Страница 147 из 154
К престолу владычицы вела лестница, покрытая ковровой дорожкой. По ступенькам были разложены подушки с кисточками, на которых сидели пятеро холеных, крепко сложенных мужчин с гладко выбритыми по здешнему обычаю лицами. Все они носили длинные волосы, передние пряди которых были заплетены в косички и украшены перьями и подвесками из самоцветов; в ушах у них поблёскивали серьги, а на когтистых пальцах – перстни.
– А почему у них глаза чёрным обведены? – склонившись к уху Свигневы, спросил князь.
– Чтобы казались больше и красивее, вестимо, – небрежно проронила та. И добавила снисходительно-насмешливо: – На что только не идут мужчины, чтобы женщина заметила и выбрала их!
Мужчины здесь носили украшения и пользовались тушью и румянами, наращивали мускулы и следили за красотой тела ради одной цели – быть приятными женскому взору. Вранокрыл плюнул и ругнулся про себя: не желал бы он жить в этом мире и лезть из кожи вон, чтобы понравиться бабе… А всё ради чего? Чтобы в итоге получить тёпленькое местечко пятого мужа и ублажать свою госпожу раз в месяц, когда дойдёт очередь? Ну уж нет.
– А который из них – твой родитель? – спросил он Свигневу.
– Мой отец – Рхумор, старший муж, – ответила та. – Он сидит ближе всех к матушке.
Челюсти и кулаки Вранокрыла невольно сжались: тот самый негодяй в чёрно-белом головном уборе из перьев и наградил его следом от удара кнута во всё лицо… Потом, правда, ему дали целебную мазь, которая в считанные дни заживила и почти изгладила шрам, но уязвлённую гордость нельзя было исцелить никакими снадобьями. Вранокрыл с удовольствием расквасил бы ударом кулака эту смазливую мордаху с большими, светло-серыми подкрашенными глазами, правильным точёным носом и ямочкой на гладком подбородке.
Мужей своих владычица подобрала с большим вкусом: все они были отменными красавцами. Трое – со светло-русыми гривами, один – с рыжевато-каштановой, а проклятый Рхумор обладал жгуче-чёрными волосами с благородными прожилками серебра в косичках. В окружении мужей в тёмных нарядах сама Дамрад сияла снеговой белизной плаща, струившегося с её плеч до самых ступенек, а кожу оголённых рук покрывали голубые узоры, напоминавшие сетку трещин на пересохшей земле. Эти «трещинки» выползали и из-под широкого кожаного ошейника, пересекая сильную и жестокую линию нижней челюсти. Тёмные брови пушистыми, ухоженными дугами поднимались над глубоко посаженными глазами, тяжёлые веки которых были постоянно полуопущены, придавая взору владычицы в сочетании с презрительно изогнутым тонким ртом сонливо-надменный вид. Ну и, конечно, рогатый шлем – куда ж без него…
Вранокрыл разглядывал владычицу с заведомой неприязнью. Мало ей пяти мужей и дюжины наложников – так ещё и эти смотры-состязания, приносившие ей свеженького любовника каждую седмицу. А эти подкаблучники? Сидят на своих подушках, как красивые истуканы, и даже слова против не скажут. Пусть их повелительница хоть каждую ночь развлекается с новыми чужаками – они и бровью не поведут.
Так он думал, пока жуткий, как искажённое воронкой небо Нави, взгляд Дамрад не встретился с его взглядом. Желтоватые искорки мерцали из-под устало набрякших век владычицы, но и они не оживляли бездонный морозный мрак в её глазах – нечеловеческий, всезнающий, древний. Вранокрыл словно провалился в ледяную воду: перед ним сидело существо – пол его уже был неважен – с тёмными крыльями Маруши за плечами и безымянной, бестелесной жутью во взоре. Чуть приметный высокомерный кивок – вот всё, чем оно удостоило князя, и тот, не чуя ног под собою, изобразил в ответ нескладный полупоклон.
«Бом-м!» – прогудело огромное медное блюдо, подвешенное у стены: Марушин пёс с блестящим мускулистым туловищем ударил по нему молотом на длинной ручке.
– Состязание… в честь нашей Великой Госпожи… объявляется… начатым! – торжественно, с расстановкой пронеслось по неохватному пространству престольной палаты. – Сегодня… за право разделить с Великой Госпожой ложе… поборются: Хумо Светлое Ухо из крепости Тёмный Лог! Деуш Вырвиглаз из города Мертворечье! Ставро Паромщик из местечка Чёрный Туман!
