Меч Тьмы (ЛП)

— А что скажешь ты?

Гарафин посмотрел на армию, ждущую у подножия холма, а затем встретил взгляд Керригана с блеском в его красных глазах.

— Ты готов к переговорам?

— Зависит от того, что ты предлагаешь.

Гарафин вернулся обратно к щиту. Он потер ладонью подбородок и скривился при виде собственной каменной кожи. Было очевидно, что ему ненавистно быть горгульей.

— Смотри, мы оба знаем, что я ненавижу тебя и ненавижу ту суку внизу. Но я тут подумал. У тебя нет выхода из всей этой катастрофической ситуации. Ты не можешь питаться, поддерживая щит, и слишком слаб, чтобы безопасно перенести вас троих отсюда с помощью своей магии. И даже если ты перенесешь, есть не так много мест, куда ты можешь пойти, и где старая сука не найдет тебя, пока маленькая крестьянка будет вынашивать этого ребенка.

Гарафин почесал щеку и продолжил свою тираду:

— Итак, что же тебе остается? Я скажу тебе, что тебе остается. Напиться. Вдрызг, до невменяемости и с наслаждением. Но ты знаешь, что пьяные мужчины никогда не были в моем вкусе. Поэтому я подумал кое о чем, что немного больше соответствует и моим и твоим вкусам.

— И о чем же?

Гарафин издает еще один недовольный звук.

— Знаешь, она не такая уж и глупая. Перестань выглядеть таким чертовски заинтересованным. Взмахни руками над головой и веди себя так, будто ты возмущен.

Керриган нахмурился.

— Что?

— Выгляди, как будто ты выведен из себя, так сучка подумает, что я здесь рассказываю тебе ее условия капитуляции.

Он поморщился, глядя на горгулью.

— Ты должно быть шутишь.

— Я выгляжу похожим на того, кто шутит?

Нет, он выглядел вполне серьезным. Керриган и сам с отвращением вздохнул перед тем, как сделал то, что предложил горгулья.

Гарафин закатил глаза.

— Актерское мастерство не является твоей сильной стороной. Опусти руки.

Керриган зарычал на него.

— Мне не нравится играть в игры.

— Поверь мне, это не игра. Мы провалим все это и проклятая сука превратит меня в кухонный стол.

— Кухонные столы — это что-то новенькое.

— Ага, посмотри вокруг, когда-то не было ни горгулий, ни драконов, но похоже, что они здесь, а? Поверь мне, кухонный стол — это мое будущее, и с моей удачей, сука будет использовать меня, чтобы приготовить какое-нибудь отвратительно пахнущее дерьмо на моей поверхности. Но полагаю, это все же лучше, чем застрять в двадцатом веке чертовым украшением для газонов, на которое мочатся собаки.

— Можешь не отвлекаться от темы? Что ты предлагаешь?

— Ладно, — прорычал Гарафин. — Я предлагаю вот что. Все мы там внизу вокруг лагеря Морганы знаем, что ты скоро падешь. Приходи завтра, я могу привести свой Каменный легион сюда наверх и рискнуть тем, что ты отрежешь жизненно важную часть моей анатомии, или мы с парой моих друзей можем удерживать разозленную орду позади достаточно долго, чтобы ты перезарядил свою магию и вытащил нас всех отсюда.

Керриган осознал, что Гарафин уставился на его медальон в форме звезды. Тот был одним из символов силы Мерлина. Как проводник, медальон позволял использовать природные силы, чтобы питать свои собственные. В руках обычного существа он может быть использован, чтобы наделить того магией. Их амулеты могли позволить существами, таким как Гарафин, сбежать с Камелота и жить в мире.

Гарафин, как и все из его Каменного легиона, были рабами Морганы... и его. Если Гарафин или любой из его команды покинет Камелот, Моргана без усилий сможет вернуть их обратно.

Но с амулетом, все изменится.

— Это все, чего ты хочешь? — спросил его Керриган.

— Нет, — резко произнес он с этим выраженным странным Нью-Йоркским акцентом. — Я хотел бы снова стать человеком. И перенестись в какое-нибудь мирное место, к слову. Но так как этого никогда не случится, то я просто хочу убраться из этой чертовой дыры и из-под контроля женщины, чью голову я хотел бы раздавить, — при упоминании Морганы лицо Гарафина наполнилось искренней ненавистью.

