Страница 25 из 53
— Я не знаю, о чем ты спрашиваешь, Бамбар, — говорит Петька.
— Долго думал, мальчик. Я успел задремать… Так ты не знаешь, — расскажу… Не дуди, Дой-на, надоел…
Бамбар-биу вынимает новую сигару, откусывает конец, закуривает. Вступление многообещающее — Петька настораживается. Дой-на замирает с открытым ртом: будет говориться много интересных слов, он их не поймет, ясное дело, но кое-что запомнит и наутро спросит Пэть-ику о переводе, ибо пятый закон их поется так: «Пи-о-нер стре-е-мит-ся к зна-а-а-нию».
Устроив дымовую завесу перед лицом, Бамбар-биу начал тихим, ровным голосом:
— Два или два с половиной миллиона лет тому назад… если я ошибусь на несколько сотен тысяч, не придирайся: вычисления давно минувшего — дело не легкое… тому назад сколько я сказал, Австралия не была островом, чем она является теперь, — длинный мост из земель соединял ее с Индостаном и Индокитаем. Следовательно, представляла она собой крайнюю южную оконечность Азии… Посмотри на карту, чтобы лучше понять то, о чем я говорю… Выражаясь по-научному, было это еще в конце мезозойской эры. Высшая форма млекопитающих животных, то есть животных, кормящих своих детенышей молоком, только-только появилась тогда на земле, вернее, переделалась, эволюционировала из млекопитающих животных более низкого порядка — из сумчатых[6]. В начале следующей эры, в третичном периоде кайнозойской эры, некая группа обезьяноподобных, значит, и волосатых млекопитающих — тогдашних людей, предприняла далекое путешествие на юг, гонимая неизвестно какими обстоятельствами… без обстоятельств ничего не совершается… Голод ли, звери, стихийное ли бедствие, натиск соседней орды двуногих, — что здесь было, трудно сказать, можно предполагать что угодно. Только группа эта из Азии, из местности, где она прожила долгое время, принуждена была бежать и она устремилась на юг через земли, ныне занятые глубоководным Индийским океаном… Ты в нем купался, мальчик, если верить тебе…
Столетия или тысячелетия странствовала эта группа, неизвестно, но скитания ее наконец закончились на крайней южной оконечности древнего азиатского материка. Дальше идти было некуда: впереди расстилалось море без берегов, и по морю плавали ледяные горы. «Стоп! — энергично сплюнув, сказал тогда главарь беглецов (за время бегства, я думаю, они уже приобрели речь), — здесь нам придется остановиться, воздвигнуть небоскребы и начать новую жизнь по старым порядкам…» Так они и сделали: построили себе дрянные шалаши и стали в них жить-поживать, добра не наживая и не внося ничего нового в свои обычаи и законы.
Страна им положительно пришлась по вкусу. Здесь совершенно отсутствовали хищники-млекопитающие и вообще млекопитающие высшего порядка, которых в Азии к тому времени развелось уже порядочно, зато кенгуру был велик, как слон, кус-кус — силен как лев, а птица эму ростом превышала страуса. Человека в этой стране не было, и все обилие растительной и животной пищи досталось пришельцам. Климат новых земель был мягче, теплее и постояннее климата Азии, и это тоже сильно понравилось беглецам. Короче говоря, они попали в земной рай, в тот самый рай, о котором мои темнокожие братья вспоминают всегда с грустью, как о сказочных временах Алчеринга… Ба! Я совсем забыл добавить нечто…
Я забыл сказать, что азиаты-беглецы, эта группа обязьяноподобных людей, были никем иным, как предками для моих собратий, а на 1/6 и самого меня, что бежали они из местности, ныне носящей название Индостана, и прибыли в теперешнюю Австралию… Все то, чем я тебя занимаю сейчас, не на сказках основано, а на изысканиях ученых. Это они, ученые, докопались до родства между шоколадно-бурыми австралийцами и буро-черными дравидами Южной Индии, это они установили некоторую общность в их языках, общность, стертую тысячелетиями порозной жизни, и тот путь, который проделала группа беглецов от Индостана до Австралии…
Дравидов сейчас насчитывается в Индии до 46 миллионов. Были ли они так же многочисленны и в начале третичного периода или же размножились впоследствии, выделились ли мои предки из них, или дравиды пришли позднее из Азии в Индостан и не могли дальше идти по причинам, о которых я буду говорить ниже, это все вопросы неясные. Ученый Деникер роднит и дравидов и австралийцев с полунегрским народцем — эфиопами, и их общую первоначальную родину ищет на месте древнего Вавилона, значит, в Месопотамии.