Голос выкликал имена, и на середину палаты выходили один за одним высокие, богатырски сложённые Марушины псы – ровно шестнадцать соискателей. Они были раздеты по пояс, дабы Великая Госпожа и зрители могли видеть всё выпукло очерченное великолепие их смазанных маслом и разукрашенных узорами тел. Тонкие в талии и широкие в плечах, они становились в ряд перед троном, и взгляд владычицы оценивающе скользил по ним. «Так знаток рассматривает породистых жеребцов, выбирая, которого из них купить», – подумалось Вранокрылу.
К соискателям подошла полуголая девушка с мешком в руках; с её пояса спереди и сзади свисала густая бахрома из тончайших золотых цепочек, соски прикрывались небольшими золотыми чашечками, а на голове колыхалась целая корона из чёрных перьев. Каждый из псов бросил ей в мешок глиняный черепок с какими-то письменами.
– На черепках написаны имена соискателей, – пояснила Свигнева князю. – Сейчас определят, кто с кем будет драться.
Девица с перьями на голове поднялась по ступенькам к престолу, опустилась на колени и протянула мешок владычице Дамрад так, чтобы той не приходилось слишком наклоняться для вынимания жребиев. Изящной лебединой шеей рука правительницы изогнулась и просунулась в мешок, поворошила черепки и наугад достала два из них.
– Деуш Вырвиглаз против Ставро Паромщика! – льдистым перезвоном прокатился по престольной палате голос Дамрад.
Названные псы поклонились ей и друг другу, после чего отошли в сторону.
– Хумо Светлое Ухо против Явора Смутьяна! – провозгласила Дамрад следующих противников.
Соискатели, чьи имена прозвучали, также отошли. Таким же образом все остальные были разбиты на пары, и посередине палаты слуги начали проворно устанавливать сооружение, состоявшее из четырёх столбов на устойчивых широких крестовинах и подвешенной к ним на цепях площадки размером две на две сажени. Столбы огородили бортиками, внутрь которых насыпали несколько бочек железных шариков с шипами. Предугадав вопрос Вранокрыла, Свигнева дала очередное пояснение:
– Побеждает тот, кто удержался на помосте. А проигравшему весьма больно падать…
«Бом-м!» – снова прогудело блюдо. Всё тот же грозно-торжественный голос объявил:
– Главное условие… как и всегда… драться честно… используя лишь свои силы! Хмарь в качестве оружия или вспомогательного приспособления… использовать во время схватки воспрещается! Нарушивший правило… изгоняется с позором вон… и не допускается более до состязаний!
Первым драться выпало Деушу Вырвиглазу и Ставро Паромщику. Деуш, светловолосая нервная бестия с блёкло-красными узорами на руках и плечах, ткнул пальцем в своего противника и процедил сквозь белые клыки, беспрестанно поигрывая мускулами и презрительно приподняв верхнюю губу:
– Твоя задница отведает ежей, недоносок!
Ежами, видимо, называли шарики с шипами, на которые предстояло падать проигравшим. Ставро Паромщик, непроницаемо-спокойный и неторопливый, с гривой тёмно-каштановых волос до пояса, ничего не ответил своему самоуверенному противнику. Пружинисто вспрыгнув на ограждение, следующим скачком он вознёсся на висячую площадку и уже оттуда отвесил владычице Дамрад поклон. Светловолосый пёс, сверкнув голубыми льдинками глаз, тоже легко заскочил на помост, вскинул в приветствии мускулистую руку с толстыми шнурами жил и поклонился повелительнице.
Снова гулкое «бом-м!» – и противники бросились друг на друга. Подвешенный на цепях помост раскачивался, сцепившиеся псы шатались, стремясь подтолкнуть друг друга к краю, и железные бугры мышц перекатывались под их атласно-гладкой, молодой кожей. В начале схватки не было ясно, кто возьмёт верх: Деуш и Ставро боролись с одинаковым остервенением и звериной силой; Вранокрыл поначалу наблюдал за происходящим с отстранённым любопытством, но потом поймал себя на том, что болеет за спокойного и немногословного Ставро, а светловолосому хвастуну желает проигрыша. Впрочем, какое ему было дело до того, кто в эту ночь отправится в опочивальню к владычице? Само состязание занимало его гораздо больше. Князь и у себя дома любил иногда устраивать богатырские игрища – правда, на кону стояли немалые деньги и почётное звание победителя; вот и здесь, отвлёкшись на время от своей тревоги, он следил за борьбой этих молодцев со звериным оскалом и заострёнными волосатыми ушами.