Темные туннели

Герой романа «Темные туннели» - молодой анархист Анатолий Томский - не признает никакой власти. Но скоро в московском метро не останется места для таких, как он. Авторитарная группировка красной линии метрополитена разрабатывает идеальное оружие с целью захвата всех ресурсов и территорий. Если ее не остановить, о свободе можно будет забыть навсегда…

Сергей Антонов

Часть первая

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Часть вторая

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Часть третья

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

ЭПИЛОГ

Сергей Антонов

ТЕМНЫЕ ТУННЕЛИ

Аннотация:

Герой романа «Темные туннели» - молодой анархист Анатолий Томский - не признает никакой власти. Но скоро в московском метро не останется места для таких, как он. Авторитарная группировка красной линии метрополитена разрабатывает идеальное оружие с целью захвата всех ресурсов и территорий. Если ее не остановить, о свободе можно будет забыть навсегда…

От Дмитрия Глуховского:

"Сергей Антонов возвращает нас в настоящее «Метро 2033» - таинственное, полное неожиданностей и опасностей, проникнутое духом безысходности. Роман получился хороший еще и потому, что главный герой его хочет исправить мир - как все мы мечтали когда-то. Но будет ли свет в конце «Темных туннелей?»"

О серии «Вселенная Метро 2033»:

«Метро 2033» - Дмитрия Глуховского - культовый фантастический роман, самая громкая российская книга последних лет. Тираж - полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра. Этот роман вдохновил целую плеяду новых писателей, и теперь они вместе создают Вселенную «Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитой саги. Приключения героев на Земле, почти уничтоженной ядерной войной, выходят за пределы Московского метро. Теперь сражения за будущее человечества будут вестись повсюду!

Часть первая

МЕТРО И ВОЛЯ

Глава 1

ПРЕДЧУВСТВИЕ ПЕРЕМЕН

Это было неясное предчувствие того, что сегодня долж­но произойти нечто необычайно важное. Оно пришло к Анатолию в тот тонкий, как паутина, отрезок времени, ког­да сон тает в шуме наступившего утра, а бодрствование еще не вступило в свои права. Некоторое время Толя лежал с открытыми глазами в темной, пропитанной запахом чада палатке, пытаясь отыскать в событиях минувшего дня тай­ные знаки, зарубки на стволе бытия, которые дали бы ответ на вопрос, почему именно нынешний день должен стать ис­ключительным, поворотным в его судьбе? Из важных со­бытий вчера произошло только одно…

Отработав свою смену на свинофермах Речного Вокзала, Анатолий попал на общее собрание. Как раз голосовали за предложение дяди Миши, известного под партийным псев­донимом Нестор, переименовать станцию Войковская в Гу­ляй Поле. Бурных прений не случилось, однако, как всегда, нашлись и недовольные. Предводителю Повстанческой ар­мии метро пришлось делать экскурс в историю и рассказы­вать соратникам о том, каким подонком был большевик Вой­ков, участник екатеринбургского расстрела семьи Романо­вых. Потом Батька доходчиво объяснил, что название Гуляй Поле будет как нельзя лучше соответствовать новой сущнос­ти бывшей Войковской как столицы свободного содружества анархистов. Рассказ о реформах, предпринятых Махно в годы процветания его гуляйпольской республики, изобиловал такими красочными и комичными подробностями, что Толя едва удерживался от смеха.

Анатолий, хотя до тридцати ему было еще далеко, на анархистских теориях съел собаку, и в идеологических споpax, если они не доходили до кулаков, многих мог уложить на обе лопатки.

Попытки исторического Нестора Ивановича Махно на практике осуществить в годы гражданской войны наработки Кропоткина и Бакунина казались Анатолию наивными. Ему бы очень не хотелось, чтобы здесь, под землей, воплощение в жизнь идеалов свободы и нравственности свелись к созда­нию на их станции уменьшенной копии Гуляй Поля образца девятнадцатого года прошлого столетия. При этом Анато­лий понимал, что многим рядовым анархистам Войковской по душе именно такой бесшабашный вариант воли и что для того, чтобы выкорчевать из сознания людей рефлексы при­митивного народовластия в духе Запорожской Сечи, потре­буется много времени, терпения и силы убеждения.

