Страница 20 из 23
Подобно тому, как на смену вассально-договорным отношениям между князем и боярами и дружинниками шли отношения подданства (полного подчинения князю безо всяких условий), на Руси постепенно устанавливался восточный вотчинный принцип права на землю. Теперь вся она принадлежала князю, а он жаловал ею за службу того, кого сочтёт нужным, и считал и землю, и всех, живущих на ней, собственностью, с которой он мог поступать по своему усмотрению. Безусловная власть сверху и безусловная покорность снизу – эта модель общества теперь восторжествовала в Восточной Руси, из части Европы превратившейся в часть Азии.
Так, разрушив старые социальные связи, институты, учреждения в Северо-Восточной Руси, монгольское иго воссоздало их на совершенно новых принципах – в духе азиатского деспотизма. Князь, бывший раньше военачальником и судьей, зависевшим от веча, дружины и бояр, отныне превратился в раба и агента ордынских ханов, их «служебника», полностью опирающегося на их поддержу и не зависящего от местного населения. Теперь он не зависел ни от бояр, ни от дружины, ни от веча, не вступал с ними в договорные отношения, а рассматривал их, в свою очередь, как «холопов» и слуг. Он отныне владел всей землей и, если и давал её своим слугам, боярам и дворянам, то не в собственность, а в качестве временного и условного держания за службу. Эта вотчинная (подданническая) модель власти и собственности, утвердившаяся в Восточной Руси во времена монгольского ига, сохранилась и укрепилась и после падения этого ига. Многообразие социальных отношений (вассалитет, независимое существование бояр-аристократов, городские веча) сменяется унифицирующим всё самодержавием с военно-бюрократическим и авторитарным типом развития. Московские князья, петербургские императоры и большевистские вожди были в этом отношении полноправными наследниками и продолжателями монгольского периода русской истории.
При монголах в княжествах Северо-Восточной Руси окончательно укрепляются постоянные династии местных правителей (из потомков Ярослава – сына Всеволода Большое Гнездо). Отныне вотчины-уделы становятся владениями, передаваемыми князьями по наследству. Старый родовой порядок «лествичного права» всё чаще нарушается и ограничивается, отчасти сохраняя силу лишь в отношении великого княжения Владимирского. По словам С.Ф. Платонова: «Татары застали на Руси распад родового наследования и зародыши семейно-вотчинного владения; при них продолжался распад, и развивались и крепли зародыши семейно-вотчинного владения». Единство рода слабеет, уделы всё чаще передаются от отца к сыну, князья постепенно оседают на своих территориях. Владимир, как «приложение» к великокняжескому ярлыку, манит князей; но они, добившись великого Владимирского княжения, не идут в него княжить, а управляют им из своих уделов (как было некогда с Киевом). На то, кто именно будет в данный момент великим князем Владимирским, влияли несколько факторов: родовая традиция старшинства, воля ордынского хана, соотношение сил на этот момент. В целом же, по наблюдению русского мыслителя XIX века Александра Ивановича Герцена: «Монгольское иго… нанесло стране ужасный удар… После того как великие князья оставили Киев, характер их власти переменился. Во Владимире они стали более самовластными. На свои уделы князья стали смотреть как на свою собственность, на свои права – как на нечто неотъемлемое и потомственное».
Чрезвычайно важные социально-политические изменения произошли и с городами Северо-Восточной Руси под влиянием монгольского ига. «Страна городов» – «Гардарика», которой была домонгольская Русь, на семь столетий (вплоть до середины XX века) превращается в «страну деревень». После того, как крупные города Северо-Восточной Руси по два-три-четыре раза были до основания разрушены ордынцами, а их население сократилось во много раз, роль князя и консолидация, отождествление себя с ним со стороны горожан резко возросли. Князь теперь становился единственной защитой горожан, которые стремительно теряют свои права и вольности. В монгольскую эпоху слово «вече» становится ругательным, получая значение «мятежного сборища». Многозначительный симптом!