Горгулья замолчал, словно его мучило какое-то болезненное воспоминание.

— Моим утешением является то, что ты не был здесь в дни славы Камелота. У меня нет особенных претензий к тебе, кроме того момента, что ты известен тем, что превратил некоторых из нас в пыль без какой-либо особой причины. В прошлом, должен сказать, это злило меня, но опять же, ты в основном взрывал больше тех, кто был рожден горгульями, чем тех, кто был из моего проклятого легиона.

Он умолк, раздумывая над этим.

— Опять же, я известен тем, что поступаю так же, когда они выводят меня из себя. Так что, хочешь верь, хочешь нет, я могу жить с твоими вспышками гнева. С чем я не могу жить, так это с еще одним днем, в котором я буду наблюдать, как Королевская сука выплясывает в красном платье под дерьмовую музыку. Я уже проходил это с ней и с ее капризно скривленными губками. Это лицо и чертовы требования, чтобы я отправился в двадцать первый век и принес ей Старбакс. Ты хоть представляешь, как трудно принести стакан из Старбакса, когда ты выглядишь вот так? — он с отвращением нахмурился. — Но там много людей, которые покупаются на ложь о том, что я снимаюсь в фильме Спилберга, представляешь?

И снова горгулья перескочил на другую тему.

— Как я могу доверять тебе? — спросил Керриган, возвращая его к насущному вопросу.

Гарафин пожал плечами.

— В целом, не можешь. Но я — лучший шанс, который у тебя есть.

Это было неправдой. Он был единственный шансом, который был у Керригана, и они оба это знали.

— Хорошо. Как я пойму, кого забирать с собой? Полагаю, ты хочешь, чтобы спаслись только твои люди, а не другие горгульи.

— Да, я бы не дал и двух кусков дерьма за остальных. Что касается моих людей... о, мы будем выделяться. Мы единственные будем спиной к тебе, сражаясь со всеми остальными.

Это имело смысл. Но Керриган знал, что то место, куда им придется пойти, чтобы сбежать от Морганы, не будет достаточно благоприятным для вида Гарафина.

— Тебя не волнует, куда я собираюсь забрать тебя?

— Если это вне досягаемости Морганы, нет. Если ты сможешь сделать так, что я никогда больше не увижу ни одно из этих ничтожеств, черт, нет.

Керриган посмотрел вниз холма на других. Он не мог видеть Моргану, но знал, что она была там.

Он мог это почувствовать.

— Что ты собираешься сказать ей о нашем разговоре?

— Что ты — придурок, который не прислушивается к голосу разума, — Гарафин оглянулся через плечо на большое дерево. — Я прослежу, чтобы все мои были там внизу рядом с дубом завтра в десять. Никто из них не приблизится к тебе, так что у тебя будет время, чтобы покормиться. Оставайся во дворце, снимай щит и восполни силы от девчонки. Мэндрейкам придется принять человеческую форму, чтобы войти в замок, а так как они предпочитают не драться в таком виде, Моргана первыми отправит нас. Я забегу внутрь со своей охраной.

Странно, что Гарафин делал это. Он невероятно рисковал.

— Ты веришь, что я не оставлю тебя?

Гарафин застыл, прищурив свои жуткие красные глаза.

— Три дня назад, я бы не доверился тебе даже в пустяке. Но я видел тебя с этой женщиной. Она доверяет тебе, так что я подумал, возможно, она знает что-то, чего не знаю я.

Керриган фыркнул.

— Ты либо очень храбр, либо полный идиот.

— Я стараюсь избегать и того и другого, так как оба эти состояния убивают... и, как правило, болезненно. А теперь выгляди разозленным для суки.

Керриган скривился.

— Ох, забудь об этом. Тебе нужна пара уроков по актерскому мастерству, — он отошел от щита. — Пойду, скажу Моргане, что ты отказался от ее предложения.

— А каким оно хоть было-то?

— Ты знаешь эту пустую болтовню. Отдай женщину и свой меч, и она оставит тебя в живых. Бла, бла, бла.

Да, это точно была пустая болтовня. Спустя все эти столетия, Моргана так и не приобрела хоть немного оригинальности. Неудивительно, что он устал от нее.

— Скажи ей, что я отказываюсь.