Страница 7 из 43
К тому времени я уже защитил кандидатскую диссертацию, был уже большой опыт работы. Там я стал читать лекции студентам. И делал это с большим удовольствием и великим старанием до самой пенсии.
Выйдя на пенсию, я время от времени путешествовал со студентами по разным экзотическим местам. Например, был в Тюмени, на БАМе, Самотлоре... Вел фотокружки, устраивал какие-то фотовыставки.
Кстати, фотокружки я вел не случайно. В 1941 году, когда меня взяли в армию, я прибыл туда с тем самым фотоаппаратом «ФЭД», которым меня в свое время одарила редакция журнала «Знание — сила». А в Одессе, куда я был направлен, я в первый же день попытался что-то снимать, но мне строго приказали отправить фотоаппарат домой — в армии в то время категорически запрещалось фотографировать. Мне пришлось расстаться с «ФЭДом», правда, остался один- единственный снимок, сделанный в 41 году в Одессе, и фотопленка сохранилась. А когда демобилизовался году в 1948-1949, было очень голодно, хлеба не хватало, и фотоаппарат пришлось продать, расставался с ним со слезами.
Я защишал Сталинград. Там был тяжело ранен. Участвовал в боях на Курской дуге, а потом были Румыния, Венгрия и Австрия. И вот в Румынии я нашел фотоаппарат «Ролей Корд» вместе с фотопленкой. И все мои фронтовые фотоснимки были сделаны этим фотоаппаратом.
Так вот, начиная с Румынии, я непрерывно снимал, благо аппарат всегда был у меня под рукой. Как только что-то привлекало внимание, руки сами к нему тянулись. Правда, трудности были огромные с обработкой фотопленки. Но когда все-таки удавалось проявить и напечатать, я дарил солдатам фотографии и получал от них кучу благодарностей.
Сейчас, оглядываясь в прошлое, я остаюсь доволен. Кое-что удалось сделать, но главное — я занимался своим любимым делом и потому жил счастливо, в согласии с собой.
Материал подготовил Виктор Брель
ГЛАВНАЯ ТЕМА
Наукограды: балласт или ресурс развития?
Мы гордились тем, что в них создавалось, но мы очень мало о них знали — так еще совсем недавно можно было судить о поселениях, именуемых сегодня наукоградами. В последние годы на карте страны, словно при фотопроявке, вылупили одна за другой «особые точки», выстраивающиеся в долгое время невидимый, но всеми ощущаемый становой хребет нашей научной и промышленной мощи. И «проявление» это высветило отнюдь не радужную картину тамошнего состояния дел, но главное — обнажило принципиальные разногласия по поводу дальнейшей судьбы наукоградов.
Исхода из позиции, что «пациент скорее мертв, чем жив», можно было годами перекидывать между ведомствами документы и проекты законов, касающиеся попыток вписать наукограды в постоянно меняющееся правовое поле. Скепсис по отношению к их реанимации подпитывается вполне серьезными соображениями ответственных лиц. Так, президент ассоциации «Российский дом международного научно-технического сотрудничества» Борис Салтыков считает: «Даже если бы вся наша фундаментальная наука была первоклассной и получала бы только оригинальные результаты, то сегодня в лучшем случае они лягут мертвым грузом на полку либо будут использованы не нами, поскольку серьезные интеллектуальные и материальные ресурсы отсутствуют».
С другой стороны, крепнет мнение, что если уж мы взялись за построение инновационной экономики, то нам не обойтись без сосредоточенных в наукоградах и пока еще до конца не растраченных «накоплений». Удивительно, что Запад, развивая свои технопарки, опирается на нашу модель наукоградов, мы же, получив в наследство не один десяток таких городов, не замечаем своих преимуществ. Надо срочно развернуться к проблемам этих образований лицом и предпринять действенные меры по использованию их потенциала, но — никак не реформаторские концепции нынешней власти.
«Порой складывается впечатление, что среди авторов концепций немало тех, кто плохо знаком с историей науки и слабо представляет особенности, только ей присущие. Не зная всего этого, нельзя вершить судьбу науки. Так можно и дров наломать», — говорит признанный в научном мире лидер, академик РАН Владимир Фортов.
Где же выход? Попробуем задать этот вопрос тем, кто годами боролся и за выживание наукоградов, и за их высокий современный статус.
Михаил Кузнецов
директор Союза развития наукоградов России, академик РАЕН
Интеллект плюс инновации
Инновационное развитие является, по сути, единственной возможностью для России занять в глобальном мировом экономическом пространстве XXI века подобающее место и сохранить (или восстановить) статус Великой державы. Эксплуатируемые и экспортируемые природные ресурсы (прежде всего нефть и газ), продукты их первичной переработки принципиально не могут стать основой для этого, более того, ставят Россию в зависимость от развитых стран мира. Необходимо перейти от топливно<ырьевой ориентации экономики к инновационному ее развитию, стимулируя использование результатов научных исследований, интеллектуальной деятельности в энергетике, транспорте, машино- и приборостроении, авиационно-космической, информационных и биотехнологиях, других наукоемких отраслях, а также в образовании, медицине.
Для этого необходимо активизировать и стимулировать мощный интеллектуальный и научно-технический потенциал, который сегодня из-за беспрецедентного падения производства, произошедшего в девяностые годы (особенно в наукоемких секторах промышленности), востребован в весьма незначительной степени.
Оценки российского интеллектуального и научно-технического потенциала как устаревшего, громоздкого, лишнего, имевшие место в некоторых аналитических и высших управленческих кругах России в эти годы, не выдерживают критики.
Использование за рубежом «утекающих» разными способами российских разработок в сочетании с «утечкой мозгов» из России и «охотой» зарубежных фирм за российскими молодыми учеными, аспирантами и даже студентами говорит как раз о его высоком уровне и актуальности.
Как «собирали умы» в СССР, или Отечественный опыт концентрации интеллекта Российский научно-технический потенциал территориально располагается весьма неравномерно. Еще десять лет назад примерно 70 процентов всех научных исследований выполнялось в научных центрах, вузах и лабораториях, расположенных в Москве и Московской области, Санкт-Петербурге, Новосибирской области и на Урале.
Кроме нескольких крупных городов, значительная часть научного и наукоемкого промышленного потенциала сосредоточена в специфических инновационных поселениях — наукоградах.
Большинство наукоградов создавалось в 30-х, 50-х и 70-х годах специальными постановлениями высших органов власти страны для решения важнейших государственных задач. Реализация крупнейших проектов — сначала авиационного, затем атомного (ядерного), ракетно-космического, а позднее и биологического — привела к созданию профильных научно- технических комплексов.
Многие из них до последнего времени не показывались на картах, не упоминались в справочниках и имели специальные кодовые, часто «номерные», названия. В списке наукоградов (см. карту), некоторые из этих прежних названий указаны в скобках. Это такие, например, известные сегодня города, как Саров, Снежинск, Северск, Железногорск, Озерск и другие. Они и сегодня открыты условно — о них стали больше говорить и писать, но им присвоен особый статус Закрытых административно-территориальных образований (ЗАТО) с рядом ограничений.
В других городах «закрытость» прояалялась в запрете на посещение иностранными гражданами и отсутствии в открытой печати упоминаний ряда градообразующих предприятий и организаций. К таким наукоградам относятся Обнинск, Троицк, Протвино, Жуковский, Химки, Королев, Дзержинский, Сосновый Бор и многие другие.