Вслед за исходом моих предков из Индии разразилась небольшая катастрофа. Ученые предполагают, что она произошла в конце эоцена третичного периода, — скинь несколько сотен тысячелетий с первоначальной цифры, и ты попадешь в эоцен. Катастрофа заключалась в том, что провалилась в тартарары земля, служившая мостом между Азией и Австралией, и в провал хлынули воды соседних океанов. Были смерчи и ураганы, землетрясения и извержения вулканов, потопы — водяной и лавовый, и смерть, смерть всему живущему, не успевшему бежать. От провалившихся земель, впрочем, кое-что уцелело. Это — цепь мелких островов (ты пролетал мимо них и над ними) и ряд крупных, как, Ява, Суматра, Борнео, Целебес и др. (Не зевай, Петух, сейчас кончу…)
— И не думаю, — отвечал Петька, чуть не свихнув челюсти.
— Как отразилась катастрофа на Австралии? — продолжал Бамбар-биу. — Слушай и смекай. Выводов я делать не буду. Выводы просты… С эоценового времени, т. е. тому назад миллиона два лет, Австралия окружившими ее водами была отрезана, как ломоть хлеба от каравая, ото всех частей света. Ее животный и человеческий миры должны были развиваться совершенно самостоятельно, вне всякой зависимости от животного и человеческого населения других стран. Природные богатства Австралии, отсутствие крупных хищников, не успевших перебраться из Азии вслед за людьми, теплый климат, все это свело в ней борьбу за существование и для человека и для животных к самым малым размерам. У животных был только один враг — человек, у человека — никаких врагов, даже междуусобицы у людей были редки, так как бытие их, привольное и сытное, делало их сознание миролюбивым… Что получилось из всего этого, смекнешь, пионерище?
— Смекну, — отвечал Петька, раздирая пальцами клейкие веки.
— Ну, покойной ночи…
— А… эра? Ты ведь, Бамбар, говорил о новой эре…
— Говорил. Разве я отказываюсь? Говорил. Но о ней — завтра.
3. Унгунья — клуб чернокожих пионеров
— Девочка Миаро, что говорит первый обычай пионеров?
— Первый обычай говорит: пионер сторожит здоровье свое и других, пионер вынослив и бодр, пионер встает с солнцем, хорошо купается и делает «туда-сюда».
— Что значит, Миаро, «сторожить свое здоровье»?
— Сторожить свое здоровье значит не делать и не кушать ничего такого, отчего у человека болит живот и течет кровь.
— Что значит «сторожить здоровье других»?
— Это значит: останавливать их от вредных для них поступков и не давать им кушать, от чего болит живот.
— Что значит «делать туда-сюда»?
— Это вот так. — Девочка Миаро показывает приемы гимнастики.
— Зачем вам нужно делать «туда-сюда»?
— Затем, чтобы у нас не были жидкие ноги и большие животы.
— Хорошо, Миаро. Теперь помолчи… Мальчик Нгуруе, для чего пионер должен хорошо купаться?
— Чтобы не быть грязным.
— А зачем ему не быть грязным?
— Не знаю… Так…
— Нет, не так. Я скажу: потому, что грязь причиняет вред… Повтори, Нгуруе.
— Потому, что грязь причиняет вред.
— Хорошо. Скажи мне, Нгуруе, 4-й закон пионеров.
— Сейчас скажу, а почему грязь причиняет вред?..
Все утро до наступления зноя Петька теперь решил уделять темнокожим пионерам и октябрятам, прорабатывая с ними их законы и обычаи. Он приступил к этому с большим сомнением в душе, ожидая, что из всей его затеи выйдет один конфуз, что ребята окажутся неспособными к какому-либо обучению, как слишком отсталые, слишком первобытные, как недалеко ушедшие от своих обезьяноподобных предков. Но первый же урок показал ему полную неосновательность его сомнений.
6
Сумчатые млекопитающие отличаются от остальных млекопитающих тем, что родят детенышей недоношенными и донашивают их в кожаной складке на животе. У кенгуру эта складка достигает размера порядочной сумки.