Ледяное сердце

– Никому, ничего не нужно объяснять. Дядь Петя никому не будет звонить ни родителям, ни директору. Так что успокойтесь и идите домой со спокойной совестью, – они удивлённо переглянулись, но было видно, что счастливы.

– Серьёзно? Катька, ты чудо, – Арсений подлетел ко мне и заключил в «медвежьи» объятья.

– Сеня, отпусти, задушишь, – Арсений я просто выговорить не смогла, вот и получился Сеня.

– Щас начнётся. Затыкаем уши, – произнес кто-то, но я ничего не поняла. Только хотела спросить, что происходит, Арсений меня опередил.

– Пофиг. Ей можно, она спасла нас.

– Ага, спасла, а ты меня убить хочешь. Отцепись! – я вырвалась из его объятий и подошла к Лилит.

– А, что значит твоя тирада?

Чёрт. Так и знала, что спросят. Ничего не длиться вечно. Как и договаривались, это всего на один вечер.

– Мы договаривались, что это только на один вечер, поэтому просто забудьте, то, что я там сказала. И всё. У каждого своя жизнь, ладно?

– Ладно, как я и обещал. Один вечер и мы больше к тебе не подойдём.

Я кивнула и направилась домой. Времени, было полдвенадцатого, когда я осторожно прокралась к себе в комнату. Уже вздохнув спокойно и включив свет, меня ждал сюрприз в виде Волкова.

– Что ты тут делаешь?!

– Живу.

– В моей комнате.

– Ну, твои тебя обыскались. Стас сказал, что ты у него в клубе сидишь с какими-то чуваками и домой не собираешься. Они и уехали на дачу без тебя, ну, и без меня. Тебя оставили сторожить. И, что ты думаешь? Сижу я, никого не трогаю и тут звонок, что ты в обезьянники из-за драки и дебоширства. Вот мне интересно, что будет, когда все об этом узнают? Твои будут «очень рады», а директор вышибет из школы. Ты мне должна. Я хочу, чтобы ты стала моей девушкой.

– Ты двинулся?! Может я ослышалась?! – я действительно была в шоке, не просто в шоке, а в каком-то непонятном вакууме.

– Я не двинулся. Теперь ты мне должна и я хочу, что ты стала моей девушкой, на неопределенный срок. До того момента пока мне это не надоест. Надоест, брошу, и все станет, как обычно. Проболтаешься и все, включая директора, узнают, что ты побывала за решеткой и тебя вышибут из школы.

Чёртов, поганый шантажист. Что мне теперь делать? Согласиться и не известно, что он делать будет, откажусь, вылечу из школы, а по головке за это меня не погладят. Что делать? За что мне это? Сколько можно меня шантажировать?!

– Хорошо, твоя взяла.

Он победно улыбнулся и вышел из комнаты. И что теперь будет? Убить бы Сеню за всё это. Чёртов Сеня, чёртов спор. Ну, и ладно. Я ему ещё устрою весёлую жизнь. Раз он захотел меня в виде своей «девушки».</p>

<p>

Глава 5</p>

<p>

Утро воскресения. Утро, когда можно спать до обеда. Единственное утро недели, когда можно ничего не делать, просто отдыхать, лежа в теплой кровати, но, увы, это не про меня. На часах только 8:06, а я уже вытащила свою тушку из теплой кровати и иду в ванную. Если Антона воспитывали, холили и лелеяли бабушка с дедушкой, то я жила сама по себе. Рано научилась готовить, убирать дом, рано стала ответственной, слишком рано повзрослела. Бабушка, хотя бабушкой её назвать нельзя, ей все пятьдесят семь. Маму Антона, Алёну, она родила в двадцать один. А вот Антона мать родила в девятнадцать. Со мной, конечно, никто это никогда не обсуждал, поэтому я знаю очень мало про их семью, поверхностно, только то, что подслушивала, когда они о чём-то разговаривали. Я никогда не считала себя частью этой семьи, не знаю почему, просто всегда было и есть чувство, что я в этом доме лишняя. Тем более, как можно чувствовать себя полноценным членом семьи, если ты ничего не знаешь про неё, когда с тобой разговаривают только по необходимости? Про семью папы я тоже знаю очень мало, только то, что у него есть старший брат, работающий в полиции, и то, что его родители умерли, когда дядь Пете было двадцать один, а папе девятнадцать. Антона и назвали в честь отца папы. Папа был Серебряков Илья Антонович, а Тоха у нас Серебряков Антон Ильич.

Время было 8:40, когда я уже готовила завтрак в кухне, а Андрей мирно храпел у себя в комнате. Руки после верёвок и вчерашней перепалки жутко болели, но это ничего, это стерпеть можно, но, когда я начинала их напрягать или что-то делать, они начинали кровоточить, поэтому я решила, что после того, как приготовлю завтрак, пойду к Ане, чтобы она нормально обработала раны и забинтовала мои кисти.

Подойдя к дому Артёма, я постучала в дверь. В ответ тишина. Я постучала ещё раз. Результат тот же. На третий раз я уже начала тарабанить в бедную дверь. После пяти минут тарабания, мне всё-таки открыл Артём, сонный, с растрёпанными волосами и в одних домашних шортах.

– Кто? – кажется, он совсем ещё не проснулся.

– Тёмочка, сначала спрашивают «Кто там», а потом дверь открывают, а не наоборот. Тебя не учили этому в детстве? Могу рассказать и показать.

– Чего? Я её и не открывал, – через пару секунд до него дошло, что дверь открыта, – какого чёрта? Твою мать, Кать, ты время видела?! Мы спим. А ты где?

Последний вопрос был адресован пустоте, так как мне надоело слушать его тираду и я, пользуясь своим низким ростом, вошла в дом.

– Какого чёрта, не знаю, а время около 9:20. Сейчас же уже не спите.

– Естественно, ты чуть дверь не выбила!

– Я? Ты посмотри на меня и докажи это.

– Что с тобой? С каких пор ты дерзишь и препираешься? Что происходит, Кать?

Хорошие вопросы. И правда, с каких пор? Никогда такого не было, даже, когда меня выводили из себя, я привыкла держать эмоции и язык на замке. Обезьянник так меняет людей или соглашение встречаться с Андреем?

– Не знаю. Нет, честно, без понятия. Может просто я никогда ни с кем не разговаривала, поэтому никто и не знает, как я могу разговаривать?

– Возможно.

– Всё возможно в этом бренном мире.

– Что?

Я ему не ответила, а только пошла по тому же маршруту, что и в первый раз. Зайдя в комнату, я увидела Аню, смотрящую телевизор.