Последней у Нестора хватало с избытком. Предводитель анархистов обладал внушительной фигурой и бесспорным талантом оратора. Это был титан двухметрового роста, с густой гривой седых, отливающих сталью волос и четкими, Словно выбитыми на античной монете, чертами лица. Он был наряжен в некогда черный, а ныне потертый до жел­тизны кожаный плащ, раритетную шапку-кубанку, добы­тую чуть ли не в самом Музее революции, широкие галифе и собранные в гармошку высокие яловые сапоги из той же разграбленной экспозиции. Этот великан был непререкае­мым лидером анархистской вольницы.

Анатолий в очередной раз поразился особенностям ораторского таланта Нестора. В узкой компании глава По­встанческой Армии не отличался красноречием и предпо­читал помалкивать и слушать. Но стоило ему оказаться пе­ред большой аудиторией, как от стеснительности его не ос­тавалось и следа. Когда Нестор выступал перед людьми, потряхивая гривой отливающих сталью волос, от него вея­ло непоколебимой уверенностью в собственной правоте. Батька, в отличие идеалистов-теоретиков вроде Анатолия, умел вести толпу за собой…

Толя родился в семье московских интеллигентов. Мать возглавляла научно-исследовательскую лабораторию в Московской сельскохозяйственной академии на Тимиря­зевской, отец был редактором крупного литературного жур­нала, поэтому Толины детские годы прошли среди книг, ко­торые читал не всякий взрослый, под аккомпанемент ку­хонных разговоров о морали, нравственности и ответствен­ности художника перед обществом. Толю тоже воспитывали в этом духе: ответственным юным художником. Самостоятельным он стал рано. Уже в шесть лет он в одиночку ездил брать частные уроки игры на скрипке и без приключений добирался домой через две станции метро.

Родители его погибли в самом начале Катаклизма. То­ле повезло дважды. В тот день, когда их девятиэтажка бы­ла сметена с лица земли взрывной волной, мальчика со скрипкой в обнимку как раз отправили на занятия. Встречный поток хлынувших под землю до смерти пере­пуганных людей не дал ему подняться на поверхность. Одинокого, заплаканного мальчугана приметил такой же одинокий, потерявший всех близких старик. Звали его Иннокентием Вениаминовичем. У Толи с собой была только скрипка, а у Иннокентия Вениаминовича – батон бело­го за двадцать рублей. Толе он отдал половину.

Второй шанс был дан Анатолию его ангелом-храните­лем в тот день, когда Иннокентий Вениаминович поддал­ся на уговоры своего знакомого перебраться с Тимирязев­ской на Войковскую. У старика частенько шалило сердце, а на Войковской, по слухам, обосновался чудом выжив­ший главный кардиолог ЦКБ, настоящее светило. После долгих раздумий Иннокентий Вениаминович согласился и вместе с Толей с Тимирязевской ушел. А еще через три дня Тимирязевской не стало: крысы сожрали. Всех сожра­ли, и того знакомого, что уговаривал старика идти на Вой­ковскую.

Только на прием к кардиологу Толин благодетель так и не попал. Где-то по пути, в черном туннеле Иннокентий Ве­ниаминович бросил вдруг рассуждать о судьбе человечест­ва, сел на пол, взялся рукой за грудь и стал умирать. Он хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, и ли­цо его становилось серым, а губы – синими. И Толя ничего не мог сделать. С тех пор он еще много смертей видел, и не боялся их больше, и им не удивлялся. Но ту, давнюю, пер­вую, запомнил навсегда. Старик упал к Толиным ногам. Глаза его закрылись и по­гасли, как окна дома, в котором выключили свет. Все.