Страница 134 из 135
При этом воспоминании по телу Дэни пробежал холодок.
– Я видела его, – прошептала она. – И чувствовала себя такой беспомощной! Я не могла предупредить Шона, не могла помочь ему, и все, что мне оставалось, – просто сидеть и…
– Да, – согласилась Редпас. – Должно быть, ты пережила страшные минуты.
Что-то, промелькнувшее в глазах и голосе Редпас, привело Дэни к догадке, что и Кассандра не раз оказывалась в таком же отчаянном положении.
Джилли, поняла Дэни. Бедная Кассандра! Хорошо еще, он не бросил ее ради ее же безопасности…
– Во всяком случае, – уже другим голосом продолжала Редпас, – Шону удалось справиться со «стюардом», увидеть еще одну подделку и воспользоваться твоей компетентной консультацией.
– Он ничуть не обрадовался, увидев меня.
– Как я уже говорила, у благородства есть и оборотная сторона.
Дэни слабо улыбнулась.
– Как только ты ушла с настоящим шелком, завернутым в белую шелковую ткань, – продолжала Редпас, – Шон вновь открыл тайник, положил туда подделку «стюарда», а нашу – в сосуд «стюарда», завернутый в полотенце. И та, и другая подделка были завернуты, как полагалось.
– Ничего не понимаю…
– Я же сказала – это византийский стиль мышления.
– На кого же работал этот «стюард»? – спросила Дэни.
– На Ли. Когда «стюард» очнулся, то предположил: нападавший на него охотился за подделкой, завернутой в полотенце. Поэтому он подложил то, что считал своей подделкой, в тайник, вынул оттуда то, что считал настоящим шелком, и смылся.
– Короче, я окончательно запуталась, – заявила Дэни.
– Пока эта игра продолжалась, она была довольно забавной, – сухо заметила Редпас.
– Итак, Кояме достался шелк, изготовленный «Риск лимитед». А как же вклад Чженя в игру?
– В настоящее время он покоится в ящике на пекинском складе вместе с другими священными сокровищами Тибета.
– Интересно, долго ли удастся дурачить власти КНР?
Редпас взглянула на настенные часы, где медленно передвигающаяся изогнутая стрелка отделяла день от ночи.
– Уже недолго, – удовлетворенно заключила Редпас. – Беды тона «Земля и небо» только начинаются. КНР – опасный противник. Впрочем, тибетцы тоже.
С этими словами Редпас взялась за другую газету.
– Похоже, борьба за освобождение Тибета усилилась, – продолжала она, – под новым боевым кличем: «Священная лазурь». По-моему, он имеет некоторое отношение к шелку.
Дэни прерывисто вздохнула:
( Значит, игра все же стоила свеч.
– Но нет гарантий, что борьба приведет к победе.
– Конечно, но по крайней мере к тибетцам снова вернулось их священное наследие.
– Древняя реликвия, – подтвердила Редпас.
– Должно быть, Катя в бешенстве.
– Катя мертва.
У Дэни расширились глаза:
– Ты уверена?
– Вполне. Любовник убил ее в припадке гнева или страсти – полиция так и не сумела определить. Вскоре после этого Касатонов покончил жизнь самоубийством.
– Не могу поверить…
– Все мы смертны.
Дэни нетерпеливо тряхнула головой.
– Мне просто не верится, что такой хладнокровный убийца, как Касатонов, способен расстаться с жизнью из-за женщины.
– К счастью, полиция Арубы не знает Касатонова так, как ты. Официальной причиной его смерти считается самоубийство.
– Расследование прекращено?
– Окончательно.
– Должно быть, Джилли вздохнул с облегчением, – заметила Дэни.
– Джилли может считать, что ему повезло, если я не спущу с него шкуру, – пробормотала Редпас, глядя мимо Дэни.
– Вот и я! – объявил Джиллеспи, входя в кабинет и закрывая за собой дверь. – Вернулся пораньше, чтобы успеть приготовить вам ужин.
Несмотря на бодрый голос сержанта, было ясно, что он смертельно устал. На его лице красовалось несколько свежих ссадин. При ходьбе он прихрамывал.
– Отпуск выдался напряженным? – полюбопытствовала Дэни.
– Бывало и хуже.
Редпас внимательно оглядывала Джиллеспи, отмечая каждое изменение его внешности.
– Садись, – мягко предложила она, – я налью тебе чаю.
– Некогда. Прасам Дхамса и его свита ждет в гостиной.
– Ты шутишь? – изумилась Редпас.
– Он изводится от нетерпения, – туманно ответил Джиллеспи. – С тех пор как Касатонова убрали, его больше ничто не сдерживает.
За спиной Джиллеспи вновь открылась дверь.
– Но Прасам Дхамса не знает, что такое нетерпение, – возразила Редпас.
– Да, – кивнул Шон, появляясь на пороге, – в отличие от меня.
Обращаясь к Редпас, Шон ни на миг не сводил глаз с лица Дэни, которая была как натянутая струна.
Она впилась в глаза Шона, терзаемая надеждой и болью. Он выглядел таким же изнуренным, как Джиллеспи, но еще никогда не казался Дэни более притягательным.
Прасам Дхамса обошел Шона и ступил в библиотеку, беглым взглядом оценив комнату и присутствующих.
– Все в сборе, – заключил Дхамса. – Это хорошо.
– Почтенный лама! – воскликнула Редпас, легко поднимаясь. – Какая неожиданная честь! А мы как раз собирались к вам, в Виргинию.
– Беспокойный человек, – произнес Дхамса, указывая на Шона.
Дхамса перешел на тибетский язык. Шон быстро переводил:
– Сначала беспокойному человеку пришлось выяснить, кто похитил шелк из священного храма.
– Кому? – недоумевающе переспросила Дэни. – Ах да, тебе!
– Вот именно, мне. Причем задача была не из легких. Я крался за Пакитом, как кот за мышью.
– За Пакитом? – переспросила Редпас. – Значит, Джилли был прав в своих подозрениях и шелк похитил кто-то из монахов Лазурной секты?
– Почему ты так решил? – спросила Дэни у Джиллеспи.
– Шон сам тренировал охранников, – просто объяснил Джиллеспи. – А я работал с людьми, которых подготовил он. К комнате, где хранился шелк, посторонних не подпускали и на пушечный выстрел, значит, похитителем был монах. Свой человек.
– А я не оценил теорию Джилли, – признался Шон. Прасам что-то спросил у него, и Шон ответил на том же языке. С улыбкой Будды Прасам произнес короткую фразу и замер в ожидании. Улыбка Шона угасла.
– Прасам напомнил мне древнее буддийское изречение, – пояснил он присутствующим. – Когда у глупого народа глупый вождь, этот народ обречен. Пакит считал своего ламу глупым вождем, а тибетцев, следующих за ним, – глупцами, идущими к верной гибели.