. Около полуночи девочка заснула, не переменив позы, скрючившись у стены. И только тогда Джулия осторожно перенесла ее на матрас.
В какой-то момент Джулия тоже задремала, но утром, когда девочка проснулась, она продолжала с ней говорить, ласково, с улыбкой. Джулия говорила час за часом, даже когда приносили еду, которая так и оставалась нетронутой. К вечеру она совсем выбилась из сил.
Мельком глянув на сидевшую на матрасе девочку, Джулия взяла с полки большую книгу и бросила на пол.
Девочка вздрогнула, глаза ее расширились.
— Значит, ты слышишь. Теперь надо выяснить, понимаешь ли ты меня. Воспринимаешь ли ты слова или звуки, малышка?
Джулия осторожно направилась к девочке — при ее приближении та тихонько взвизгнула.
Джулия остановилась:
— Слишком близко, да? Ты испугалась. На самом деле это хорошо. Ты нормально реагируешь на незнакомую среду.
Через минуту в дверь постучали. Девочка забилась в угол.
— Тебе принесли ужин. Ты ведь хочешь есть. — Джулия поблагодарила медсестру и вернулась к столу.
Расставляя еду, она продолжала говорить. Макароны с сыром, глазированные пончики, шоколадные пирожные с орехами, мягкие кусочки курицы с кетчупом, молоко, желе с кусочками фруктов, пицца с сыром и сосиска с жареной картошкой.
— Я не знаю, что ты любишь, поэтому заказала много разной еды. — Джулия взяла пончик с красной пластиковой тарелочки. — Ты проголодалась?
При слове «проголодалась» девочка вздрогнула.
— Ты поняла? Ты знаешь, что значит «проголодалась»?
Девочка посмотрела на Джулию. Взгляд был короче, чем вздох, но для Джулии это означало победу.
Понимает.
Очень медленно Джулия подошла к девочке — ближе, чем в прошлый раз. Девочка снова взвизгнула. Джулия поставила красную тарелочку на пол и легонько подтолкнула ее.
Тарелка, проехав по линолеуму, оказалась достаточно близко, чтобы девочка могла ощутить сладкий запах пончика.
— Ты проголодалась. Это еда, — сказала Джулия.
Тут девочка поглядела прямо на нее.
— Никто тебя не обидит.
Девочка моргнула. Шли минуты. Они не сводили друг с друга глаз. Наконец Джулия посмотрела на окно рядом с дверью. Там, наблюдая за ними, стоял красавчик доктор.
Стоило только Джулии отвлечься, девочка кинулась к тарелке, схватила еду и вернулась на место. Она запихнула пончик в рот целиком и принялась жевать, громко чавкая.
Джулии показалось, что девочке угощение понравилось: у малышки округлились глаза.
— Пончик вкусный, хорошо, но тебе стоило бы подкрепиться и белковой пищей.
Она поставила тарелку с сосиской на пол.
Сине-зеленые глаза девочки следили за ней.
— Ты ведь понимаешь, что я говорю? Кое-что понимаешь. Ты из этих мест? Многие ходят всей семьей на прогулки в лес, часто вдоль Фолл-Ривер.
Моргнула? Или показалось?
— Фолл-Ривер, — повторила Джулия.
Ничего.
— Лес. Деревья. Чаща.
Девочка смотрела перед собой.
Джулия встала и медленно двинулась вперед. Сев на корточки, она протянула девочке тарелку с едой.
— Ты заблудилась в лесу, детка? Отстала от мамы и папы? Я могу помочь тебе. Я не обижу тебя. Не обижу.
Девочка чуть подалась вперед. Она не сводила с Джулии глаз.
— Не обижу, — повторила Джулия.
Девочка часто дышала, ноздри ее раздувались. На лбу выступил пот. От нее пахло мочой, потому что невозможно было сменить памперсы. Больничная рубашка болталась на худеньком тельце. Ногти на руках и ногах были длинные и все еще не совсем чистые.