Если домонгольские города были республиками, коммунами полисного типа со своими правами и вольностями и вступили в период великой общеевропейской коммунальной революции XI–XII веков (наиболее заметной в Новгороде), то постоянное разрушение и разграбление городов ордынцами, их упадок и снижение их социальной роли, привело к исчезновению вечевых институтов и к «зацикливанию» горожан на князе, как сильном защитнике и вожде. Изменилась сама социальная природа городов, которые из «полисов», «городов-коммун» – самостоятельных центров ремесла и торговли, сложных социальных организмов со своими правами, традициями и самоуправлением (как в Европе), превратились в города азиатского типа: города-крепости и резиденции правителей, административные центры, ставки ханов. Теперь города в Залесской Руси управлялись или непосредственно князем, или назначаемыми им наместниками, не выступали в роли социальных субъектов (как и боярство, и дружина) и находились в безраздельном подчинении князя. Современный британский историк Гельмут Кенигсбергер, говоря о Монгольской Руси, особо подчёркивал: «За исключением Новгорода, ни один русский город не смог создать автономную городскую общину, объединённую самосознанием и местным патриотизмом, что было характерно для остальной Европы. Весьма показательно, что дома в России выходили окнами не на улицу, как в западных городах, а во двор и отделялись от остальных забором или оградой. При отсутствии регионального самосознания, закреплённого во многих поколениях, и традиций автономных городских корпораций, у русских не было возможностей создать представительные собрания, способные, как на Западе, защищать местные и сословные привилегии против усиливающейся княжеской власти».
А каким было культурное и религиозное воздействие монгольского ига на подвластную Орде часть Руси? Конечно же, вековой гнёт, повсеместное рабство и деспотизм, способствовали формированию психологии той «страны рабов, страны господ», о которой позднее писал с отчаянием М.Ю. Лермонтов. Этому способствовало и распространение телесных наказаний и смертной казни, ранее невиданных на Руси. По словам С.Г. Пушкарёва: «самый факт иноземного покорения, необходимость кланяться чужой власти или гнуться и хитрить перед ней не могли не оказывать вредного влияния на моральный характер русского человека. Опасность, угрожавшая женщинам со стороны властных пришельцев, заставила высшие классы русского общества спрятать своих женщин в терем, а уход женщины с арены общественной жизни способствовал дальнейшему огрубению нравов».
Сравнивая завоевание мусульманами-маврами Испании с монгольским завоеванием Руси, А.С. Пушкин саркастично отметил: «Татары не походили на мавров. Они, завоевав Россию, не подарили ей ни алгебры, ни Аристотеля». Тем не менее, культурные заимствования русскими у монголов имели место.
Помимо военной организации, фискальной системы, почты, правовых норм, политической культуры, посольского обычая (сами слова: «деньги», «алтын», «ям», «ямщик», «тамга», «таможня», «казна» имеют татарское происхождение, так же как и боевой клич «ура»), русские переняли много тюркских вещей, слов и обычаев. Слова: «колчан», «кукла», «богатырь», «сундук» и другие появились на Руси из Орды. Вся топонимика Москвы напоминает об этом: Китай-город (от тюркского «китай» – укрепление), Ордынка (дорога в Орду), Арбат (от арбы), Татарские улицы и многое другое.
В «новую русскую аристократию», пришедшую на смену уничтоженному норманно-славянскому боярству, влились монголы, составив не менее одной трети всего правящего класса. Нередко «служилые царевичи» (крещёные или мусульмане) приезжали из Орды к русским князьям в качестве их вассалов и несли пограничную службу, получая щедрые пожалования (особенно этот процесс усилился в начале XIV века, после официального перехода Орды в ислам, когда многочисленные крещёные татары, гонимые и убиваемые в Сарае, хлынули на Русь). Известно более трехсот русских фамилий тюркского происхождения, и среди них такие знаменитые в русской истории, как: Аксаковы, Апраксины, Ахматовы, Бекетовы, Бибиковы, Годуновы, Державины, Карамзины, Курбатовы, Салтыковы, Сабуровы, Шереметьевы, Черкасские, Юсуповы… Ещё в середине XVIII века 20 процентов русской знати составляли потомки выходцев из Орды. Так что влияние монголов на этногенез великоросского народа (особенно его знати) довольно существенно. Впрочем, культурное влияние ига на Русь не было так велико, как его геополитические, социальные и политические последствия. Это связано с тем, что татары жили, в основном, в стороне от русских земель, а русские сохранили свою веру и язык. Конечно, татарские послы и воины часто попадали на Русь, а русские рабы, воины и князья – в Орду, что приводило к этническому взаимопроникновению, языковому и культурному обмену.